Их пленница (СИ) - Устинова Мария. Страница 44
Я того не стою, хотелось добавить мне. Но говорить это мужчине, который вырезал на груди твое имя, бесполезно.
Около минуты я лежала щекой на его руке. Вспоминала, как мы жили раньше. Но прошлое больше не вызывало желания туда вернуться. Нечего там делать.
Кир погладил волосы, как когда-то делала моя мама. Я поцеловала его ладонь и вздохнула.
— Сделаю еще чаю.
Его рука скатилась на плечо, сжала. Я улыбнулась сквозь слезы и вернулась к разделочному столу.
Новый чайник. На этот раз глиняный. Сначала ошпарить кипятком, потом бросить в парящее нутро горсть чая, мяту. В моем арсенале не было целой кухни «Авалона», только ограниченный набор трав. Ягод нет вовсе. Теперь я бедно живу.
— Хочешь, мяса тебе принесу? — неожиданно предложил Кир.
— Мяса… — я помедлила. — Оленины, если можно. Очень по ней соскучилась.
— Завтра притащу.
Я улыбнулась, занимаясь чаем. Раньше я часто ела дичь. Кабан, лось, олень, косуля… Мой обычный рацион. Только птицу мальчики не ловили, ее стреляли для нас отдельно. Я любила диких уток.
— Поехали вместе, — вдруг сказал он.
Львы тоже меня звали…
— Куда? — уточнила я.
— За город, на охоту, — Кир встал, глядя на меня светлыми прозрачными глазами. — Как раньше, помнишь?
Заткнув край полотенца за пояс, он подошел. Убрал волосы и показалось, что сейчас поцелует — так жарко взглянул на мои губы. Я перестала дышать, но это был только миг.
Взгляд Кира вернулся к глазам.
— Я скучаю по нашей охоте. Ты сидела и ждала нас… Не поверишь, это самые светлые воспоминания в моей жизни. Помнишь яблоню? — он осекся. — Прости.
Я хотела сказать: ничего.
Смотрела поверх его плеча в темное окно и ничего не видела. Он сказал "яблоня", и я очутилась там. Только не в счастливом солнечном дне, где я кусаю яблоко и говорю Киру, что люблю его, а он смотрит, как сок течет по моим губам. Я оказалась в дождливой ночи, полной запахов мокрого леса, гнилыми яблоками и земли. Ночь похорон нашего ребенка.
— Оливия, — теплая ладонь елозила по моей щеке, возвращая в реальность.
Кир пытался меня успокоить. Он повернул мою голову к себе, пытаясь поймать взгляд. Голову я повернула, но глаза остались несфокусированными — я смотрела сквозь него в ту ночь и видела яблоню, шумящую листвой.
В себя меня привели его губы — он целовал меня в шею.
Мне тоже его не хватало.
Голодная по ласкам, я забросила на него руки. Мне было проще — он раздет. Я могла его гладить, ощущая выступающие шрамы и пирсинг в сосках. Все его горячее мускулистое тело хищника.
Можно сбросить халат и отдаться поцелуям, но это закончится безудержным сексом. Кир не сможет остановиться, потому что я позволю, а Руслана, чтобы его остановить, здесь нет. Между нами больше нет барьеров.
Одновременно это наполняло меня горечью и счастьем. Потому что только Зверя мне мало. Мне нужны оба. Но сегодня… Сегодня я буду с ним, если он так решит.
Мы сходили с ума неизвестно от чего.
Сходили с того рокового дня, когда меня бросили в машину и привезли в клуб. Он бросил, мой любимый Зверь, под руками которого я плыла. Зверь, у которого сердце полно любви к боли, своей или чужой. С ним я чувствовала себя счастливой. Он наполнял меня светом.
Он запрокинул мне голову, целуя шею.
— Кир, — шепча, я опустилась на колени и уткнулась лицом в бедро. Махровое полотенце под скулой было жестким, я плохо их выполоскала, так и не научившись добиваться мягкости, что была у полотенец в «Авалоне».
Его ногу я обвила руками, гладила бедро — и довольно высоко, уже под полотенцем. Без похоти, мне хотелось касаться тела и все. Когда долго живешь одна, начинаешь ценить моменты близости, которые обычные люди не замечают. Поцелуй в щеку, дыхание, похожее на касание перышка, случайные объятия. Прикосновения влюбленных. Любовь совсем другая, если настигает после одиноких ночей, полных слез и кошмаров.
Наверное, не стоило этого делать — эмоции били ключом.
Он встал на колени рядом и поцеловал так жадно, словно пытался напиться от меня жизнью. Чтобы проделать это ему пришлось сгорбиться, а мне привстать — слишком большая у нас разница в размерах. Рука так глубоко скользнула под полотенце, что я ощутила, как сильно он возбужден.
Кирилл бросил мои губы и снова уткнулся в шею, тихо заворчал. Грубоватая ласка: зубами он попытался схватить кожу и ее неслабо царапнуло.
Я сглотнула — клыки. Кир так разошелся, что неосознанно перекидывался. Оборотень не сожрет ту, кого собирается уложить в постель, но совладать с собой потребуются усилия.
Стук в дверь заставил меня остановиться. Ко мне нечасто заглядывают гости. Проверить, кто там, или затихнуть?
— Кир, — прошептала я. — Подожди… Надо узнать, кто пришел… У нас еще будет время.
Кир впился глубже в шею, зарычал, крепко стискивая, словно я добыча, а не женщина.
— Вдруг это важно, — прошептала я.
— Проверь, — раздраженно разрешил он.
Я выпрямилась, помятая сильными руками. Мышцы приятно ныли после суровых ласк.
Полотенце Кира чуть не свалилось, он обернул его вокруг бедер, заткнул край. Туго затянутое на бедрах, оно подчеркивало косые мышцы живота и продольные шрамы.
Впервые за долгий срок я смотрела на него, как на мужчину. Этого еще не хватало! Чтобы отделаться от мыслей о сексе, я поспешила к двери.
Кого там принесло? Надеюсь, это не Руслан и не львы… Отпирая дверь, я оглянулась на Кира. Открытый взгляд, сексуальная улыбка — он никого не боялся и думал о том, как будет обладать мной. Его ничего не остановит и неважно, кто там притащился.
Осторожно, как солдат, ждущий пулю вместо приветствия, я выглянула за дверь.
Вместо киллера в подъезде обнаружился незнакомый парнишка. На сгибе локтя лежал шикарный букет роз в хрустящем целлофане. И улыбался он так счастливо, словно я подарила ему миллион долларов.
— Доставка, — сообщил он на мой встревоженно-вопросительный взгляд. — Распишитесь.
Глава 43
Какое облегчение!
Кир бы мигом оторвал ноги кому угодно, но курьера, думаю, пощадит. Паренек стал серьезным: Зверь в полотенце из глубины прихожей наблюдал, как мы обмениваемся любезностями.
— Всего наилучшего, — он вручил мне букет и положил поверх целлофана открытку.
Я захлопнула дверь и включила свет, рассматривая это добро.
Кир подошел со спины и застыл. Я почувствовала напряжение — оно повисло вокруг, казалось, что от него густеет воздух, напитываясь электричеством. Я обернулась: открыв рот, он сверлил взглядом подарки, и дыхание становилось все тяжелей.
Что-то чуял.
— От кого это? — в голос просочился громоподобный тигриный рык.
Я развернула открытку, но не успела прочесть.
Кир вынул ее из пальцев, поднес к лицу и вдохнул. Радужка пожелтела, зрачки тревожно раздулись. Мышцы мгновенно натянулись, словно противник был здесь собственной персоной, а не только запах.
— Кир… — испугалась я.
Он щерился, обнажая клыки, а затем сбросил с себя полотенце. Мокрая одежда валялась под ногами, и он подобрал штаны.
— Куда ты?! — я схватила его за руки, но он стряхнул меня, быстро натягивая джинсы. Мокрые, они морщинились и надевались с трудом.
Справившись, он оттолкнул меня с порога и бросился из квартиры. Я подбежала к окну и вгляделась в темноту. Двор пуст… Из подъезда вышел Кир — напружиненный, готовый к драке. Плечи расправлены, он был высоким и страшным — грозный противник. Постояв, он скрылся в темноте.
— Куда ты, — с досадой прошептала я, словно он мог слышать.
Открытку он бросил в коридоре. Я вернулась, подобрала букет и квадрат из картона. Я так и не прочла, что там.
«Приносим извинения за неудачу в любви, Оливия. Позвольте загладить вину. Ждем и надеемся на новую встречу».
Подписи нет, но я знала, кто это.
— Уроды, — прошептала я.
Букет, зашуршав, упал на пол. Я выбежала в коридор и быстро обулась, понимая, что не успею. Он почуял их — понял, что это оборотни и конкуренты. Пошел искать, в надежде, что они ошиваются неподалеку.