Новая эпоха (СИ) - Боровикова Екатерина "Копилка". Страница 35

— Мелкота, что за стачка? — Вячеслав Коваль подошёл к компании совершенно неожиданно, потому что все, затаив дыхание, следили за Настей. — Опять продавщицу беспокоите? У вас дел больше нет? А это кто?!

— Настя, — несчастно сказал Костя.

— Эй, малая! Ты сдурела?! — С тревогой в голосе закричал Коваль. — Шею свернёшь, слезай!

— Здрассьте, дядя Слава. — Девочка помахала рукой и сделала шаг к краю крыши, выбирая, куда прыгнуть.

Славка выругался и поспешил к магазину.

Здание задрожало. Со стен посыпались куски штукатурки.

— Чего припёрлися? Я сказала — до конца недели на вексель товар не отпускаю! Пшли отседова! — Полусмазанная плотная фигура в синем рабочем халате материализовалась на крыльце.

Детвора в ужасе ахнула, а Вячеслав ускорился.

Здание тряслось. Настасья пыталась удержаться на крыше, но с каждой секундой делать это становилось всё трудней.

— Я вам покажу щас, как в магазин ломиться в обеденный перерыв! — Только что стоявшая на крыльце Светка непонятно как оказалась на крыше.

Призрак толкнул Настю, девочка завизжала и полетела вниз, но вовремя подоспевший Вячеслав её поймал. Света исчезла, магазин успокоился.

— Ай-яй, дядя Слава, больно, отпусти! — В крапиве послышалась возня, и Коваль за ухо вытащил девчонку из зарослей.

— Больно?! Я твоим предкам об этой выходке расскажу. Вот тогда тебе будет больно. — Вячеслав вывел Настю за пределы опасной территории и наконец, отпустил. Пристыженная девочка опустила глаза и молча сопела, потирая краснеющее ухо. Худые руки, шея и лицо стремительно покрывались розовыми крапивными волдырями. Слава фыркнул и рассмеялся:

— Ох, видела бы ты себя сейчас! Как будто в улье пчелином побывала.

— На себя посмотрите, — огрызнулась девочка, — тоже не в ромашках бегали.

— Ладно. Пойду я. Не дурите больше.

— Дядя Слава! — Юрка нервно дёрнул подбородком. — Настя говорит, что вы её возьмёте в ученицы после школы! Но она же девчонка!

Слава прищурился:

— И что? Девка, пацан — какая разница? Поверь, малец, не по половому признаку искателей отбирают.

— Понял?! — Выкрикнула Настя.

— А ты не кричи. Ты бы, может, и подошла, но мозги-то отсутствуют! Зачем идти на глупый риск? Если за четыре года ума не наберёшься, в искатели не пущу. Ясно?

— Ясно. — Притихла Бондаренко.

Слава помолчал, почесал шрамы на бритой голове, а потом добавил:

— Ладно. Посмотрим. Только школу не запускай. Учат вас, конечно, отлично, но я тебя гонять по заговорам и потусторонней биологии буду совсем на другом уровне. И физуху не забудь. И родителям в уши не вводи пока, особенно Тане.

— Ага. — Повеселела Настасья.

— И вообще. Прекращай дурью маяться. И вы все тоже. Жизнь опасная и часто короткая. Не на то её тратите.

Юрка обречённо махнул рукой, не найдя во взрослом поддержки.

Маргарита шла торопливо, почти бежала. Чтобы не потерять кольцо, надела его на палец. Оно идеально подошло по размеру, подчеркнуло тонкие пальцы, и даже короткие, обгрызенные ногти и грубая кожа вдруг стали выглядеть совсем по-другому. Почти женственно. Алкоголичка нет-нет, да притормаживала, вытягивала руку перед собой и любовалась. Однако мысли оставить украшение себе у неё даже не возникло.

Ещё немного зудела татуировка, но Марушкину это не интересовало — колечко заняло всё её внимание.

Когда до Красноселья оставалось пройти ещё километр, женщина заметила, что изумруд немного потускнел. А спустя минуту она даже остановилась и посмотрела на небо — не скрылось ли солнце за тучами. Иначе как ещё можно было объяснить полную утрату минералом блеска и волшебной прозрачности.

Да и металл всё меньше походил на серебро. В конце концов, он стал выглядеть, как тусклая алюминиевая проволока.

— Что за нафиг? — Вслух возмутилась алкоголичка и попыталась снять грубо сработанную ерунду с пальца.

Однако кольцо, словно живое, стало быстро сжиматься.

Маргарите не повезло — в это время никто не шёл по дороге, никто не видел, как она выла от боли, пытаясь снять украшение. Как сдирала кожу, как синел палец, как кольцо проникало всё глубже и глубже в ткани, как кровь лилась на дорожную пыль.

Боль из пальца разлилась, расползлась по всему телу. Перед глазами заплясали тёмные пятна, дыхание сбилось. Последнее, что увидела Марушкина перед смертью — как её разноцветные шорты и футболка становятся угольно-чёрными.

Глава 11.3

Фельдшерско-акушерский пункт за эти годы сильно изменился. Во-первых, появилось несколько пристроек — «стационар» на пятнадцать коек, лаборатория и хранилище. Во-вторых, ближайший к больничке дом, пустовавший много лет ещё до Катастрофы, разобрали и выстроили просторную избу для семьи Бондаренко. ФАП[1] и дом объединили общим двором, обнеся всё забором. Фельдшер теперь жила и работала фактически в одном месте. Это было удобно и ей, и сельчанам, которые могли постучаться в дверь в любое время дня и ночи, зная, что им не откажут в помощи. А свой маленький уютный домик на окраине Красноселья Таня и Максим давно отдали страннику, который получил право на постоянное место жительства в Приречье.

Татьяна перебирала в хранилище запасы лекарств. Естественно, заявленные сроки годности у большинства давно прошли, но кое-какие препараты работали и спустя одиннадцать лет после их производства.

— Ты закончила? — Заглянул Макс в лабораторию. — Туч нет пока, но па́рит, и мошкара зверствует. Мы с Мироном и Костей перед вчерашним дождём успели стога накрыть, но долго сено так не простоит. Надо его на чердак сложить, пока сегодняшний ливень всё не намочил. Сгниёт.

— Я уже почти. — Таня расстроенно посмотрела на мужа. — На антибиотики больше можно не рассчитывать.

— Совсем?

Копошащееся на оцинкованном столике маленькое существо тихо вздохнуло:

— Вот глупый! Конечно, совсем. Это твой мужчина? А мне говорили, он учёный. Что же ты, учёный, элементарных вещей не понимаешь!

— Танюш, я за дверью подожду.

— И правильно, и иди, — прошуршало существо, — нам немного осталось. Да, Танечка?

Большинство лекарств женщина отбраковала сама — по изменившемуся цвету, нарушенной структуре, по осадку в растворе. Но многие препараты выглядели нормально. Пришлось прибегать к знахарству.

На подходящем медицинском столике фельдшер ещё несколько лет назад выцарапала ножом маленький защитный круг и периодически им пользовалась. Вот и вчера приготовила специальную мазь на крови, смазала ею поверхность стола, разложила в центре круга инструменты и рассыпала нужные травы.

На рассвете начался призыв, сработавший лишь через два часа. Татьяна даже слегка охрипла. Но, в конце концов, Траян услышал просьбу человеческой знахарки и отправил ей на помощь своего представителя. Как нечистый выглядел на самом деле, было неведомо — существо на время вошло в предлагаемые предметы. Головой стала спринцовка, туловищем — манометр, руками и ногами — одноразовые шприцы. В нос превратился градусник.

Таня этого странного помощника про себя называла Мензуркой.

Едва за Максом закрылась дверь, фельдшер подсунула лекарство нечистику, тот «обнюхал» его, точнее, сосредоточенно потряс носом-градусником, а затем вынес вердикт:

— Мусор.

Татьяна с грустью выбросила последние пять упаковок нитроглицерина в ведро. Лекарство потеряло свои свойства, и хорошо, если таблетки теперь всего лишь бесполезны. А ведь могут и навредить.

Оставались ещё поливитамины, раствор Рингера и Фентанил. Представитель Траяна все три позиции нарёк «нямкой», и Таня, немного повеселев, вернула лекарства на места хранения.

— Мы закончили. — Прошелестела Мензурка, и фельдшер выдала существу бутылку армянского коньяка двадцатилетней выдержки, травяной чай местного приготовления и пакетик медовых леденцов.

— Да ладно, чего уж, это моя работа. — Довольно пробубнело существо, и подношение растворилось в воздухе. — Только Хозяину не говори. Зачем его нервировать?