Цена спокойствия (СИ) - Боровикова Екатерина "Копилка". Страница 51

— Поехали, — отрывисто бросила приреченская ведьма, — по дороге всё расскажешь.

— Вероника, присмотрите, пожалуйста, за Настей.

— Пап, ты что! Я с вами!

— Давай без этого, ладно? — Максим обнял дочь, поцеловал во взлохмаченную макушку, развернул за плечи и шлёпнул пониже спины, подталкивая к Молотовой. — Вон, Илона бежит. Тебя тоже осмотреть надо.

— Может, девочка останется в деревне? — робко предложила Ника. — Тут ведь, как я понимаю, все её знают? А я вам помогу. Я хорошо стреляю!

— Не надо, — ответил за всех Слава, высунувшись из окна. — Во-первых, ты не знаешь, с кем мы воюем, а во-вторых, я только-только будущую жену нашёл. Мать моя не простит, если с тобой что-то случится.

Марина нажала на педаль газа, оставив Молотову стоять с отвисшей челюстью. Шевченко и Максим на слова Коваля не обратили внимания — Игнат рассказывал последние новости, Бондаренко сосредоточенно внимал.

— У меня в рюкзаке конденсаторы, — вмешалась Сычкова. — Возьми, пригодятся.

— А ты?

— А мне не надо. И там ещё кукла специфическая. Каменная. Вытащи и держи наготове.

Машина вырулила на пригорок, с которого открывался прекрасный вид на Красноселье. Ведьма резко затормозила — вдруг показалось, что впереди те же реки крови, что ей привиделись во время беседы с Пряхами.

— Маня, гони, ты чего! — всполошился Слава. — Ты видишь, что там творится?

Марина моргнула раз, другой и вдруг поняла, что вместо крови вокруг деревни багровыми отблесками искрится то ли лёд, то ли снег.

Параскева кусала губы, наблюдая за тем, как Морана медленно, явно наслаждаясь, обходит приреченцев и ласково, с нежной улыбкой гладит по щекам. Погиб Антон Костенко, Люба Мамаева, Иван Горелич, Павел Григорьевич, семеро дружинников и ещё несколько сельчан. Люди обращались в крошку один за другим, и это зрелище было невыносимо даже для старой ведьмы — её угнетали мучительные, бессмысленные, безвозвратные смерти. Ведь сущностям этих людей была уготована незавидная роль — стать пищей для последователей Мораны. Высшая забирала душу у каждого. Казалось, её карманы уже набиты этими светящимися шариками, но ей всё равно было мало. В конце концов, Прасковья зажмурилась и попробовала сосредоточиться на мыслях о своём великолепном будущем.

— О, а вот и твоё вместилище пожаловало, — промурлыкала Морана.

Колдунья открыла глаза.

От центральной улицы на всех порах к ним неслась красная «Нива».

Морана стукнула посохом об асфальт, лёд перед машиной встал на дыбы, и водитель едва успела затормозить. Передняя пассажирская дверь открылась, Шевченко выскочил и швырнул в замёрзшую воду здоровенный сгусток огня. Стихии соприкоснулись, послышалось шипение, вверх взметнулся пар. Слава и Бондаренко тоже покинули автомобиль, но вперёд не полезли, а укрылись за багажником.

— Прасковья! Что тебе надо от нас?! — Марина треснула кулаком по рыхлому от огня льду и, когда тот осыпался, стремительно пошла вперёд. Следуя инструкции, полученной минутой раньше, Игнат бросил каменную куклу подальше от машины и застывших в странных позах людей.

Марина на ходу перебирала пальцами, словно бы играя на фортепиано. Деревья и кусты, которые росли вдоль заборов, зашевелились и стали выбираться из земли. В сотне метров от места сражения с сетки-рабицы сполз уже успевший покраснеть к зиме дикий виноград, который тут же потянулся к старой ведьме.

Параскева не хотела причинять вреда Сычковой — тело должно было остаться целым. Поэтому не стала сражаться и просто окружила себя защитой.

— Девочки, не ссорьтесь, — погрозила пальцем Морана, стукнула посохом, и вокруг Марины завертелась метель.

Молодая ведьма заметила Высшую только за секунду до «снегопада». И ей очень не понравились продемонстрированные способности — то ли из-за кружащихся снежинок, то ли ещё из-за чего-то, но Марина перестала слышать амулет и оказалась абсолютно беспомощной. Растения успокоились, словно никакого заклятия оживления не было. Голем тоже не активизировался, хотя хозяйке Древа Жизни явно грозила опасность.

Игнат швырнул в Морану огненный шар, и боевого мага тут же постигла участь защитников Приречья. Из-за машины послышались матерные вопли — Ковалю совершенно не понравилось то, что Шевченко превратился в статую. Практически одновременно искатель и учитель биологии натянули тетивы и выстрелили. Оба болта попали в цель.

— Ничего себе! — возмутилась богиня, вытаскивая стрелы, которые причинили вред только шубе. — Никакого почтения! Совсем охамели за эти столетия!

Марина металась по улице, пытаясь выбраться из метели. Она ничего не видела, но слышала всё, что происходит. И паниковала всё больше.

— Хватит прохлаждаться, Прасковья. Работай. Разберись с этим грубым мужичьём. Я подготовлю девчушку к ритуалу. Объединить миры будет гораздо проще, когда ты избавишься от червивого вместилища. Только ведьмака не трогай. Его душа мне пригодится.

Ни Коваль, ни Бондаренко из-за автомобиля так и не показались. Ведьма не стала мудрить, а просто взмахом руки заставила машину отъехать к забору. Мужчины, оставшись без укрытия, бросились в разные стороны.

Метель, путавшая Марину, мешала и старой колдунье — не давала нормально прицелиться. К тому же Вячеслав успел перемахнуть через забор и скрылся с глаз. А вот Максим замешкался, и к нему устремился рой пчёл.

Который в метре от мужчины осыпался безжизненными трупиками, потому что между Прасковьей и Бондаренко на четвереньки с громким грохотом приземлился Вениамин. Вокруг него взметнулись обломки асфальта, земля и куски льда.

— Подготовленный, хавайся ў бульбу[2]!

Максим впервые в жизни сразу же послушался чёрта, подбежал к ближайшему палисаднику, перемахнул через невысокую ограду и распластался на земле лицом вниз.

Со спины Вени слез Родион и расправил плечи.

— Ну, я пошёл? Дел невпроворот, — проблеял козлоногий и исчез, как обычно, оставив после себя неприятный запах.

— Родя! Ты где был? Почему не встретил у точки выхода? И где Ингрид? — Прасковья сжала кулаки и стала наступать на ученика. Тот на неё никак не отреагировал, медленно огляделся и пробасил:

— Душа моя. Ты опять за своё?

[1] Кататонический ступор — состояние, характеризующееся напряжением мышц тела. Человек словно деревенеет. Бывает при психических заболеваниях, опухолях головного мозга, при отравлении токсинами или наркотическими веществами, и в некоторых других случаях.

[2] Хавайся ў бульбу (бел.) — Прячься в картофель. Шутливое выражение, означающее «прячься», «беги отсюда», «сделай вид, что тебя здесь не было», «не отсвечивай» и так далее.

Глава 15.2

Старая ведьма остановилась, словно наткнулась на невидимую стену, потому что увидела вместо глаз Родиона тьму. А Морана как-то странно пискнула и съёжилась, вмиг утратив свою царственность.

Тьма, словно густой дым, стала сочиться из глазниц, ушей, носа, рта Родиона. Она плавно опускалась вниз, кружилась вокруг туловища, и в какой-то момент полностью его укутала. Затем сгустилась, приобрела человеческие очертания и краски.

Глаза так и остались чёрными, неживыми. Насупленные седые брови подчёркивали их неестественность. Густые усы скрывали губы, борода спускалась до самого пояса. Белые длинные волосы, перехваченные очельем, развевались от ветра. За спиной висел двуручный меч, на поясе — кистень, на плече сидел огромный ворон.

А вот одет был Чернобог современно — в синие джинсы, чёрную косуху в заклёпках и высокие сапоги-казаки. Видимо, в отличие от жены, он уже бывал в человеческом мире в этом веке и успел оценить современную моду.

Высший сделал шаг вперёд, позади него на земле остался лежать мёртвый Родион. Контракт оказался выполнен от и до — тело освободили, до самой смерти оно было наполнено божественными знаниями и Силой… Вот только составлял договор отчаянный плут, и ведьмак так и не понял, что его надули.