Изгнанница Муирвуда - Уилер Джефф. Страница 63

— Ты в порядке? — поинтересовался Кольер.

— Да, вполне, — ответила она, стараясь держать себя в руках.

— Ты посмотрела на медальон и вдруг побледнела.

— Просто голова закружилась, — Майя заморгала, но это был не обман зрения: на груди у Кольера проступало темное пятнышко, небольшое, но со знакомыми завитками. — Ты использовал кистрель в драке.

— Разумеется, — отозвался он. — Их было слишком много. Но тот, последний, пайзениец — у него тоже был кистрель. Он попытался пробиться ко мне в голову и наполнить меня страхом. Не мог же я позволить ему добиться своего — по крайней мере, таким способом.

Майя нанесла на рану немного вайды. Кольер вздрогнул, но не отпрянул.

— Ты поступил храбро, — тихо сказала Майя. — Ты был один, а их много.

Его рот искривился в ухмылке.

— Ты сама могла преспокойно их разбросать. Тебе даже меч не понадобился бы.

Майя молчала и смотрела ему в глаза. Кому он помогает: ей или Бесчисленному, который поселился в ее теле? Кому он предан? В глубине души она продолжала верить, что он по-прежнему ошибается на ее счет. Он посчитал, что она стала хэтарой по доброй воле, и отчасти от этого пожелал ее себе в жены — но что он подумает, если узнает, что больше всего на свете она мечтает избавиться от существа, которое в ней поселилось? Прогонит ли он ее? Хочет ли она, чтобы он ее прогнал?

— Какая ты мрачная, — проницательно заметил он.

— Есть отчего помрачнеть, — ответила она. — Я не думала, что ты явишься в Ростик.

— Значит, ты горюешь оттого, что я сюда явился? — поддразнил он.

Вместо ответа она сказала:

— Ты серьезно рисковал. Если бы отландцы узнали…

Он кивнул:

— Вот именно. Если бы они узнали тебя или меня… Хм. Они затребовали бы такой выкуп, что мое королевство ввек бы не оправилось. Да и твой отец за тебя заплатил бы.

Он потянулся и погладил ее большим пальцем по подбородку.

— А не заплатил бы он — заплатил бы я.

— Тебе нравится рисковать, — заметила Майя. — А я думала, ты человек осторожный.

— Жизнь — это один большой риск, — ответил Кольер. — Никогда не знаешь, что будет дальше — это-то и есть самое интересное. Да, тот фехтовальщик мог меня убить. Он рисковал не меньше моего. Теперь он долго не сможет взять меч в правую руку. А может, и никогда.

— Почему ты его не пощадил? — спросила Майя, размазывая мазь по ране.

— Оставить пайзенийца без честного шрама на память о достойном поединке? — расхохотался Кольер. — Во-первых, заложником я жил в Пайзене, а это не располагает к милосердию. Но главное тут не это: лучшие пайзенийские фехтовальщики — люди гордые и заносчивые. Побьешь такого — и он будет являться к тебе снова и снова в попытке восстановить утраченную честь. Награди такого шрамом, и он будет носить его как орден. Эта их мстительность такая утомительная штука! А фехтовать у меня всегда отлично получалось. Просто как-то само собой. В двенадцать лет я победил своего первого учителя. Правда, все сочли, что для кровной мести я чересчур юн, но когда мне исполнилось четырнадцать, никто уже не возражал. В четырнадцать ты уже достаточно взрослый, чтобы умереть.

Майя посмотрела на рану и вытерла голубые от вайды пальцы тряпкой.

— Дай перевяжу.

Она принесла бинты. Кольер сел, небрежно избавившись от разорванной рубашки. Майя старалась не смотреть на него, ибо от одного вида кистреля в животе у нее холодело, а в голове начинался шум. Она забинтовала королю грудь и завязала бинт на несколько узлов.

— Спасибо, — поблагодарил он, встал с кровати и подошел к небольшому сундучку, скромно приютившемуся в углу каюты. Из кармана штанов Кольер извлек ключ и открыл замок.

— Зачем ты запер сундук? — с любопытством спросила Майя.

— Не без причины. Не хочу, чтобы у меня украли одежду, — ответил он, откинул крышку и рылся в сундучке до тех пор, пока не извлек красивый расшитый дублет. — Или у тебя.

Он извлек из сундучка теплую рубаху, поверх нее накинул дублет, а изорванную рубашку небрежно бросил в угол. Темные волосы он откинул назад — полетели капли воды. Одевшись, он снова полез в сундучок и извлек оттуда роскошное пышное парчовое платье. Золотая ткань маслянисто поблескивала у него в руках.

— По глазам вижу, что тебе нравится, — чуть насмешливо заметил он и развернул платье, чтобы продемонстрировать его во всей красе. На платье были вытканы едва заметные лилии — герб дагомейских королей. Такая роскошная ткань стоила целое состояние, и сердце Майи заныло от желания примерить наряд. Когда-то она носила такие платья, но было это так давно. Длинные широкие рукава были отделаны каймой винного цвета и усыпаны жемчугом.

— Как красиво, — заморгала Майя. — Но путешествовать в таком невозможно.

— Само собой, — согласился он. — Однако я хотел бы поглядеть на тебя в нем хотя бы в плавании. Это платье достойно королевы.

Она прикусила губу.

— Я… я ценю твою щедрость, но…

— Не отказывайся, Майя. Твое платье насквозь промокло, его надо сушить. В чем ты будешь ходить? Надень это. Ты — моя королева, — голос его упал до шепота, почти неслышного. — Ты — настоящая королева.

Майя опустила взгляд и посмотрела на ткань. Щекам стало жарко. Ей хотелось надеть это платье, хотелось ощутить его прикосновение к коже. Она вздохнула.

— Оставь меня, будь добр. Я переоденусь.

Видно было, что эта просьба пришлась ему не по душе.

— Как хочешь. Пойду переговорю с капитаном. Но я скоро вернусь.

Он протянул Майе платье. Она приняла наряд и дождалась, пока король отопрет дверь и выйдет. Ткань лилась у нее из рук мягкими складками. Платье обошлось королю по меньшей мере в несколько тысяч марок. Это был достойный королевы наряд. Майю терзали противоречивые чувства. В самой глубине души ее что-то мучило, но что — она не могла понять. Ее родители заключили брак в аббатстве, принесли нерушимый обет, и все же у себя на родине Майя была бастардом.

Кольер знал о ее положении, и все же обращался с ней так, как подобало обращаться с принцессой. Их обручили еще детьми. Уже взрослой она, хоть и не имея на то желания, согласилась выйти за него замуж. В глазах всего мира они были мужем и женой. Но в глазах Майи, более того — в ее сердце их брак ничего не значил.

Девочкой она мечтала выйти замуж за мастона. Она знала, что ее долг — продлить цепочку мастонов, что тянулась из глубины веков. Кольер был славный парень и хорош собой. Майе нравилась его компания. Он не раз спасал ее от беды. Он обращался с ней как с равной. Но он был другой веры. Для него Майя была пешкой в игре, а призом в этой игре был императорский венец и власть над всеми окрестными королевствами. Майя осторожно положила прекрасное платье на кровать и прижала руки к лицу, борясь с чувствами.

Она должна сказать Кольеру всю правду.

Ее терзали страх и отчаяние. Сколько времени прошло с тех пор, как Бесчисленный в последний раз завладел ее телом? Она не знала. Дни? Недели? А впрочем, неважно; все, что ей было нужно теперь — это вырвать зло из своей души и изгнать его навеки, восстановив власть над собственным разумом, который подтачивало это существо.

Майя сделала глубокий вдох. Она все расскажет. Она выдаст свою тайну. Быть может, после этого Кольер не захочет иметь с ней ничего общего и перестанет ей помогать — пусть так. Но страх и тревога по-прежнему снедали ее.

Борясь с этими чувствами, она завела руки за спину и принялась расстегивать пуговки на промокшем до нитки платье.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Предательство

Заскрипели дверные петли, и в капитанскую каюту ворвался соленый порыв ветра. Корабль мерно покачивался на воде. Сидя на табурете у письменного стола, Майя играла с манжетой платья, жалея, что под рукой нет зеркала. Обернувшись, она увидела, что Кольер запирает за собой дверь. Внутри у нее все сжалось. Задрожали руки.

— Мы вышли из бухты… без заминки, — объявил Кольер и осекся, глядя на нее. — Платье… в нем ты еще прекраснее. У меня отличный вкус.