Я выбираю быть твоей (СИ) - Островская Ольга. Страница 7

Реальность вползает в сознание осторожно и лениво-медленно, словно боясь отторжения. Странно, но в моей голове больше не ощущается ничего лишнего. Никого лишнего. Я вернула себя. Кажется. Но какой ценой? Рука судорожно дёргается, пытаясь нащупать потерянное ощущение холодной грани. И не находит. Сквозь силу поворачиваю голову и задыхаюсь в отчаянии. Арки больше нет. Ничего нет. Только дремучий лес вокруг. Только зябкий и густой, как холодный кисель, воздух. Рыдания сдавливают грудь. Сухие, беспомощные. Надо встать. Надо шевелиться. Надо… что-то делать. Нельзя сдаваться. Я отвечаю не только за себя, но и за своего ребёнка. Если он тянул меня сюда, значит тут должно быть спасение от этой пожирающей изнутри опустошённости. Если нельзя вернуться сейчас, это не значит, что нельзя будет позже. Главное дожить.

Перевернуться на живот получается далеко не сразу. Подтянуть ноги и, опираясь на руки, подняться на колени кажется почти невыполнимым, хоть и мелькает смутное ощущение, что силы слегка восполнились. Чтобы встать на подкашивающиеся ноги я собираю все свои внутренние ресурсы, которые только получается наскрести. И поднимаюсь. Шатаясь и хватаясь за ветви кустов. Но стою.

Ну же, маленький. Куда мне идти? Подскажи! Куда делся этот проклятый зов? Пьяным взглядом обвожу окружающий лес, пытаясь почувствовать, хоть что-нибудь, как чувствовала раньше. Но ничего не происходит. Что-то притянуло меня сюда, словно потерявшуюся щепку магнитом, а теперь я полностью предоставлена сама себе.

Можно оставаться и ждать неведомо чего. А можно попытаться дойти хоть куда-то. Бояться потеряться, когда уже потеряна, сил просто нет, и я делаю первый шаг. Потом второй. И третий. Просто бреду прямо, надеясь сама не зная на что.

Каждое движение даётся с трудом, словно это и не моё тело вовсе, а тряпичная марионетка, которую я титаническим усилием воли заставляю переставлять конечности. Поначалу ещё пытаюсь смотреть по сторонам, запоминать дорогу, но потом и это мне уже не под силу, остаётся только тупая пульсация истощения в голове, хриплое дыхание и мелькание ничем не отличающихся стволов в туннельной перспективе.

Невыносимо хочется просто упасть и не шевелиться. Отдохнуть… Набраться сил… Наивная… Я бы может так и сделала, но лежать на холодной сырой земле в моём положении и обессиленном состоянии точно нельзя… Нельзя… Нельзя ведь? Наверное… Я уже ни в чём не уверена. А вскоре и эти мысли исчезают, заглушенные набатом крови в ушах. Момент, когда моё тело всё-таки падает на так пугающую меня холодную землю я уже не помню.

В чувство меня приводит ощущение раскалённого прикосновения ко лбу. Волна испепеляющего жара проносится по венам, заставляя кричать, выгибаясь от боли. Воя и пытаясь отбиться, беспорядочно размахивая руками, я распахиваю глаза, но ничего не вижу. Что-то закрывает мне большую часть лица, клеймя жидким пламенем, проникающим в каждую пору.

Кажется, кто-то матерится на незнакомом языке. Удивлённо, зло. А следом моего почему-то обнажённого живота касается чья-то горячая ладонь. Большая такая лапиша. Скользит ниже, проникая под пояс джинсов, заставляя взвиться в животной панике. Нет! Нет! Только не это! Я хватаюсь обеими руками за чужое жилистое запястье в бесполезной попытке остановить, отодрать от себя. Оглушительное ощущение беспомощности и ужаса накрывает удушливой волной. Но багровую пелену, затянувшую мой разум, прорывает низкий рычащий голос, приказывающий что-то. Мне приказывающий.

— Отпустите меня!!! Не надо!!! — скулю я, начиная понимать, что глаза мне закрывает на самом деле чья-то ладонь. Кто-то нашёл меня бессознательную в лесу. Но кто? Что вообще происходит? От страха по лицу уже непрерывным потоком текут слёзы.

Рядом слышу ещё голоса. Мужские. Они перебрасываются удивлёнными фразами. Быстрыми. Рычащими. Я не узнаю ни одного слова. И к своему удивлению не улавливаю ни глумливости, ни ещё каких-то намёков на ожидающую меня участь. Но тот первый, молчит. Правда и не предпринимает попыток проникнуть рукой дальше. Лишь накрывает мой низ живота. И от его молчания волосы на голове шевелятся. Кто этот человек? Зачем ему я?

— Не бойся! И не сопротивляйся. Если хочешь жить, — наконец звучит надо мной резкий приказ, который я, как ни странно, понимаю.

Только легче мне от него точно не становится. Не бояться?! Серьёзно?! Когда меня полуживую и бессознательную нашла в лесу толпа незнакомых мужиков, а один ещё и лапает, поджаривая мозг одновременно? Словно накликанный моими мыслями, стихший было поток огненного жара возвращается снова. И теперь не только от ладони на лбу, но и от той, что на животе.

Там же мой малыш!!! Он его убивает?!

— Отпустите!!! — ору, вырываясь, отдирая от себя причиняющие боль руки. Загребаю ногами землю, пытаясь уползти, но всё это зря.

— Прекрати сопротивляться! — рычит незнакомец. — Это нужно сделать! Или оставить тебя умирать дальше?!

— Не убивайте моего ребёнка!!! Умоляю!!! — меня сотрясают рыдания, боль пульсирует во всём теле. И в животе тоже. — Пожалуйста!!!

— Твоему ребёнку нужна сила. Он уже забрал всё, что смог, от тебя, отхватил моей и умрёт, если не дать больше, — с досадой объясняет незнакомец. — Мне прекратить?

Как раз в этот момент он убирает руку с моего лица, и я наконец вижу своего истязателя. На меня смотрят прищуренные чёрные глаза огромного смуглого мужчины. Тёмная бровь вопросительно изгибается.

— Так мне прекратить?

Я не знаю. Мне страшно. Мне больно. Но несмотря на боль, я больше не чувствую себя выпитой до дна. Он… помог? В глазах незнакомца откровенно читается, что ему всё равно, что я решу. Он действительно позволяет мне выбрать. Даже начинает убирать руку вторую руку. До жути боясь ошибиться, я делаю то, что каким-то безумным образом чувствую правильным.

— Нет, — шепчу потрескавшимися губами.

— Тогда терпи.

На миг мне даже кажется, что в его глазах мелькает тень сочувствия, но всё это теряет значение, когда огонь возвращается. Он проносится по венам, наполняя. Заставляя выгибаться дугой в неумолимых руках. Сцепив зубы, я упираюсь затылком в землю, пытаясь сдержать крик боли. Мои пальцы по-прежнему хватаются за мужское запястье, но уже не для того, чтобы оттолкнуть, а просто чтобы удержаться за реальность. Я держусь за своего мучителя, не имея других вариантов. Он прожигает меня взглядом чёрных, как ночь глаз, склоняется ближе, всматриваясь, отстранённо изучая, удерживая моё сознание на плаву. Чувственные губы изгибаются в намёке на одобрительную улыбку.

— Храбрая девочка, сильная — произносит почти нежно. — Просто прими и не сопротивляйся. Дыши.

Я пытаюсь. Честно пытаюсь. От ощущения плещущегося в крови пламени кажется, что я сама сейчас воспламенюсь, сгорая дотла. И очаг этого пламени под его рукой. Там, где в моей утробе бьётся за жизнь мой ребёнок. Откуда-то я знаю, что и ему эта сила чужая. Что причиняет боль. Но она нужна. Чтобы жить. Поэтому я выдержу. Приму. Просто приму.

И я дышу. Абстрагируюсь от боли. Просто пропускаю её через своё сознание, пытаясь принять, как часть себя. Её так много, что наполняет его до краёв и может из-за этого почти перестаёт восприниматься. Дыхание постепенно выравнивается. Я больше не противлюсь. Инстинктивно расслабляю все мышцы, погружаясь в подобие транса, и просто плыву на волнах этой боли. В награду она перестаёт обжигать, омывая изнутри. Обнуляя. Очищая. Замещая собой что-то другое, навязанное, неприятное. Становится частью меня. Просто энергией. Непонятной, но нужной и уже знакомой.

— Вот так. Молодец, — бархатной лаской пробегается по моим обнажённым нервам похвала, заставляя прерывисто выдохнуть. Чёрные глаза совсем близко. Кожи касается чужое горячее дыхание. — Уже всё. Ты справилась.

От облегчения хочется всхлипнуть, но я закусываю губу, чтобы сдержаться, и зажмуриваюсь, пряча свою уязвимость. Его рука на моём животе слегка смещается. Шершавые пальцы поглаживают покрывшуюся испариной кожу. И эта неожиданная ласка заставляет меня вспыхнуть уже совсем по-другому, ощущая, как смещается давящий жар ниже. Слишком остро ещё ощущается, что этот мужчина только что напитал меня своей энергией, что бы это не значило. Он слишком близко. Слишком интимно. Собственная реакция пугает. Я не хочу так. Распахнув глаза, впиваюсь пальцами в его кожу, отталкивая. И он, как ни странно, позволяет мне это. Смеряет меня прищуренным взглядом и убирает ладонь. Ещё и свитер оправляет.