Первый закон. Трилогия - Аберкромби Джо. Страница 77

Логен прошел через это место, хрустя сапогами по дорожке из маленьких серых камушков. Множество людей пришли сюда, чтобы насладиться солнцем. Они катались в лодочках на миниатюрном озере – тихо гребли и плавали по кругу без цели – или сидели на траве, ели и пили, болтали друг с другом. Одни показывали на Логена и что-то кричали, другие перешептывались или просто отворачивались.

Гуляющие выглядели весьма странно, особенно женщины. Бледные и бесплотные, они носили замысловатые платья, а волосы зачесывали вверх, укладывали в сложные прически, сплошь унизанные шпильками, гребнями и огромными перьями, и украшали бесполезными крошечными шляпками. Эти дамы походили на тот высокий кувшин в круглой комнате – слишком хрупкий, чтобы применить его для чего-нибудь полезного, и слишком разукрашенный. Но Логен так давно не видел женщин, что улыбнулся им радостно, надеясь сам не зная на что. Некоторые, похоже, при виде его испытали шок, другие в ужасе заахали. Логен вздохнул – старые чары никуда не делись.

Подальше, на другой широкой площади, Логен остановился, чтобы посмотреть на обучающихся солдат. На сей раз там оказались не голодранцы или женоподобные юнцы, а крепкие люди в тяжелых доспехах, с отполированными до зеркального блеска нагрудниками и ножными латами, с длинными копьями на плечах. Они стояли плотным строем почти неподвижно, как статуи, – четыре квадрата человек по пятьдесят.

По приказу низенького человека в красной куртке – вождя, как понял Логен, – все развернулись, опустили копья и двинулись вперед, дружно топоча тяжелыми сапогами. Одинаково одетые, одинаково вооруженные, шагающие в ногу… Да, это зрелище впечатляло: ощетинившиеся квадраты блестящего металла двигались размеренно, сверкая остриями копий, словно гигантские прямоугольные ежи с двумя сотнями ног. На большом плоском пространстве такое воинство, без сомнения, отразит нападение противника, если тот выстроится прямо напротив. А как пойдет дело на пересеченной скалистой местности, под моросящим дождем, в лесных зарослях – тут Логен сомневался. Люди быстро устанут под тяжестью доспехов, а если квадраты будут разбиты, что станут делать солдаты, привыкшие всегда действовать вместе? Смогут ли они сражаться в одиночку?

Логен побрел дальше, через широкие дворы и аккуратные садики, мимо журчащих фонтанов и горделивых статуй, по чистеньким улочкам и широким проспектам. Он поднимался и спускался по узким лестницам, пересекал мосты, перекинутые над потоками, над дорогами, над другими мостами. Он видел стражников в разнообразных роскошных мундирах возле сотни ворот, стен и дверей, и каждый из них оглядывал северянина с недобрым подозрением. Солнце всходило все выше, высокие белые здания проплывали мимо, а Логен наконец понял, что стер ноги и почти заблудился. Шея его заболела, потому что он постоянно задирал голову и смотрел вверх.

На месте оставалась лишь чудовищная башня: она вздымалась высоко-высоко над городом, и рядом с ней огромные здания казались крохотными. Она была видна отовсюду, ее всегда можно было заметить над верхушками крыш в отдалении. Логен медленно приближался к башне, пока не очутился в каком-то заброшенном тупике возле цитадели, в ее тени.

На краю заросшей лужайки, около большого ветхого строения – оно заросло мхом и плющом, а с его крутой проседающей крыши осыпалась черепица – стояла старая скамейка. Логен плюхнулся на нее, перевел дух и принялся разглядывать громадную массу там, над стенами, – черный силуэт, словно вырезанный в голубом небе, рукотворную гору из мертвых голых камней. Ни одно растение не цеплялось за эту глыбу, ни клочка мха не виднелось в щелях между огромными блоками. Дом Делателя, так назвал его Байяз, не походил ни на один из домов, знакомых Логену: без крыши, без единой двери или окна. Просто пучок мощных каменных столбов с острыми углами. Зачем понадобилось строить такую громадину? И кем, собственно, был сам мастер Делатель? Неужели все, что он сделал, – вот это гигантское, никому не нужное сооружение?

– Вы не возражаете, если я присяду?

Перед Логеном остановилась женщина – во всяком случае, ее он скорее назвал бы женщиной, чем тех странных бесплотных созданий в парке. Симпатичная темноволосая женщина в белом платье стояла и смотрела на него сверху вниз.

– Я? – переспросил он. – Нет, я не возражаю. Забавно, но больше никто не хочет со мной сидеть.

Она опустилась на дальний конец скамейки, оперлась локтями о колени и положила подбородок на руки, без интереса поглядывая вверх, на нависающую башню.

– Возможно, они вас боятся.

Логен проводил глазами человека, что спешил мимо со стопкой бумаг под мышкой, уставившись на северянина расширенными глазами.

– Я начинаю думать то же самое.

– Вы действительно выглядите немного… опасным.

– То есть страшным – вы ведь это слово искали?

– Я обычно нахожу слова, которые ищу. Я сказала – опасным.

– Что ж, внешность обманчива.

Она приподняла бровь и медленно окинула его взором сверху донизу:

– Так вы, наверное, мирный человек?

– Хм-м… не совсем.

Они сидели, искоса посматривая друг на друга. Женщина не казалась ни испуганной, ни высокомерной, ни даже просто любопытствующей.

– Почему вы не боитесь? – спросил Логен.

– Я родом из Инглии и знаю ваших людей. Кроме того, – она положила голову на спинку скамьи, – больше никто не станет разговаривать со мной. Я отчаянная.

Логен покачал обрубком своего среднего пальца взад и вперед, стараясь отогнуть его как можно дальше.

– Да, похоже на то. Я Логен.

– Хорошо вам. А я никто.

– Каждый человек – кто-то.

– Только не я. Я никто. Я невидима.

Логен нахмурился и посмотрел на нее: она сидела вполоборота к нему, в лучах солнца, откинувшись на спинку скамьи. Ее длинная гладкая шея была вытянута, грудь мягко вздымалась и опускалась.

– Я вас вижу, – возразил он.

Она повернула к нему голову:

– Вы… вы джентльмен.

Логен фыркнул. Кем только его ни называли в свое время, но только не так. Однако женщина не разделяла его веселья.

– Я здесь чужая, – сказала она.

– Как и любой из нас.

– Да. Но это мой дом. – Она поднялась со скамьи. – До свидания, Логен.

– Прощай, никто.

Она повернулась и медленно пошла прочь. Логен смотрел ей вслед, качая головой. Байяз прав: место это странное, но люди здесь еще более странные.

Логен проснулся, болезненно дернувшись, моргнул и повел дикими глазами вокруг себя. Темно. Нет, не совсем темно, конечно, поскольку здесь всегда слабо отсвечивали огни города. Послышался какой-то звук, но теперь все стихло. Жарко. Жарко, тесно и невыносимо душно, несмотря на липкий сквознячок от открытого окна. Логен простонал, откинул влажное одеяло, смахнул с груди пот и вытер руки о стену позади себя. Свет раздражал его даже через сомкнутые веки. И это была не худшая из проблем. Хочешь сказать про Логена Девятипалого – скажи, что ему надо отлить.

К несчастью, в этом месте никто не мог просто пописать в горшок. Зато здесь имелась специальная штука вроде плоского деревянного уступа с дыркой, помещавшаяся в отдельной маленькой комнатке. Логен заглянул в ту дырку в первый день, когда они прибыли сюда, недоумевая, для чего она может предназначаться. Там было очень глубоко и плохо пахло. Малахус потом объяснил ему это бессмысленное варварское изобретение: туда надо садиться – прямо на жесткое дерево, чтобы неприятный сквозняк обдувал твои яйца. Такова уж цивилизация, насколько мог понять Логен: людям нечем заняться, и они выдумывают способы сделать простые вещи сложными.

Он выбрался из постели и двинулся в ту сторону, где, как он помнил, была дверь. Он нагнулся вперед и ощупывал руками воздух перед собой: слишком светло, чтобы спать, но слишком темно, чтобы толком что-то разглядеть.

– Долбаная цивилизация, – пробормотал он, возясь с защелкой на двери.

Наконец, осторожно ступая босыми ногами, он выскользнул в большую круглую комнату между спальнями.