Их пленница (СИ) - Устинова Мария. Страница 58

— Спасибо вам, — сухо сказала я, подхватила ребенка и быстро пошла к выходу, пытаясь скорее убежать из этого странного дома.

Глава 56

Дочь заревела и потянулась к старухе — единственной знакомой душе.

Я торопливо вышла из комнаты и по длинному коридору, пересекающему весь дом, пошла к выходу. Ребенок затих от покачиваний, а может, признала? Горло сжималось, а в глазах стояли слезы. Казалось, я умру от разрыва сердца прямо здесь.

Теплое тельце лежало в руках приятной тяжестью.

Я выскочила на улицу и не оглядываясь, направилась к машине. Опередив на мгновение, меня обогнул Кир и предупредительно распахнул дверцу пикапа. Я забралась в салон и привычно пролезла в середину, прижимая дочь к себе. Я не смотрела ни на нее, ни на мальчиков. Взгляд был прикован к полу. Я боялась, что стоит его поднять, и все развеется, как сон.

Парни с двух сторон сели в машину, и я оказалась между ними.

— Покажи, — ко мне потянулся Руслан, с другой стороны наклонился Кир.

Оба хотели посмотреть на ребенка. Каждый хотел взять на руки, рассмотреть. Девочка захныкала и я отбилась от любопытных рук.

— Потом, — мрачно огрызнулась я.

Мы не взяли вещей, а имени я не спросила. Мне это не нужно — оно все чужое.

— Оливия, — Руслан требовательно протянул руки, и я все-таки уступила. Пусть посмотрит, это его дочь.

Он поднял ее, рассмотрел в утреннем свете. Девочка затихла, глядя нечеловеческими глазами. У него она быстрее успокоилась, может, ощутила своего — отца, оборотня. Лицо Руслана, суровое, как у каменного изваяния, стало хмурым. Он поджал губы и передал ребенка Кириллу.

Ни слова не сказал.

Я все прочла по глазам — он расстроен ее видом. Зверь отнесся спокойнее — как и ко всему вокруг. Рассмотрев дитя, Кир вернул ее мне. Ребенок повис на плече, вцепился в меня, я попыталась неумело убаюкать, покачиваясь, пока Руслан заводил пикап.

Мрачный, но заметила, как он улыбнулся, отвернувшись к окну. Возвращались долго: Руслан медленно ехал. Мы выбрались на ровную дорогу, но скорость он не прибавил. Ах да, у нас же ребенок в машине.

— Куда тебя везти? — спросил он. Почти всю дорогу мы молчали, уставшие после тяжелой ночи.

— Домой, — попросила я.

Руслан молча свернул к моему дому. Я не стала поправлять. И как я понесу дочь на глазах у соседей, когда она так выглядит?

Мне бы вымыть ее, чтобы убрать чужой запах, выбросить чужую одежду, всю чужую жизнь в которую ее забрали… Прав был Руслан. Нужно было сожрать обеих баб. На их месте я бы собрала вещички и сбежала. Рассерженные мальчики могут вернуться под покровом темноты в другом обличии.

Рус загнал пикап во двор и остановился напротив подъезда. Я тискала хнычущую дочь и не двигалась. Так не хотелось уходить…

Они не спрашивали, можно ли им пойти со мной. Ждали, что решу.

— Когда я сказала «домой», — пояснила я. — Я имела в виду «Авалон».

Тот без лишних слов вырулил обратно на дорогу. В клубе он въехал на задний дворик — подальше от общей парковки и любопытных глаз.

— Подожди здесь, дорогая, — Руслан ушел, а мы с Кириллом остались в салоне.

Девочка приснула на плече, и я украдкой ее рассматривала. Она вернула меня к жизни, но так больно видеть деформированное лицо.

— Это не насовсем, — сказал Зверь, заметив слезы в глазах. — Пройдет, Фасолька.

Он прикоснулся к розовому бантику, точно хотел погладить, затем убрал волосы от моего лица, тем же самым движением — осторожно-ласковым. Я посмотрела ему в глаза: в них была любовь. И я тебя люблю, Зверь.

Руслан вернулся с моей старой шалью в руках. В апартаментах наверху кое-что осталось — и мое, и детские вещи, которые я когда-то покупала в ожидании дочки. Все маленькое, конечно. Нужно будет за новым съездить.

Я отдала ребенка. Он завернул ее в шаль и молча понес наверх. Мы с Киром шли следом, и я заглядывала за массивное плечо, чтобы увидеть ее. Мне казалось, стоит ей выйти из поля зрения и она исчезнет.

Комната все еще была разгромлена. Руслан расшвырял с дороги вещи и положил ребенка на кровать. На мгновение она взглянула на нас своими странными глазами и вновь задремала, посасывая кулачок.

— Наверное, есть хочет, — решил Кир.

Я опустилась на колени около кровати, положив подбородок на сложенные руки, и вдруг поняла, что мне очень нравится на нее смотреть. Просто смотреть и все. В ней все было чудесным!

— Не плачет, спит, — заметил Руслан. — Чувствует своих, — он резко встал. — Пришлю работников, чтобы убрали… И пошлю за вещами для ребенка. Сейчас все принесут, Оливия. А оружие из шкафа уберу, не волнуйся.

Я тяжело вздохнула.

Он вышел из комнаты, а я так и осталась на коленях. Кирилл положил мне на спину тяжелую ладонь.

— Как назовешь? — спросил он.

— Ада, — я вспомнила, что хотела назвать дочь в честь бабушки.

Впереди меня ждало много интересных хлопот. Купить еды, сделать ремонт, найти няню… Голова шла кругом. Лбом я уткнулась в постель, давясь слезами. Перед глазами стояло прошлое: меня тащат в джип, швыряют на заднее сидение… Я не могла поверить, что тот монстр, что похитил меня и тот, что сейчас нежно гладит спину — один и тот же человек.

— Кирилл… — прошептала я, ложась щекой на простынь. — А после того, как забрал меня… Когда ты меня полюбил? Не быстро?

— Что ты, Фасолька, — Кир улыбнулся, скулы стали острее и четче. Он рассматривал меня так, словно видел во мне весь мир. — Я в тебя сразу влюбился. Как увидел… Ты такая красавица.

— Я красивая? — поразилась я.

— Конечно, дорогая, — серьезно ответил Зверь. Взгляд был полон воспоминаний. — Увидел и сразу захотел себе. Ты такой тоненькой была. И глаза перепуганные, хотя ты не видела, что я за тобой слежу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Перепуганные, потому что не ты меня пугал, Кир. Жизнь меня пугала.

— И только поймал тебя на руки, а ты теплая, маленькая… Захотелось к груди прижать и не отпускать. Ты меня теплом наполнила. Ты чего плачешь, Фасолька?

Я помотала головой и встала, прижав палец к губам — не беспокой ребенка, спит. Мы вышли в коридор в обнимку. Зверь вытер ладонями мне щеки, прижал к стене. Мы молчали, нам хватало и взгляда — долгого, глаза в глаза. Сердце горело от любви. Он поцеловал, я ответила — и самым сладким в поцелуе было то, что нас никто не мог прервать.

— Эй, — я обернулась, в конце коридора стоял Руслан.

Взгляд скользнул по нам: Зверь прижимался подбородком к моей щеке, рука на бедре. Мои губы пылали после поцелуя, влажные и алые. Кирилл прижался ко мне, гладя стан на глазах у брата. Проверял или специально злил?

Руслан проследил за движениями рук и бросил:

— Надо уладить со львом, едем, — он кивнул по направлению к выходу и ушел первым, а я облегченно выдохнула. Я так боялась новых сцен ревности или драки.

— Вот видишь, Фасолька, — тихо, по-звериному проворчал Кир. — Ты моя.

В заимку мы поехали вместе.

Дочку я взяла с собой. Она спала на заднем сидении, пока мы добирались за город. Тревожно поглядывая назад, я думала, что, наверное, не скоро успокоюсь. Руслан пообещал найти надежную няню. Думаю, она будет стараться, понимая, чем может закончиться ее первый косяк.

Мы приехали в сумерках, припарковались на засыпанной гравием площадке.

— Аду оставь, — сказал Руслан, когда я потянулась к ребенку. Я вопросительно-тревожно уставилась на него, и он добавил. — Пусть спит, не бойся. Если кто-то приблизится к машине, мы почуем.

Сомневаясь, я все-таки выбралась наружу, оставив дочь. Слова звучали разумно, но фоновая тревога, которая всегда присутствует у матерей, не оставляла. Мне еще придется к ней привыкнуть.

Марк все еще был на заднем дворе.

Он встретил нас оскалом, когда мы вышли из-за угла. Придушенный ошейником, из которого все это время пытался высвободиться, обессиленный, с исцарапанной шеей, он недоверчиво смотрел, как мы приближаемся. Остатки одежды покрыты грязью и кровью, обувь он потерял. Босой и в деловом костюме Марк выглядел разорившимся брокером.