Игрушка для хищника (СИ) - Шарм Кира. Страница 4
Но вскоре раздался храп, и я поняла — он просто отрубился.
Видимо, сказалось ранение и усталость.
Проведя рукой по бедру, нащупала липкую кровь.
Она так и не перестала сочиться, и, возможно, ранение на самом деле довольно серьезное.
Есть ли у меня шанс, что он от него загнется? Или истечет кровью?
Наверное, нет. Такие, как он, должны разбираться в ранах, — и, значит, было бы это по-настоящему серьезно, он бы отправился за помощью, а не пришел бы меня насиловать.
Так что это, быть может, мой последний и единственный шанс!
Провела ногтями по израненному бедру, — такое прикосновение он должен ощутить, если спит не слишком крепко, — но нет, мой мучитель даже не дернулся, только коротко фыркнул сквозь сон — и захрапел снова.
Выдохнула, стараясь дышать совершенно бесшумно, и потянулась к его штанам.
Вот он, — заветный ключ от моей свободы!
Неужели так просто?
Даже губу закусила, чтобы не выкрикнуть от радости!
Но расслабляться нельзя, совершенно! Один неверный жест, — и кто знает, каким кошмаром все это закончится?
Осторожно, стараясь не издать ни единого шороха, я очень медленно начинаю отступать в двери, через каждый шаг оглядываясь на монстра.
Нет. Даже не шевелится. Может, и правда его серьезно подстрелили, и он вовсе не спит, а без сознания?
Но к таким, как он, — сожалений нет и быть не может! Так что, если он до смерти истечет тут кровью, — это не мое дело. Не мое, — и точка!
Проворачиваю судорожно дрожащими пальцами ключ, — все еще не веря, все еще ожидая подвоха.
Но все на удивление проходит благополучно, — выдыхаю второй раз, дернувшись, когда замок начинает предательски скрипеть, — вот будто по венам этот скрип визгом, — и отмираю, понимая, что он все так же не шевелится. Главное только не хлопнуть со всего размаху дверью, — понимаю, уже почти оказываясь на свободе…
Выскальзываю наружу, изо всех сил стараясь не торопиться, — прикрыть дверь как можно тише, как можно спокойнее, — и замираю. Прямо выбивает дух.
Потому что передо мной, — лишь маленький клочок песка, заваленный камнями. А дальше, уже через несколько шагов, — обрыв. И бушующее, злое море, бьющееся о скалу в каком-то яростном бешенстве.
Даже голова закружилась, — мое счастье, что не ринулась бежать, сломя голову, иначе…
Острые глыбы далеко внизу, по которым плещутся волны, будто щетинясь, говорят мне о том, что никакого «иначе» у меня бы не было!
Осторожно обхожу дом, стараясь ступать мелкими шажочками и на носочках, как бы тяжело это сейчас не было. Не на вертолете же мы сюда добрались, а, значит, дорога должна быть! Но, — кто знает, кого здесь можно встретить, — очень сомневаюсь, что монстр в этих хоромах живет один.
И я не ошибаюсь, — внизу раздаются какие-то голоса. Только мужские, насколько я могу слышать. Справа широкая дорога с несколькими домиками по обеим сторонам, — видимо, та, по которой мы сюда и добирались, а вот слева — две узенькие тропинки, петляющие между кустов…
Очень высоких кустов, за которыми меня никто не увидит! Тем более, что начинает темнеть.
Теперь уже не до раздумий и осторожности, — всего один-единственный шанс!
И я, сломя голову, понеслась по тропинке вниз.
Плевать, что пару раз растянулась, ободрав скулу и колени. Плевать, что кусты какими-то колючками рвали кожу на плечах и ошметки платья. На все плевать, — лишь бы только выбраться отсюда!
Но… Черт!
Со всего размаху налетела на высокую ограду.
Металл, слишком частые прутья для того, чтобы можно было в них протиснуться, и высота… Примерно четыре моих роста, и ничего — совершенно ничего, за что можно было бы зацепиться ногой!
— Нееееет!!! — забыв об осторожности, уже просто заорала в отчаянии, вцепившись в толстые прутья руками.
Чертово заграждение! Я ведь была так близко!
Легкие разрывало — и от быстрого, невероятного для меня бега и от отчаяния. Будто сойдя с ума, я начала пинать эту проклятую ограду, как будто от этого она могла исчезнуть или отойти в сторону!
Совсем почти стемнело, а я, все так же задыхаясь, просто опустилась, — или, скорее, просто съехала по ней вниз, прижавшись спиной, снова задрожав от сухих, не желающих, не способных литься из меня слез.
«Может, еще все обойдется» — пронеслось в голове. Может, они все уснут, и я потихоньку выскользну по большой дороге, по которой мы сюда приехали?
И сама усмехнулась себе в ответ.
Конечно, наверняка там есть охрана, — такие, как он, вряд ли оставляют проезд к своему дому открытым.
Интересно, а сколько времени я смогу прятаться в этих высоких кустах?
Метнулась в сторону, уже пробираясь наощупь, держась за эту самую бесконечную ограду.
И заорала от ужаса, когда вдруг почувствовала на своем плече чью-то руку.
Одним рывком от притянул меня к себе, и я, как в камень, впечаталась в огромную мощную грудь. До боли в ребрах, до искр из глаз. В нос тут же ударил его терпкий резкий запах.
Как? Ну — как??? Он же, по идее, подняться не мог???
— Хочешь, чтобы тебя разорвали собаки, да? — его дыхание, слишком близкое, опалило меня так, что снова подкосились ноги.
Глаза метали молнии.
— Тебе так не повезет, — схватив за волосы, он толкнул меня к широкому стволу дуба. — Ты пройдешь все круги того ада, который приготовила для других, дрянь. — Сначала — я, — его рука до боли сжала мой сосок, снова заставляя меня прикусить губу до крови. — Потом — мои парни, — все вместе, скопом, и даже без очереди, — рука сжалась на моем горле, а вторая резко проехалась по телу вниз, задрав подол платья. — А потом, возможно, я и отдам тебя собакам, если там что-то еще останется.
Его палец резко вошел в меня, тут же пронзив щемящей болью.
— Не нужно, — еле выдохнула я, закрывая глаза и чувствуя, как кружится голова от ужаса, а к горлу подступают спазмы. — Вы… Вы с кем-то меня путаете. Я… Ничего… Ничего не сделала! И… Меня будут искать! Мой отец, мои братья, они подымут шум, и вас найдут, вас…. Отпустите меня, сейчас, пожалуйста, — и, клянусь, — я ничего никому не скажу!
Глупо, наверное, было думать, что моя неловкая ложь на него подействует, — на того, кто, не задумываясь, расстрелял всех, кто был в том ночном клубе. Но я цеплялась за соломинку. За любую соломинку, которая хоть как-нибудь могла бы мне помочь.
— Знаю я, кто тебя искать будет, — он снова зарычал, а глаза полыхнули такой ненавистью, что от нее стало страшнее, чем от огромных рук. — Может, я только и жду, чтобы они меня нашли!
— Не надо, — еще одна жалкая попытка. — Пожалуйста…
— Блядь, просто заткнись! — он громыхнул кулаком по стволу в миллиметре от моей головы. Наверное, если бы удар пришелся на меня, проломал бы череп. — Заткнись, пока я тебя не пришиб, сука. — Я буду ебать тебя где захочу, как захочу и сколько захочу! А ты будешь просто молча раздвигать ноги и открывать рот, и очень стараться, чтобы я остался доволен, — его глаза лихорадочно заблестели, как у психопата, почернев его сильнее, если это вообще только возможно.
В меня тут же с силой вбился еще один палец, — так сильно, что впилась ногтями в кору дерева и дернулась.
— Не нравится так? Не нравится? — его жуткие глаза оказались совсем рядом с моими, прожигая насквозь, просто испепеляя. — А девочкам, которых ты привезла — должно было понравиться? Они знали, на что их отправляют?
— Я… Не… Вы точно меня с кем-то путаете! — Боже, он просто психопат! Самый настоящий! Но, может, если я сумею до него достучаться, проникнуть словами сквозь марево этого безумия, он действительно поймет, что ошибается? Ведь ему явно нужна не я, он принимает меня за кого-то другого!
— Ни с кем я тебя не путаю, Света Лиманова. Ты живешь с бабушкой, учишься хореографии и привезла сюда группу девочек на растерзание голодным уродам.
О, Боже. Боже, Боже, Боже.
Он точно, совершенно точно — псих! Но… Этот псих знает обо мне все! Откуда?
— Думаешь, смерть — худшее, что может случиться в этой жизни? — теперь он заговорил вкрадчиво, снова будто обнюхивая мое лицо, — а от этого тона мне стало еще страшнее, чем от его рева. — Нет, Светттта, — рокотом полоснул по нервам, раскатывая «т». — Есть намного более ужасные вещи. И ты прочувствуешь на себе каждую из них.