Любовь по завещанию (СИ) - Шайлина Ирина. Страница 24

— Захар! — воскликнула Юля и потянулась к моей щеке губами, обдала запахом духов и лишь едва коснулась.

В свое время Вовчик меня предупредил — Юля сожрёт меня и не подавится. Она работала с дизайном фирмы и была очень целеустремлённой женщиной. Распланировала свою жизнь от и до, и была не прочь включить меня в свои планы. Каюсь, я не удержался и закрутил с ней роман, благо напрямую к моему офису она не относилась — просто наёмный работник. Но сидеть на коротком поводке у её ног не планировал, поэтому мы расстались. Без сожалений, по крайней мере с моей стороны. Правда, тогда я не знал, что жениться мне все равно в ближайшие месяцы придётся.

— Отлично выглядишь, — сделал комплимент я.

Юля и правда отлично выглядела и прекрасно это знала. Она была умной, очень умной, ум читал я в её взгляде. А Барби… признаться я теперь боюсь летать, что она там в аэропорту чинит? А потом я спохватился — не стоит думать о Барби хотя бы сейчас. Я выбросил её из головы и окунулся в атмосферу смеха и пузырьков шампанского.

— Почему мы все ещё не начинаем? — нахмурила идеальные бровки Юля.

На мероприятие была спланирована целая программа и занималась этим как раз Юля — мне со свадьбой, которую я от всех, кроме Вовчика скрывал, было некогда. А теперь приходилось ждать, хотя напитки уже подали.

— Вову ждём, — напомнил я.

— Господи, это недоразумение даже не может явиться вовремя, — закатила глаза она.

— Брось. Никто кроме тебя не заметил ничего, всем весело. Пошли потанцуем.

Юля отпила из бокала и поставила его на стол. Подождала, пока я поднимусь и только затем подала мне руку. Музыка послушно сменилась, за столом кто-то фыркнул — Юлю никто из моих сотрудниц не любил, и в дни, когда она появлялась в офисе её обливали ледяным презрением. Молча правда — наскакивать опасались.

— Иногда я по тебе скучаю, — прошептала Юля. — И думаю, что все могло бы быть иначе. А ты? Ты думаешь о нас? О том, что могло быть?

О Юле я не думал, но знал, что говорить такое бабам нельзя ни в коем случае. Как и то, что чаще всего я думаю о Барби. Настолько, что вот сейчас размышляю, что бы сказать, чтобы не обидеть, а где-то в стороне мерещится голос Барби. Смех. Она редко смеялась, но в последние дни её часто забавлял котенок, и смех я успел изучить в малейших интонациях. Черт, может не мерещится? Я закрутил головой, чем вызвал недовольство Юли.

— Всё в порядке?

— Да, — рассеянно ответил я.

Обернулся и увидел Вовку. Стоял он в дверях, весь такой из себя солидный, в костюме. А под руку с ним… я даже не узнал сначала. Я был ко всему готов, но не к этому, нет. Барби. В кожаных ботфортах. В кожаных, блядь, шортах. В неоновом глазодерном топе. С начесом на голове. С огромными розовыми серьгами в ушах. Невыносимо, сокрушительно просто, блядь, прекрасная. Я застонал и закрыл глаза, понимая, что предотвратить катастрофу не в моих силах.

— Пусичка! — закричала она на весь зал. — Зайка! Пупсик мой ненаглядный! Я немножко опоздала, миллион поцелуйчиков вам! И тебе конечно, поросеночек мой!

Отправила воздушный поцелуй мне, а затем и моим сотрудникам. Они… были в не меньшем шоке чем я, Марта Андреевна, бухгалтер, даже со стула привстала.

Размениваться только на воздушные поцелуи она не стала. Подошла ко мне, оттеснила впавшую в шоковое состояние Юлю и чмокнула меня в губы. Я растерялся, только этим можно объяснить моё бездействие. Но её прохладные, с мороза, чуть пахнущие малиной губы отрезвили. Я поймал её руку, стиснул тонкое запястье, дёрнул к себе.

— Ты что творишь? — прошипел я в её ухо.

Она попыталась вывернуться, но держал я крепко. Я уже не думал, как выйти из ситуации без потерь. Я просто хотел вытащить Барби прочь из банкетного зала, подальше от любопытных глаз.

— Милый, — протянула Юля, которая уже давно меня милым не называла. — Это вообще кто?

— Сумасшедшая, — отозвался я, таща Барби прочь. — Разве не видно?

Меня в который раз предал Вовка. Встал посреди дверей, всем своим видом говоря — только через мой труп.

— Отойди, — процедил я. — И вообще ты ненавидишь женщин.

— Не уйду, — мотнул головой он. — И Аня хорошая…

Хорошая Аня времени даром не теряла. Свободной рукой полезла в сумочку и достала паспорт, с готовностью демонстрируя всем печать о нашем бракосочетании. Я скрипнул зубами — придётся уступить. А потом…. Потом я её убью и сяду в тюрьму. В тюрьме хорошо, спокойно, там нет Барби. Я с усилием разжал пальцы. На запястье Барби красные следы, наверное — больно.

— Разве можно так! — сурово сдвинула брови Марта Андреевна.

— Да бросьте, — улыбнулась Барби. — Милые бранятся только тешатся. У нас с пусичкой ролевые игры. Он у меня такой самец, просто рррр!

И зарычала сморщив носик. Затем походкой от бедра пошла к столам, прямиком в змеиное логово офисных баб. Надеюсь они её разорвут. Я поймал ледяной взгляд Юли и понял — напиться все же придётся. И желательно так, чтобы все события этого вечера позабылись. В бокале меланхолично позвякивают кубики льда, я глотаю виски через силу, а Барби закинув ногу на ногу, сверкая почти обнаженными бёдрами рассказывает Марте Андреевне каким именно способом лучше варить холодец.

— Вымачивать мясо нужно всю ночь, — серьёзно говорит она. — Не меньше!

Я закрываю лицо руками. Ко мне тихо подходит Юля, садится рядом, подзывает официанта, и тоже пьёт виски.

— Где ты нашёл это чудо в перьях?

Барби — заноза. Но она моя заноза, в моей, блядь, заднице. И почему-то от мысли, что холеные губы Юли, покрытые тонким слоем дорогой помады будет брезгливо морщиться, исторгая гадости, мне становится мерзко. Хотя да, раньше меня смешили высказывания любовницы. Только они касались чужих людей. А Барби не чужая, я её двадцать лет знаю, пусть все двадцать ненавижу… все равно — своя.

— У нас ролевые игры, — сказал я. — Ты не слышала? Бар… Анька в образе. Пусичка.

Чуть не подавился этим словом, пришлось протолкнуть его порядочной порцией виски. Юля пожала плечами и ушла танцевать с рекламщиком. Я нашёл глазами Барби — сидит с ведущим инженером, дядь Пашей, так мы его и звали. Обычно он скучал на мероприятиях, любых, а тут поди ж ты — глаза горят. И вовсе не от прелестей моей «жены»

— Три дня ковырялись! — рассказывает дядь Паша. — По винтику разобрали! Думали все уже, не судьба.

— Я бы не догадалась, — кивает Аня. — Ни за что. Хотя меня ещё папа учил — Аня, слушай двигатель! Потому что он либо поёт, либо плачет, а ты должна различать малейшие оттенки звука!

— Ох и прав он, — кивает инженер, опрокидывает стопку и закусывает.

Юля не признает пошлости, поэтому вечер у нас катится по наезженной программе. Никаких идиотских конкурсов, живая музыка, предельно корректный ведущий. Во мне уже три бокала виски. Вокруг Барби — толпа обожателей. Девушка певичка поёт о любви, весьма тоскливо, нужно признать. Юля сидит за соседним столиком, иногда задумчиво на меня смотрит. Ненавижу баб. Всех. Не так я себе представлял свой первый новогодний корпоратив в кругу сотрудников.

— А я такой конкурс знаю! — воскликнула Барби.

Я вздрогнул — о конкурсах я наслышан. Юля поморщилась, зато остальные… обрадовались. Сразу выискались желающие участвовать, Барби всем для храбрости налила неведомую хрень по бокалам — смешала напитков пять, даже бармен икнул.

— А ты почему не пьёшь? — спросил кто-то.

— Мы с пусичком думаем о бэбичке, — зарделась Барби.

— Как чудесно!

Я выпил ещё. Про меня все забыли. Конкурс был именно таким, какие не любила Юля — пошлым. Затем игру вспомнила Марта Андреевна, и все выстроились линеечкой. Кроме Юли и меня. А потом…

— А как же наш шеф? — возмутилась секретарша, меня нашли и вытолкали в строй.

Рядом с Барби поставили. Я был уже порядком пьян и даже не сопротивлялся. Почти.

— Игра называется я люблю! — крикнула бухгалтерша. — Паш, ты что во мне больше всего любишь?

И призывно шевельнула могучей грудью. Инженер робко чмокнул куда-то в декольте все взорвались смехом. Господи, а ведь мне с ними ещё работать. К тому времени, как волна любви докатилась до нас, меня ущипнули и даже засос на шею попытались поставить.