Насильно твоя-2 (СИ) - Устинова Мария. Страница 54

Страшный шепот против воли вернул меня в тот подвал.

Вот почему Илья был последним — он издевался над Эмилем. Не мне задавал вопросы, когда я почти потеряла сознание, а на него орал, требуя отвечать, кто устроил аферу и где эти долбаные миллионы. Это тень мужа я видела над собой.

— Ты была не виновата, маленькая. Я не смог их остановить.

Я спрятала лицо на груди, от него пахло любимым тяжелым парфюмом и коньяком.

Меня изнасиловали не за мои ошибки. А за то, что я была его женщиной. Красивая, беззащитная, когда Эмиль оступился. Они разграбили его дом, изнасиловали меня — потому что могли. В этой среде женщина вещь. Средство для допроса.

Я зажмурилась в приступе молчаливого плача и запустила руки под пиджак, жадно впиваясь в тело. За это он ненавидел Андрея и их всех так сильно, что готов был любой ценой — даже собственной жизни, с ними расправиться. Поэтому был одержимым до исступления. Помешался на мне.

— Они сделали запись. Они хотели, чтобы я смотрел… — постепенно слова теряли осмысленность. — А ты все равно его выбрала.

— Замолчи, — ноги ослабели, я почувствовала, что оседаю на пол и Эмиль, обхватив меня одной рукой, опустился на колени вместе со мной. — Я все поняла, тише, Эмиль… Думаешь, тебе одному больно?

— Все произошло из-за него, — не обращая внимания на мою дрожь, продолжил он. — А ты его простила.

— Нет…

Я задыхалась от слез и тепла его тела. Мне больше не нужны слова. Дурацкая была идея — идти, говорить с ним. Что я ждала услышать? Я ведь видела, как он на меня кинулся, обезумевший и наполовину ослепленный. Они заставляли его смотреть эту гадкую запись.

— Ты знаешь, я твою боль чувствую, — прошептала я. — Хочу ее облегчить, но это невозможно. Все, что я могу… причинять ее тебе как можно меньше. И ты мне тоже, Эмиль… Прости меня, ладно?

В дверь постучали, затем она приоткрылась — кто-то, скорее всего Антон, заглянул в кабинет.

— Оставьте нас, — зарычала я, крепче его обнимая, и не оборачиваясь. — Уйдите!

Дверь захлопнулась, и мы снова остались одни.

Наверное, мы с самого начала должны были поступить по-другому. Я могла первой прийти к нему, пожалеть, приласкать мужа. Он мог сдержаться и не распускать руки. Но мы замкнулись в своей боли, у нас не было сил, чтобы идти навстречу друг другу.

Эмиль тяжело дышал. Я перебирала ему волосы и гладила напряженную шею, пока он не попытался найти мои губы. Я не позволила себя поцеловать — отвернулась.

— Дина?..

— Прости, — я уткнулась губами ему в бровь. — Прости, Эмиль… Мы не вместе. Если тебе легче… мне лучше уйти, — я попыталась встать, но не смогла разорвать стальную хватку бывшего мужа. — Отпусти, если любишь.

Глава 53

Я зря пришла.

Есть только один способ причинять друг другу меньше боли — не видеться. Когда я шла сюда, надеялась, разговор принесет облегчение. Я волновалась за него, хотела узнать, что с ним. Теперь лучше уйти.

Эмиль останется в «Фантоме» — здесь деньги, уважение, девушки. Это его способ «жить дальше», ему так легче. А я обратно в кофейню. Пить чай с ромашкой, мечтать, что со мной все нормально, лгать себе. И всегда избегать собственного взгляда в случайных отражениях.

Я устала от боли, вижу, что Эмиль тоже — из-за нее сходит с ума, и медленно себя убивает. А когда рвешь, говорят, со временем становится лучше.

Будем вспоминать друг друга все реже — через туманы памяти. Без любви, но почти и без боли. Через годы начнем сомневаться — а было ли? Но сильные руки — одна на плечах, другая на талии, не думали разжиматься.

— Эмиль, пожалуйста… Ты ведь сам со мной развелся, пусти. Дай уйти, я так устала! — боль вылилась в голос, но рук он таки не разомкнул. Рукоятка пистолета болезненно врезалась в плечо.

Я назло себе шептала, из упрямства. Потому что хотела остаться, но в неосуществимой мечте. Той самой, в которой он поднял бы нашего ребенка на руки. Глупые грезы.

Я попыталась встать, и Эмиль поднялся тоже. Мы навсегда связаны, только не уверена, что во благо.

Из-за приопущенного века пристальный взгляд казался угрожающим. И все еще больным — Эмиль не пришел в себя после откровений. Как минимум несколько дней он будет вариться в них. Запьет, затащит в постель пару готовых на все девчонок, изобьет кого-то, кто косо посмотрит или просто подвернется под руку.

— Останься, — наконец сказал он. — Я буду тебя беречь.

Эти слова ранили посильнее, чем плеть.

— Прости меня, — голос Эмиля стал тихим и хриплым. — Оставайся, тебе будет хорошо.

Мои руки кольцом лежали на шее мужа и я потянулась к лицу, чтобы стать еще ближе. Искала искренность в глазах, даже дыхание затаила. Он только что облегчил душу — сказал самое страшное, что мучило. А я его приняла. Я теперь его лекарство.

На моей щеке засыхали кровавые мазки, пахнущие коньяком.

— Давай договоримся, маленькая. Простим друг другу всё, начнем сначала. Ни о чем не будем напоминать, перестанем друг друга мучить. Если приложить усилия, мы справимся.

Будь на его месте другой мужчина, я бы ему не поверила. Но если мой муж хочет чего-то добиться, он стремится к цели со всей самоотдачей. Я знаю, о чем он мечтает: власть, деньги… и о семье тоже?

— Это был не наш брак, — ненадолго он отвел глаза.

— Не наш, — согласилась я, вспоминая, как Эмиль помогает мне расписаться, моя рука дрожит, а по щекам текут кровавые слезы. И пыталась представить, как это — нормальная жизнь? Я понятия не имею, каково это — жить с Эмилем, с моим зверем, королем криминального мира.

Я так хотела его спасти!

Привела Антона, охрану, выгрызла его у смерти. И вот, до счастья рукой подать, а чего-то нам не хватило.

Наверное, нормальной жизни.

У нас с самого начала все пошло наперекосяк. Могло ли быть продолжение бурного романа? Мы понравились друг другу, я так от него млела! Он был резковатым, но мне это нравилось. Я была готова подстраиваться, если нужно. И в постели нам было хорошо. Мы были в самом расцвете ярких чувств, которые нам жестоко оборвали.

Невыносимо сложно было возвращаться в тот момент мысленно, чтобы продолжить с него жить. Почти спустя год — это невозможно. Я как будто попыталась поднять мельничный жернов — вот что такое возвращаться к нормальной жизни. То, что предлагал Эмиль, звучало заманчиво и сладко. Как сказка. И так же невероятно.

Как жить после всего, что мы пережили, сделали, наговорили друг другу? Я не знаю, но прошлое — прошлому, так говорят?

Я смотрела Эмилю в глаза и боялась верить.

А потом привстала на цыпочки и поцеловала в губы. Очень легко, словно только что познакомилась с ним. С этим высоким, угрюмым, уже не молодым мужчиной со взглядом волка.

Секунду мы еще смотрели друг на друга. Мышцы расслабились — недоверчиво, словно он ждал подвоха, и Эмиль отпустил меня.

— Я хочу домой, — прошептала я. — Мне нужно прилечь… Весь день страшная слабость. Я поеду, ладно?

Бывший муж молчал. По маленьким признакам я поняла, что он успокаивается. Разгладилась кожа вокруг глаз, жесткие лучики у внешних уголков пропали. И рот стал спокойным.

Взглянув на губы, я попятилась. Эмиль обернулся, наблюдая, как я медленно отступаю к двери, словно растягиваю прощание.

— Завтра позвоню, — сказал он, и я вышла из кабинета.

Антон ждал снаружи.

— Все нормально, госпожа Кац?

Я выдохнула, словно вынырнула из-под воды. Как свободно дышится, когда на душе нет камней…

Утром я, как всегда, сходила за латте. Ростов жил весной: апрель плавно перетек в май, все было хорошо. В душе установился штиль, словно я получила надежду на будущее, что-то вселило уверенность в завтрашнем дне. Это чувство я не испытывала с августовского вечера, когда познакомилась с Эмилем. Не знаю, что будет дальше, но пусть идет своим чередом.

Я шла по Ворошиловскому, и даже увязавшаяся следом охрана не портила настроения. Странное ощущение, когда ничего не болит.