Эпсилон в созвездии Лебедя (СИ) - Ветер Морвейн "Lady Morvein". Страница 15

Кесси сжала кулаки и проследила за тем, как тот садится в аэромобиль. Боль стала такой сильной, что захотелось завыть, но Кесси позволила себе только негромкий писк.

— Ненавижу тебя, — прошептала она и почувствовала, как слёзы наворачиваются на глаза.

Она открыла свой дневник — очередную тетрадку — и описала свои чувства, надеясь, что это поможет, как и раньше, преодолеть все трудности и не даст ей совершить какую-нибудь глупость.

Перед сном её всё-таки скрутило, и она хотела было встать и побежать к покоям Юргена, наплевав на все обиды, но потом вспомнила кривую усмешку Эрики. Кесси действительно встала, проглотила две таблетки снотворного, вернулась в кровать, повернулась носом к стене и уснула.

На следующее утро Кассандра отправилась раздавать распоряжения относительно приближающегося праздника. Сосредоточиться удавалось с трудом, и мысли постоянно возвращались к обиде на Юргена, которому всегда было на неё наплевать. Кое-как закончив с приготовлениями, она вернулась к себе и замерла, обнаружив невиданную доселе картину — Юрген Розенкрейцер стоял посреди её спальни перед письменным столом и разглядывал что-то лежавшее на нём.

— Юрген, — пискнула Кесси, чувствуя, что голос последнее время её предаёт, но не в силах что-то сделать с собой. Сердце забилось бешено, явно намереваясь выскочить из груди, кровь зашумела в висках, и на нее мгновенно навалился весь тот букет ощущений, который описывали другие девушки — она прямо почувствовала, что ей необходимо прижаться к мужу, появилось стремление прогнуться и завыть и, главное, странное, непонятное желание того, чтобы этот, именно этот мужчина был внутри.

Юрген медленно повернулся и внимательно осмотрел ее. Явно своим опытным взглядом он что-то разглядел, потому что протянул:

— Оп-па… Неужели наш мышонок готов.

— Юрген… — Кассандра хотела возмутиться, но вместо этого получился какой-то действительно мышиный взвизг, да и внизу живота от сказанного мужем начало тянуть сильней.

Юрген аккуратно, плавными шагами дикой кошки подошёл к ней и остановился буквально в дюйме — так близко, что казалось, просто качнись он вперёд, и они бы слились в одно — и в то же время так далеко.

— Юрген… — прошептала Кесси ещё раз и закусила губу, чтобы не сказать больше ничего.

— Можешь меня попросить, я всегда готов помочь попавшей в непростое положение даме, — Юрген сделал двумя руками пошловатый жест, и бёдра его при этом качнулись вперёд, так что пах задел пах Кассандры, и та попросту заскулила. — Которая страдает так же, как ты.

Кассандра закусила губу и некоторое время тяжело дышала, стараясь привести мысли в порядок, но с каждым мгновением становилось только хуже, и в конце концов она сдалась:

— Пожалуйста, Юрген, помоги…

— Чем, малышка?

— Юрген! — всё равно получился только шёпот.

— Ладно, не будем требовать сразу всего, — Юрген сделал пару шагов назад и уселся на кровать. Склонил голову набок, разглядывая Кассандру с ног до головы. — Разденься, что ли. А то хоть убей — у меня на тебя не встаёт.

Тёмная волна обиды всколыхнулась у Кассандры в груди. Захотелось одновременно кричать, выть, ударить Юргена, броситься прочь и, спрятавшись у себя в спальне, расплакаться… Но жестокие Семнадцать Звезд не давали противиться, они словно шептали ей: «Сделай так, как он говорит, сделай…» Едва превозмогая этот жуткий зов, она пробормотала слабым голосом:

— Если ты, Юрген, в самом деле мой супруг, то сию минуту разденешь меня и уложишь в кровать… ради блага нашей с тобой семьи.

Юрген уставился на нее, словно хотел что-то сказать, но отказался и потянулся к крючкам на вороте платья.

***

Юрген был сам не свой с самой свадьбы. Эрика заметила это уже давно, но виду старалась не подавать.

Юргена то и дело «уносило». Он терял нить разговора, мог замолкнуть на полуфразе, уставиться в окно и какое-то время молчать.

Потом, правда, приходил в себя. Но чем чаще случались такие приступы, тем больше Эрике становилось в его присутствии неуютно, а приступы учащались день ото дня.

Эрика предпочитала выжидать. Только косилась время от времени в ту сторону, где находились покои новоявленной супруги. Впрочем, всерьёз она происходящее не воспринимала до тех пор, пока в начале сентября Юрген не начал то и дело, видимо, забываясь, задавать ей вопрос:

— Как ты думаешь, она и вправду ничего не ощущает? Ей не хочется оказаться в постели с мужчиной?

Эрика напомнила себе, что интерес Юргена к особенностям поведения девушек в период повышенно активного либидо — явление довольно рядовое, и, пожав плечами, тогда сообщила:

— Ты же мужчина. Давно бы понял, если бы она захотела — она же такая правильная, к тебе бы и принеслась умолять.

В тот день разговор продолжать не стали, но спустя пару недель Юрген спросил ещё раз:

— А что, бывает, что в двадцать лет женщина еще не слышала зов Семнадцати Звезд?

Тут уже Эрика насторожилась, отметив про себя, что Юрген стал использовать сложное и непривычное для него словосочетание «Зов Семнаднадцати Звезд» вместо обычного «у неё зудит».

Эрика хотела было его послать, потому что некоторые вопросы даже она предпочитала с мужчинами не обсуждать, но потом подумала, что если не она — Юрген может пойти и к кому-то ещё.

— Бывает всё, — сухо ответила она. — Но я бы на девиц с нарушением цикла внимания не обращала.

— Почему?

— В постели они — фуфло.

На том разговор завершили, но не прошло много времени, когда Юрген, уже в октябре, поинтересовался ещё раз:

— А от таблеток не бывает позднего начала циклов?..

Вопрос этот пришёлся тогда настолько не в тему, что Эрика даже не сразу сообразила, о чём речь.

— Каких… — тут до неё дошло, и она мрачно посмотрела на Юргена, отложив в сторону журнал, — Юрген, какого чёрта? Ты себе нормальную зазнобу найти не мог?

Юрген почему-то покраснел, затем побледнел, затем встал, встряхнул Эрику за плечи и процедил ей на ухо:

— Эрика, она моя жена!

Эрика спорить не стала. Скрипнула только зубами, понимая, что с мужчинами спорить бессмысленно вообще, а уж с Юргеном и подавно — когда его захлёстывал тестостерон, он всегда туго соображал.

— Совет да любовь, — буркнула Эрика и, высвободившись из его рук, направилась домой.

Спала она в ту ночь плохо, но наутро, всё так же скрипя зубами, к Юргену всё-таки пришла. И увидев Кассандру, обсуждавшую что-то с прислугой, в первый раз попыталась с ней заговорить. Проклятая Кинстон, впрочем, лишь окинула её высокомерным взглядом, каким умели смотреть все, рождённые в золотой простыне, и, отвернувшись, ушла прочь.

Вторая попытка наладить контакт успеха также не принесла. Кассандра старательно делала вид, что Эрика — просто муха, сидящая на стекле. Насекомое, которое наследнице Кинстонов не следует замечать.

И Эрика, в общем-то, думала уже бросить эти бесполезные потуги, когда увидела Кассандру, сидящую в одиночестве в зимнем саду. На сей раз та, по крайней мере, снизошла до разговора — впрочем, не утешительного абсолютно.

Эрика в тот вечер ушла, так и не повидавшись с Юргеном, и три дня не приезжала вообще, пока Юрген не позвонил сам и не позвал её на матч. В конце концов они помирились, и всё вроде бы пошло своим чередом, только странные подвисания Юргена так и не делись никуда.

В канун зимних праздников, когда Эрика ждала его в кабинете, Юрген вернулся к себе неожиданно злой. Хлопнул дверью так, что стены затряслись, и сделал по комнате два круга, прежде чем, обнаружив Эрику, сидящую у окна, рассеянно произнёс:

— А… это ты.

Эрика испытала непреодолимое желание хлопнуть этой самой дверью ещё раз, но лишь напомнила себе, что это Юрген, а Юрген часто бывает невыносим.

— Что, — спросила она зло, подумала и мягче уже добавила, — стряслось?

Юрген не ответил ничего. Подошёл к окну и остановился, перекатываясь с пяток на носки. Какое-то время в комнате царила тишина, а потом Юргена прорвало: