Изгнанница Муирвуда - Уилер Джефф. Страница 14

— Троих не то четверых, — осклабился охотник. — Тоска!

Человек потянулся к Аргусу, но пес угрожающе зарычал, и человек отдернул руку. Встав, он повернулся к Майе и изобразил изысканный поклон.

— Финт Кольер к вашим услугам.

— Винт? — удивленно переспросила Майя.

Джон Тейт издал короткий ехидный смешок.

— Не ты первая недослышала, красотка. Этот тип, понимаешь ли, думает, что он мечник. А в поединке есть такая штука, делаешь вид, будто хочешь ударить, а в последний момент бьешь совсем в другое место. Называется «финт». Вот такими штуками наш конюх и прославился.

В ответ на это Финт Кольер только усмехнулся. На поясе у него и впрямь висел меч в изрядно потертых ножнах. Куртка из хорошо выделанной кожи запылилась и поистрепалась. Ворот рубахи был распахнут. Приглядевшись, Майя поняла, что Финт совсем еще молод — скорее всего, ее ровесник.

— Репутация у меня действительно неоднозначная, — в улыбке Финта промелькнула тень недовольства. — Зовите меня Финт Кольер, если вас не затруднит. Тейт зовет меня Кольером, а я зову его Тейтом. Своим знанием о существовании этого местечка я обязан его любезности. Тейт великолепно разбирается в кулинарии — впрочем, вы, конечно же, и сами это поняли, ибо размеры его живота говорят сами за себя.

— Ну чего пристал? Ну, люблю поесть, и что? — огрызнулся Джон Тейт.

— А я люблю пофехтовать, и что? — молниеносно парировал Кольер. Мужчины рассмеялись.

— Клянусь Чишу, — с усмешкой воскликнул Кольер, — вы, вероятно, голодны. Присаживайтесь, прошу вас. Места хватит всем, даже вашему мрачному приятелю, это ведь он там стоит? Я как раз собирался в Аргус по твою душу, Тейт, но ты очень удачно явился сам и сэкономил мне массу сил.

— Чтоб я да отказался угоститься за чужой счет? — хмыкнул Джон Тейт и уселся за стол. Аргус, озираясь, улегся рядом с ним.

Дождавшись, пока сядет Майя, Кольер последовал ее примеру, после чего наклонился вперед, опершись о стол.

— Полагаю, вы уже поняли, что Тейт знает все обо всем. Как вылечить лошадь, как заточить топор, как выстроить прочный дом, как найти воду там, где ее нет. Во всей Дагомее не найти человека, который обладал бы такими обширными и при этом бесполезными знаниями, как наш друг.

— Бесполезными? — усмехнулся Джон Тейт. — Кто, как не я, нашел Торувийское ущелье, чтоб тебе не ехать лишних тридцать лиг верхом? Это, по-твоему, бесполезно?

— А что самое худшее, — как ни в чем не бывало продолжал Кольер, обращаясь к Майе, — он не умеет молчать. Днем он без устали говорит, ночью храпит и булькает. Он даже во сне говорит. Впрочем, что это я? Вы ведь шли с ним по горам, а значит, давно познали все на собственном опыте.

Усиленное внимание полузнакомого человека было Майе не по вкусу. Он явно пытался вовлечь ее в беседу, и от этого Майе было не по себе. Впрочем, все время молчать тоже не годилось.

— Что значит «королевский кольер»? — спросила Майя, старательно выговаривая дагомейские слова.

— Конюх. Ходит с лопатой, убирает навоз, — усмехнулся Джон Тейт. — Даже в королевских конюшнях лошади не фиалками пахнут.

— Ты невыносим, — покачал головой Кольер и свел брови. Впрочем, он тут же перевел взгляд на Майю, и лицо его разгладилось. — Кольер, моя госпожа, — это начальник конюшен, в данном случае королевских.

— А где сейчас Проглот? — равнодушно поинтересовался Тейт.

— Будешь его так называть — распростишься с головой, — нервно предупредил Кольер. — Мой господин выехал с армией в поле и встал лагерем в тридцати лигах отсюда.

Прочитав в глазах Майи непонимание, Кольер пояснил:

— Проглотом Тейт называет короля Дагомеи, потому что тот любит деньги, золото…

— И женщин, — вставил охотник.

Кольер жестом велел ему помолчать.

— Да, репутация у него сложилась определенная. Он звал Тейта к себе в охотники и обещал ему тысячу марок за согласие, но Тейт отказался. Сами знаете, какой он упрямый. Вобьет себе что-нибудь в голову, и не переубедишь, хоть тресни.

— Верность не купишь, — отрезал охотник, и Майя вновь ощутила к нему уважение.

Кольер махнул рукой, и через мгновение к столу подбежал слуга с огромным блюдом, на котором, как ни странно, лежало совершенно сырое мясо, перемежавшееся ломтями хлеба. Прислужник поставил блюдо на стол и убежал. Кольер заговорил снова:

— Меня прозвали королевским кольером потому, что мальчишкой я чистил стойла в королевских конюшнях. Я цеплялся за эту работу, много узнал о лошадях, научился за ними ухаживать. Сейчас я состою при короле. Я люблю разъезжать по стране, и меня часто посылают с важными поручениями. Ненавижу сидеть на одном месте. Жизнь в седле — вот что мне по вкусу.

— Ага, Проглот носится туда-сюда со своими солдатами, — добавил Джон Тейт, — а Кольер знай таскает депеши, мол, готовьтесь, король едет. Но дороги наш конюх знает не хуже моего. Что до гор… ну, тут он не гордый. Игра слов, а? — Джон хмыкнул. — И лошадь расковать-подковать может не хуже любого кузнеца… да только я все равно лучше.

— Ну конечно, ведь изо всех людей в мире ты один знаешь правильный способ! — насмешливо возвел очи горе Кольер и рассмеялся.

— И еще одно, — сказал Джон Тейт. — Его прозвали Кольером потому, что он безродный. Безродный как работает, так и называется. У старого короля Дагомеи была куча детишек, и по большей части законных. А одному вот не повезло. В какое аббатство тебя, говоришь, подбросили?

Майю неприятно поразил его тон. Насмешливая обходительность Кольера на миг дала слабину, и по лицу его скользнула тень. Голубые глаза едва заметно сузились, однако уже через миг он ухмыльнулся, словно смеясь над собой, ^и пожал плечами.

— В аббатство Аизье. Человек не выбирает, где ему родиться, — сказал он. — А вот как прожить жизнь — каждый решает сам. Мне моя жизнь нравится. Я занимаюсь тем, что люблю. И хоть я выбираю опасные тропы, ни один разбойник меня и пальцем не тронет — знают, что я дерусь грязно.

Лицо у него стало задумчивым, и Кольер указал на Майю.

— Если нужно будет, я и глаз могу выколоть, и руку отрубить. Впрочем, сколько можно говорить обо мне! Как ваше имя, моя госпожа? Из какой Сотни вы прибыли?

Майя не знала, что сказать, но понимала одно: свое настоящее имя она этому человеку не назовет. Низкое рождение странно сочеталось в нем с изящными манерами, он был хорош собой, однако приятностью обхождения не был обязан ни высокому положению, ни титулу.

— Вот что я тебе скажу, — снова влез в разговор Джон Тейт, — этот Кольер — записной дамский угодник, так что ничего ему не говори. Твердит о разбойниках, а сам-то кто? Говорить с ним буду я.

— Да ты только и делаешь, что говоришь.

— Ты тоже не молчишь, как я погляжу, Кольер. Ну-ка, придвинь поднос поближе, глядишь, и помолчу минутку.

— Не спеши. Сейчас подадут бульон и сыр.

— Я и сырому мясу буду рад. А, вон несут!

Появилась стайка подавальщиц с горшками, железными треножниками и маленькими масляными светильниками. Горшки установили в треножники, а светильники подсунули снизу, чтобы их пламя подогревало дно. Майя впервые видела такой странный ритуал и с любопытством рассматривала происходящее. Наконец содержимое горшков забулькало.

Тейт взял маленькую вилку, подцепил несколько ломтиков мяса, наколол их на миниатюрные вертела и окунул в бульон, а сам попросил служанку принести ему овощей. Через несколько мгновений он извлек вертела из бульона. За это время мясо успело свариться. Джон Тейт протянул Майе исходящий паром кусок на вертеле, сам взял второй и зубами снял с него угощение.

— Здесь подают самый лучший бульон и сыр, — сказал он Майе. — По рецепту из Прай-Ри. Это я их научил.

— Разумеется, ты, кто же еще, — утомленно вздохнул Кольер.

— Таверну судят не по блохам в матрасах, а по еде, — с этими словами Тейт схватил огромный ломоть хлеба и погрузил его в кипящий сыр.

— Ваш друг не желает к нам присоединиться? — понизив голос, спросил Кольер.