Вырай. Триединство (СИ) - Боровикова Екатерина "Копилка". Страница 62

Поэтому ему лишь оставалось пассивно наблюдать.

Заперев дверь кабинета на ключ, заблокировав портал в огне и занавесив непроходимой пеленой окно, он усаживался в кресло перед камином, складывал лапы на груди, закрывал глаза и «подключался» к метке.

Сначала он словно оказывался высоко над планетой, которая представала перед ним в виде, недоступном ни одному ныне живущему человеку: Землю скрывала непроницаемая смесь обычных облаков и лилового Тумана. Затем Веня словно проваливался сквозь эту дымку, но не очень быстро. Он как раз успевал понять, на каком континенте ведьма, в какой стране, какой бывший населённый пункт вокруг и что вообще происходит в окрестностях.

А затем он как будто устраивался на её плече. Видел то же, что и Марина, и даже почти под тем же углом. И слышал. Женщина всё время разговаривала с собакой, а в последние месяцы ещё и с собственным животом. Веня поначалу очень удивился, потом распереживался, что ведьма отложит поиск Хранилища на неопределённый срок из-за беременности и последующего материнства, но, в конце концов, успокоился. Марина гладила растущий как на дрожжах живот, пела ему песенки и рассказывала сказки, но о возвращении домой даже не помышляла. Она вообще не вспоминала о доме, о своих близких и об отце ребёнка, словно её мир сузился до совершенно микроскопических размеров.

К сожалению, в голову к ведьме Веня залезть не мог, поэтому не знал, какие активные беседы в ней ведутся и не понимал, насколько он прав по поводу маленького мирка.

Иначе заволновался бы ещё сильнее. А так он просто наслаждался тайным обществом «любимой ведьмочки», не признаваясь даже себе, что слежкой просто-напросто избавляется от чувства одиночества. Да, у него были слуги, но он не чувствовал их равными себе.

Дружить можно только с равными. Мало того, равный враг почти то же, что и друг. Так всегда думал Веня и искренне наслаждался вечными пикировками и стычками с жителями Приречья.

Сейчас внедорожник ведьмы ехал по зоне Вырая, которую облюбовал какой-то Высший защитник природы — деревья, ожившие и обычные, кролики-тигрята, бабочки-птички, цветы, разнотравье — всё это не просто вписывалось в городской пейзаж, а делало его ничтожным, неважным, еле заметным. Даже Веня намётанным глазом не сразу углядел бетонные коробки и обломки асфальта. Машину восприняли с энтузиазмом — десятки птичек умостились на крыше и запели, бабочки и пчёлы облепили лобовое стекло, вьющиеся растения упорно, хоть и не продуктивно, пытались оплести колёса.

Марина тихонько ругалась сквозь сжатые зубы и не выпускала из рук руль, Герда испуганно поскуливала, разглядывая буйство флоры и фауны.

Судя по виду деревьев и животных, здесь командовал Высший не славянского происхождения. Скорее, азиатского. Ведьма понимала, что ей грозит опасность, поэтому старалась проскочить зону как можно быстрее.

Где-то очень-очень далеко раздался требовательный стук. Донеслось жалобное «Вениамин Выраеви-и-ич», и стук повторился. Недовольный Веня разорвал связь с ведьмой. Его сознание возвращалось в кабинет в обратном порядке — плечо, окружение, город, страна, континент, облака, кресло.

В дверь колотили со страшной силой. За ней кто-то подвывал и причитал. Чёрт недовольно скривился и пошёл открывать.

В кабинет ввалился злыдень, и Веня тут же схватил его за шкирку.

— Мэри, шозанах? Я просил меня не беспокоить.

— Так вы отсюда не выходите почти! А если выходите, сразу же убегаете по делам! А тут…

— Что «тут»? — проблеял чёрт и бросил Мэри в кресло. Злыдень мгновенно вскочил, спрыгнул и забегал по кабинету, как заведённый.

— Катастрофа! Это катастрофа!

Чёрт поморщился, подловил момент, когда подчинённый пробежит мимо и снова его схватил. Брезгливо держа за шкирку двумя пальцами, донёс до каминной полки и усадил в хрустальную вазу.

Злыдень с облегчением вздохнул — подобная мера устраивала и его самого. Он, когда волновался, всегда тратил слишком много энергии на движение, а ограниченное пространство не давало этого делать и даже слегка успокаивало.

— Нормально объясни. — Веня плюхнулся в кресло.

— Все ушли. Все нас бросили. Остались только я и Кочет. Ещё и некоторые сейфы вскрыть смогли! Я пытался им помешать, — Мэри гордо выпятил пушистую грудку, — но они мне наваляли, — снова сдулся. — Хозяин, а я ведь предупреждал!

Веня лениво щёлкнул пальцами, у злыдня пропал голос. Нечистик всё так же сверкал глазками, скалил острые зубы и прижимался мордочкой к стеклу. Но бесшумно.

Чёрт прислушался к себе. Вместо ожидаемой злости он чувствовал облегчение. Веня всегда прекрасно понимал, что прислужники на голодном пайке сидеть не будут и рано или поздно пойдут искать более щедрого хозяина. А в последние месяцы он ни с кем, кроме Мэри, не делился Силой, да и сбор её практически забросил — с людьми договоры не заключал, жертвоприношения ни с кого не требовал. Злыдни так и вовсе зачахли и погибли, лишь Мэри всё ещё держался на тех крохах, что ему перепадали. А Кочет, безмозглый гуль, живущий в подвале, прекрасно справлялся и сам: в полнолуние он обретал что-то вроде разума, покидал виллу, находил какой-нибудь старый погост и грыз кости в могилах. Ему хватало, хотя, конечно, от чистой Силы и он бы не отказался.

Веня устал. Власть давалась ему нелегко, через лютую зависть к Высшим. Если у него Сила накапливалась в определённом, конкретном объёме, который игнорировать не получалось, у элитников ограничения отсутствовали. Да и души Вене были бесполезны, а по его опыту, именно они являлись самыми крупными источниками сверхъестественной энергии. Кое-кто из Высших довольствовался положительными эмоциями — всей этой любовью, восхищением и доверием, но таких на самом деле было очень, очень мало. Большинство всё же предпочитало жертвоприношение плотью и поглощение душ.

А ему хотелось возвыситься. Завести кучу последователей, стать уважаемым среди своих, прижать к ногтю людей — чтобы они трепетали перед ним, нижайше просили о помощи и засыпали подарками. Но низшему, пусть и свободному, такое не светило ни в каком виде. Одна надежда на то, что приреченская ведьма найдёт Хранилище знаний, а экзорцист разведает, как стать Высшим. В принципе, он чувствовал, что развязка скоро, и потеря свиты его не огорчила. Наоборот, теперь он мог сосредоточиьтся на слежке и не разбрасываться своими ресурсами.

— Отпускаю тебя, — торжественно сказал Веня. — Иди на все четыре стороны. Контракт на услужение аннулирую. И Кочета забирай с собой, чтобы под ногами не путался.

Мэри выпучил глаза и заколотил кулачками по хрусталю. Веня спохватился и вернул работнику голос.

— …ак нельзя! А как же пенсия, неустойка! — злыдень так возбудился, что ваза стала раскачиваться из стороны в сторону.

— Ну, подай на меня в суд, — захрюкал Веня. — Давай, чеши отсюда, скажи спасибо, что живым отпускаю.

— Это всё из-за неё? Из-за этой поганой ведьмы, да? — ваза всё-таки рухнула и с жалобным звоном разлетелась на куски. Мэри всхлипнул, вытащил из шёрстки самые большие осколки и снова забегал по комнате. — Ты помешался на этой человеческой прошмандовке, хозяин! И на этой связи, которой провонял весь кабинет! Где она? А, вижу, чую!

— Попридержи язык. И я тебе не хозяин больше, — взбесился Веня. Его лохматая тушка стала меняться — раздалась в плечах, рога стремительно рванули вверх, глаза засверкали красным.

Злыдень наконец-то испугался, попытался исчезнуть, но не успел — чёрт опять схватил его за загривок.

— Эта ведьма — мой билет наверх. Тебе не понять, шушера. Ты без покровителя ничего не стоишь. Всегда существовали цари, паны и холопы. Ты — холоп. Я — пан. Сычкова — царица, только не понимает пока, да скорее всего, и не поймёт. А я скоро равным ей буду. Но ты не можешь осознать все нюансы этой сложной и гениальной схемы.

Он открыл пасть и вбросил в неё визжащего и дрыгающего конечностями Мэри. Сомкнул клыки, слегка пожевал нечистика и с отвращением выплюнул на пол. Злыдень, весь вымазанный тягучей, зеленоватой слюной, всхлипывая, пополз к выходу. От шёрстки шёл сизый дымок.