Злоба (СИ) - Романович Роман. Страница 2

На улицу я выбежал под крики:

— Раб страха! Раб страха!

Старик откровенно насмехался надо мной и злорадствовал, но тогда я этому не предал значения. Пробежав не меньше полусотни метров, свернул в первый попавшийся тоннель и забился в какую-то темную дыру, где и замер, пытаясь отдышаться и прийти в себя.

Чуть не сорвался...

***

Что я чувствовал? Этот вопрос я задавал себе тысячу раз. Эмоции и чувства — верный индикатор той ямы, куда я угодил. Знать себя — это первый шаг, основа основ, чтобы выжить. Уж это мне вдолбили в голову основательно и за эти догматы я цеплялся, чтобы выдержать окончательное и безоговорочное разрушение моей жизни. Отец последнее, что от неё оставалось. И сегодня он умер.

Так что же я чувствовал?

Когда забился в темную дыру, выбежав из крематория, то ощущал поглощающий страх. Руки тряслись, сердце отчаянно билось, крича, что и дальше так не выдержит. Мысли путались, а тревоги наседали с новой и новой силой. Я настолько боялся, что даже не мог понять, чего именно. Чувствовал и догадывался, что злоба уже просочилась в меня, усилила этот страх и тот своими когтями скреб внутри, расшатывая больше и больше.

Страх — это болезнь. Злоба — её топливо. А я смертельно болен.

Поэтому для начала я постарался вспомнить хоть что-то, что могло помочь. На ум пришли дыхательные практики, помогающие успокоиться. Они хорошо помогали в школе. Сидя на мягких подушках, в полной безопасности, под присмотром мудрых учителей, я легко достигал спокойствие.

Почему мне никто не сказал, что это дерьмо так плохо работает, если ты сидишь в подземном городе, в сыром тоннеле, где даже света нет? Почему никто не объяснил, как успокоиться, когда пять минут назад тело отца скинули в печь?

Видимо учителя были не такими мудрыми, как сами считали.

Других вариантов у меня не было. Я сделал то, что делал до этого тысячи раз. Меня учили с малых лет находить спокойствие, надо всего лишь попытаться... Я схватился за эту мысль, как приговоренный к смерти хватается за любую возможность, лишь бы ещё немного оттянуть конец...

Откуда-то сверху упала ледяная капля. Я вздрогнул всем телом, почувствовав, насколько мне холодно. Но это был обманчивый холод. Так тело реагировало на злобу. Дела мои хуже, чем я думал. Либо я что-то придумаю, либо...

Медленный вдох, задержать дыхание на пару секунд, медленный выдох, задержать дыхание на пару секунд, повторить. Наставления отца всплывали в сознание, направляя. Вспоминать, как он учил меня в детстве и отгонять образы его сгорающего трупа было особо сложно.

Нужно всего лишь дышать. Дышать до тех пор, пока в голове не прояснится, холод не уйдет из одеревеневших мышц и я не смогу распрямиться, перестав до ужаса бояться этого мира.

Нужно. Всего. Лишь. Дышать.

Но как же это сложно...

Спустя бесконечность, чуть-чуть полегчало. Вспомнилась мама. Образы, как её тело разрывает на части, отгонять было проще. Я давно этому научился. Она не раз говорила про важность тела. Распрямиться тоже важно, в позе сжавшегося эмбриона легко чувствовать себя жертвой. А если встать, выпрямиться, расправить плечи... То легко удариться головой о торчащий металлический штырь... Потирая шишку, я сел обратно. В этой святыми забытой металлической кишке легко убиться или пропасть. Где я вообще нахожусь? Смогу ли обратно вернуться в капсулу? Чувствуя, как снова накатывает паника, вернулся к дыхательным практикам.

Отец, отец... За что ты так со мной? Как так сложилось, что моя размеренная, спокойная и безопасная жизнь завела на край мира, в эту дыру, где плешивые старики разводят подростков, что сами тащат своих отцов, чтобы сбросить их в пламя?

Прошлая жизнь казалась чем-то нереальным, выдуманным, словно её и не было. Но она была. Я это точно помнил и собирался хранить память так бережно, как только смогу. Из-за мамы. Которая осталась нас прикрывать, чтобы дать время уйти и покинуть благословенный Эдем.

Эдем, оплот чистых магов, который в одночасье наполнился насилием, смертью и террором. Стоило страху отступить, как ему на смену пришла злость. Злоба не растерялась и продолжила провоцировать сильные эмоции, подкидывая картины прошлого.

В тот день я не пошел в школу. Остался дома, потому что мать собралась провести важный эксперимент. На мне. Провела, а когда я вышел на балкон нашего прекрасного дома, что находился на склоне холма, откуда прекрасно видно белоснежный город, то... Я узрел, как с небес обрушиваются звезды. Тогда мне так показалось. Красивые, искрящиеся звезды, оставляющие дымные хвосты. Через пару секунд я понял, что это ракеты, которыми ударили по учебным заведениям, разом покончив с детьми магов. Не только с ними. Позже, когда эти картину будут навещать меня в кошмарах, я пойму, что удар нанесли разом по всем важным местам, где собирались чистые маги.

Ещё минут через пять после падения звезд возле нашего дома высадилось пару батальонов с синтами во главе. Мать вышла к ним, чтобы дать отпор. Я знал, что у неё хватает секретов, что в этом чистом городе она слишком выделяется на фоне возвышенных магов... И в тот момент стало понятно, почему. Секрет нашей семьи вышел наружу. Любимая мама оказалась темным магом, повелителем огня... Она связала боем врагов, перебила половину, синты попытались её уничтожить самоподрывом, но она выжила и выиграла нам ещё несколько минут. В тот момент отец схватил меня и потащил наружу. Через час мы оказались далеко за городом, вдвоем, без матери...

Бежали без оглядки, как можно дальше. Целый год шли по поверхности, обходили крупные города, скрывались. Тогда я увидел, насколько сильно отличалась жизнь в мире от жизни в благословенном Эдеме.

Так что же я чувствовал?

Ненависть. За то, что эти твари убили мать. Я ненавидел их всей душой.

Ещё я ненавидел отца. За то, что не помог маме, что вытаскивал меня и спасал нас, вместо того, чтобы спасти её. Ненавидел его за слабость, за то, что её смерть подкосила отца. Ненавидел за все те лишения, что пришлось пережить.

Я чувствовал страх. Много страха. Пока отец был рядом, он уничтожал злобу, очищал меня от её эманаций и жить было не так страшно. Да, этот мир проклят и в нем страшно бояться, как бы глупо это не звучало.

Поддайся страху, злости или другой сильной эмоции и у тебя есть несколько вариантов, чтобы выжить. Найти чистого мага, что очистит злобу и поможет прийти в себя. Найти лекарство, что подавит эмоциональную активность. Это даст время на то, чтобы собраться и успокоить эмоции, а лучше найти чистого мага или на крайний случай забиться под землю как можно глубже и молиться, чтобы отпустило. Третий вариант — ничего из этого не успеть сделать и... В лучшем случае ты умрешь. В худшем — превратишься в злобную тварь, что пойдет сеять смерть и разрушения. Каким именно чудовищем станешь зависит от той эмоции, которой поддашься.

За прошедший год я не раз видел таких монстров. Голодных духов, мерзких выродков, чудовищ, что двигаются слишком быстро, чтобы глаз успевал поспевать. Но хуже их были те, кто игнорировал силу отца. Одна такая тварь ранила его. Ещё один удар и по без этого ослабшему отцу. Смерть матери надломила его, как мага. Каждый раз, призывая свою силу, он разрушал себя. Сначала я не понимал, что происходит, а когда понял — стало поздно.

Поэтому я ненавидел отца, за то, что он оказался так слаб.

— Эй, чудик! — раздался чей-то голос совсем рядом, да так громко, что я подскочил и чудом разминулся со штырем, — Ты что тут делаешь, раб?

— Сам ты раб! — огрызнулся я, — Отца оплакиваю, отвали!

Внутри ещё клокотала ненависть. Вперемешку со страхом, они усиливали друг друга. Меня достаточно хорошо учили, чтобы я мог абстрагироваться от сильных эмоций и умом понимать, насколько эта ненависть токсична. Если хочу выжить, с ней надо что-то сделать. Лишь бы дел не натворить... Лишь бы не обратиться в безумную тварь.

— Надо же! Эй, пацаны! У нас тут юнец, что плачет по папке! — говорящий засмеялся.