Капитан Пересмешника (СИ) - Вольная Мира. Страница 50

Мысль не дал додумать новый отголосок зарождающейся чужой паники и уже хорошо разгоревшегося гнева. Правую ногу нестерпимо свело.

Я скрипнула зубами, вцепилась в штурвал и попробовала обрубить чужие чувства, отгородиться от них стеной, задвинуть на самый край сознания. Но не получалось. Вообще. Становилось только хуже, почему-то его чувства обходили любые барьеры. А нить связи с Ником и ребятами начала ускользать из пальцев и истончаться.

Твою мать, твою мать, твою мать!

«Кали», — пробился ко мне наг, — «мы не можем ничего сделать. Онрычит, вокруг волка хаос плотным облаком. Сила нас не подпускает».

«И?» — просипела я.

«Гидеон говорит, что если его выпустить, позволить подойти к тебе, оборотень, возможно, успокоится».

«Возможно?!» — да они издеваются просто.

Помимо рук у меня теперь дрожали еще и ноги, во рту пересохло, а перед глазами замелькали черные разноцветные пятна.

Чтоб тебя!

«Выпускайте!» — рыкнула я, и снова всех вышвырнула за переделыслышимости. Нить связи стала совсем тонкой, паутина ветра, созданная мной и ребятами и оплетающая корабль, нехорошо мерцала. В левый борт ударила огромная волна, и «Пересмешник» слегка накренился вправо.

Я глубоко вдохнула и заставила себя собраться. Еще один рывок. Это же не сложно, правда? Надо только от всего отрешиться, вернуть контроль мыслей и чувств.

Ничего сложного, абсолютно ничего.

Я была настолько напряжена и сосредоточена на укреплении связи, что не сразу уловила момент, когда эмоции оборотня утихли, и их место заняло напряженное ожидание Гидеона, Сайруса и Калеба.

А через вдох ко мне уже прижимался теплый бок. Зверь Тивора в искаженном видении Ника смотрелся странно: большое, переливающееся фиолетово-пурпурное пятно. Очертания волчьей морды и тела с трудом угадывались в его клубах, будто смотришь сквозь окно, залитое брызгами соленой воды. Волк тихо что-то ворчал, а его хаос тянулся ко мне.

Ну что ж, помоги, если сможешь.

Энергия опутала сначала ноги, поднялась выше на бедра и талию, скользнула по груди и юркой змейкой устремилась по рукам к ладоням, коснулась штурвала. Перед глазами замелькали плетения и нити энергии корабля, так четко и ясно, как ни разу до этого. Я видела, где стоит поставить дополнительную сцепку, где именно замкнуть контур паутины, как растянуть ее так, чтобы еще усилить заклинание. Магия хаоса расчертила все четко, перенаправляя их энергию, облегчая задачу воздушникам и себе. Всего несколько простых манипуляций и Ник легко вздрогнул, а потом засиял ярко-синим, почти индиговым и снова набрал скорость, еще большую, чем была до этого. Я же смогла, наконец, открыть глаза и осмотреться в реальности, уверенная в том, что связь не распадется на искорки от неверного вдоха или поворота головы. Напряжение спало, а я почти повалилась на штурвал, глядя на палубу. Команду расшвыряло по ней, как детские игрушки, Гидеон, Сайрус и Калеб свалились там же, где и стояли — на капитанском мостике.

Все трое смотрели на меня, как на двухголовую морскую гидру.

— Ты хоть предупреждай, — возмутился наг, стараясь понять, где чьи ноги, и как ему, бедняжке, выпутаться из клубка, упавших сверху тел.

— Извини, — легко пожала плечами, наблюдая за неуклюжими попытками канонира и более разумными действиями внешне спокойного василиска. Не понимаю, как этот змей, даже будучи в такой ситуации, умудряется сохранять невозмутимый, полный собственного достоинства вид.

— Мой капитан, вам нужна моя помощь? — склонил Гидеон голову, когда ему все-таки удалось встать.

— Да, господин лекарь, будьте так любезны, — коротко кивнула. — Боюсь, без вас мне все равно до рассвета не продержаться.

— Тогда объяснитесь с вашим охранником. Думается мне, так просто волк меня не подпустит. — Я перевела взгляд вниз и на несколько вдохов застыла.

Ватэр, как он был прекрасен, этот мощный, огромный зверь! Абсолютно черная густая шерсть, огромные лапы и умные глаза, наполненные темно-фиолетовым хаосом.

Опасный, прекрасный.

— Тивор, ты же слышишь меня? — волк словно усмехнулся, на миг оскалив уголок пасти. — Гидеон должен восстановить мой резерв, осмотреть меня.

Будь хорошим… эээ… оборотнем, не рычи и не кусай его, — зверь фыркнул, бросил взгляд на василиска, поклонился ему и снова вернулся к разглядыванию пиратов. — Думаю, можно, — неуверенно пробормотала я.

Гидеон прикрыл на вдох глаза, скрывая от меня их выражение, и медленно приблизился. Кок не обратил на лекаря ровным счетом никакого внимания, лишь потерся о мою ногу, рождая внутри легкую щекотку.

Оскалился он в самом конце, когда Гидеон приподнял сзади мою рубашку, чтобы осмотреть знак Ватэр и восстановить почти выжженный резерв. И не просто оскалился, а зарычал, насупив лохматые брови.

— Он просто посмотрит, — примирительно сказала я, хватая оборотня за загривок, крепко сжимая пальцы. Скалиться оборотень перестал, но тихое рычание все равно вырывалось из его груди.

— Все хорошо, мой капитан. Зверю просто не нравится, что к его самке, простите, прикасается посторонний мужчина. Это инстинкты, и сейчас они сильнее разума.

— Гидеон, вы можете сказать, как долго он пробудет в таком состоянии? — задала я мучавший вопрос. Нет, внешне черный монстр был абсолютно спокоен, но я чувствовала, что ему очень не нравится находиться на корабле.

Он не любит океан, не любит запах соленый воды, его раздражает шум волн, качка. Он был слишком напряжен, слишком внимательно осматривался и принюхивался.

Почему ты так не любишь воду, волк?

— В нем хаос, мой капитан. Я не могу даже предположить.

— Ясно. А со мной?

— Вы теперь в порядке, — поклонился василиск. — Я все сделал, мой капитан.

— Я продержусь до рассвета?

— Да.

— Отлично. Тогда больше никого не задерживаю, — я отвернулась обратно к штурвалу и вгляделась в океан. Ну, точнее попыталась. Двигались мы действительно очень быстро, безумно.

Волк рядом продолжал прижиматься ко мне всем телом и нервно бить хвостом по полу.

— Что тебя так тревожит, большой сильный парень? Посмотри, как спокойна и тиха сегодня водная гладь, разве ее стоит воспринимать, как врага? Она, скорее, мать, баюкающая нас, как в колыбели. Вслушайся в эти звуки, волк, разве они не напоминают тебе о самых прекрасных моментах в твоей жизни, разве не нашептывают тайны и секреты, разве не кажутся песней? А запах… Это запах лета, оборотень. Яркого, сочного лета. Брызг, улыбок, солнечных поцелуев и фруктов. Безумных танцев, диких песен. Так что тебя так тревожит? — Тивор шумно, коротко выдохнул и улегся у моих ног, положив голову на передние лапы. Черная метелка хвоста престала отбивать нервную дробь по палубе, его напряжение заметно уменьшилось, лишь иногда, едва-едва напоминая о себе подергиванием мохнатого уха.