Научить любить - Волгина Надежда. Страница 13

– То, что я делаю для тебя – сущие пустяки по сравнению с тем, что ты делаешь для меня.

– Да я, вроде, ничего и не делаю. – Я продолжала мыть посуду, беседуя с ним.

– Кроме того, что позволяешь анализировать твою жизнь, наблюдать за каждым твоим действием. – Он оставался серьезен. А мне так хотелось, чтобы он пошутил или рассмеялся. Как можно обходиться без смеха?

– Так от меня же ничего и не требуется. Мне это абсолютно не сложно. Единственно, я не понимаю, чем интересна для тебя моя жизнь, – с сожалением произнесла я, думая о своем.

– Ты этого и не способна понять. Виноваты ограниченные способности твоего мозга. Но для меня ты уникальна. Я выбрал тебя из миллиона людей. Ты себя недооцениваешь. Твои душевные качества просто великолепны. Ты, как роза на поляне сорняков.

Ух, ты! Это похоже на поэзию. Значит, не все еще потеряно…

– Вот это я и пытаюсь понять и сгруппировать, вывести закономерность.

Улыбка погасла на моем лице. Он так красиво начал, столько поэзии было в его словах, что на миг я подумала о зарождении в нем эмоций. Но закончил он так же холодно, как все делал и говорил до этого.

– Не хочу тебя огорчать, но вижу, что это случилось. Не могу вести себя по-другому и думаю, что ты это понимаешь. Я всего лишь подражал вам, когда пытался описать тебя. Постараюсь больше так не делать, чтобы не вводить тебя в заблуждение, – как всегда спокойно сказал он.

– Да, в какой-то момент я подумала, что ты меняешься, становишься мягче, что ли, – произнесла я и посмотрела на его такое красивое и такое неподвижное лицо.

– Это невозможно. У моего народа за плечами тысячелетия эволюции, я тебе уже говорил. Такое восприятие жизни заложено у меня в генах.

– А жаль. Ты мог бы быть неплохим парнем. А так ты похож на машину, которая думает, дышит, спит, ест и… Кстати, насчет ест и спит я ничего не знаю. У тебя есть в этом потребность? – заинтересовалась я.

Я как раз варила щи из свежей капусты, и по квартире распространялся аппетитный запах. У меня даже желудок временами сводило, до того проголодалась. Благо, если есть мясной бульон, эти щи очень быстро готовятся. Овощи закидываются сырыми и почти все одновременно. В конце я только добавляю много свежей зелени. Я их называю – щи по-деревенски. Даже не знаю почему. Потому, что мне так нравится.

– Я уже говорил, что с физиологической точки зрения мы устроены так же, как и вы. Это значит, что у нас есть те же потребности, что и у вас. Для поддержания полноценного образа жизни питание и сон нам тоже необходимы. Только у нас это делается по определенной системе. Спим мы ровно столько, сколько необходимо спать в сутки. А не так, как вы. Вы временами просто издеваетесь над собой, систематически недосыпая, либо спите слишком много, притупляя активность организма. У вас часто выбраны неудобные места для сна, что снижает его эффективность. При совокупности всего необходимого нам хватает четырех часов сна. В нашем представлении сон – это полный покой, ничем не нарушаемый, не прерываемый. Что касается пищи, то тут у нас тоже существует определенная система. Мы не едим продукт целиком, а только то, что есть в нем полезного. Мы умеем выделять полезное из любого продукта, даже камня, затем, группируем это в совместимые композиции и употребляем в пищу. Тебя удивил бы вид нашей еды. Но это вкусно. Единственный недостаток, как я думаю, наша пища почти не имеет запаха. А органы обоняния и осязания у нас развиты так же, как и у вас. И запах пищи, приготовляемой тобой, мне приятен.

– Может быть, ты хочешь составить мне компанию и попробовать нашу еду? – предложила я.

– Я не могу этого сделать. Таким образом я нарушу один из наших законов, содержащий постулаты о возможном нанесении вреда здоровью.

– Как же, наверное, скучно так жить. А мы еще иногда сознательно едим вредную пищу, типа фаст фуда, потому что это безумно вкусно, – решила съязвить я.

– Я не пытаюсь тебя воспитывать, просто показываю разницу между нами, между твоим образом жизни и моим.

Тогда спокойствие в голосе Дронда меня взбесило до такой степени, что готова была устроить скандал. Еле сдержалась.

Вот так мы с ним и общались. Казалось, мы поменялись ролями. Теперь все чаще я ему задавала вопросы, а он на них старался как можно подробнее отвечать. Он отвечал на все вопросы, кроме одного – откуда он.

Дронд сидел на диване и спокойно дожидался меня. На мое приветствие он слегка кивнул головой, как, впрочем, делал всегда. Не пытался заговорить первым, просто сидел и ждал, пока я раздевалась в прихожей. А мне тоже не хотелось разговаривать, потому что настроение было близко к нулевой отметке, то есть совершенно дерьмовое.

– Такой я тебя еще не видел. Ты злишься на безвыходность ситуации, на невозможность ее изменить, – подал он первым голос.

– Да, я злюсь, и у меня есть на то причина, – грубовато ответила я.

– Я знаю.

Я удивленно на него посмотрела.

– Ах да, я опять забыла о твоих сверхспособностях. Ты же все знаешь, – устало проговорила я.

– А ты сейчас пытаешься выместить на мне свое раздражение, – спокойно заявил он.

Так стало стыдно, что я почувствовала, как краснею. Так недостойно я, по-моему, еще ни разу себя не вела.

– Прости, пожалуйста. Я просто свинья. Ты мой друг и постоянно помогаешь мне, а я сейчас веду себя по-скотски. Прости, – пробормотала я, виновато глядя на него.

– Не стоит извинений. Ты же знаешь, обижаться я не умею. Просто, тебе это не идет, – констатировал он.

Я опять покраснела, как будто меня застали за занятием чем-то неприличным. Он подошел ко мне, прикоснулся своими красивыми руками к моим плечам, заглянул в глаза, и все сразу прошло. Улетучилась куда-то злость, настроение стало отличным, вернулась бодрость духа, которой мне так не хватало.

– Спасибо тебе большое. Так намного лучше, – сказала я уже нормальным голосом.

А он не спешил убирать руки, слегка поглаживая мои плечи.

– Ты приятная на ощупь – такая хрупкая и, в то же время, мягкая.

Его руки немного переместились вверх, и теперь он поглаживал большими пальцами мою шею – от уха до ключичной впадинки. Я стояла, не шевелясь, сердце колотилось, как ненормальное. Впервые его руки меня не успокаивали, а возбуждали, заставляя сотрясаться всем телом. Кожа покрылась мурашками, и низ живота стал неестественно тяжелым. Ничего подобного я в жизни не испытывала. Но, вопреки всему, это было приятно. А он оставался абсолютно спокойным, ни один мускул не дрогнул на его лице. Казалось, он проводит очередной эксперимент и наблюдает за моей реакцией. Я нашла в себе силы и неуклюже вывернулась, лишь бы побыстрее освободиться из плена его ласковых рук. Когда больше ничто не сковывало моих движений, я отошла на приличное расстояние.

– Зачем ты это сделал? – спросила я, когда полностью успокоилась.

– Мне захотелось увидеть на твоем лице признаки страсти. И это получилось. Ты была неподражаема в этот момент.

– Ты не должен больше играть моими чувствами. В отличие от тебя, я обладаю всеми инстинктами, которые присущи обычному человеку. Я не робот. И моя реакция меня напугала, – сердито заявила я.

– Это было очень занимательно. Но если тебя это огорчает, больше не буду. Вообще-то я хотел сказать, что проблема, которая тебя нервирует, решена. Я принес платье, в котором ты можешь пойти на торжество, – с этими словами он достал небольшой сверток и вручил его мне.

Я развернула его и ахнула от изумления. Там было маленькое платье из той самой замечательной ткани, из которой сшита вся его одежда. Серебристого цвета, оно практически ничего не весило. Никогда не видела ничего подобного. Это поистине королевский подарок.

– Я не могу его надеть. Оно слишком необычно. Что я скажу маме и своим знакомым. Они обязательно спросят, из чего оно сшито. И, потом, у нас бы оно стоило бешеных денег, – с огорчением произнесла я.

– Человеческий мозг так изобретателен. Придумай что-нибудь. Подключи свою фантазию.