Спору нет! (СИ) - Волкова Светлана. Страница 39

Костик, раздраженный и нервный, уже поглядывал на часы, сидя на ступеньках изолятора, а рядом в машину усаживались Ломакин с Белоусовым. Бывший Нинин муж выглядел словно лохматая нечесаная собака, загулявшая на районе. Он мрачно наблюдал, как Цесаркин паркуется неподалеку, одновременно слушая в трубке неведомого собеседника.

«Видать, беседа не из приятных», – сразу определил Денис, видя, как чернеет лицо поэта. Да и Белоусов, стоявший рядом, казался нахохлившимся и встревоженным. Цесаркин нутром почувствовал, что разговор касается его самого. Слишком пристально следил за ним Ломакин, будто зверь за добычей. Да и адвокат явно предостерегал клиента не ввязываться в новые неприятности.

Но все безтолку! Не успел Денис выйти из машины, как Нинин бывший, сунув трубку в карман замызганных штанов, оказался рядом. Попытался заломить руку, прижать к двери Гелека. Но Цесаркин давно заученным движением блокировал нападавшего. Крепко зафиксировал лохматую голову, применив удушающий захват. Поэт негодующе захрипел, не ожидая такой мгновенной реакции. От своей ауди, тяжело переваливаясь, уже бежал Белоусов, а на подмогу Денису несся старший брат.

– Это… Деня, – пробормотал адвокат, растопырив руки. – Отпусти его. Сам знаешь, человек только вышел. Весь на нервах…

– А чем я, собственно, обязан такому приему? – холодно осведомился Цесаркин, выпуская Ломакина. Тот, не ожидая столь быстрого освобождения, чуть не упал на асфальт, но в последний момент сумел удержать равновесие и отскочить в сторону.

– Я тебя, падла, порву, – проревел Михаил. – Только попробуй подойди к моей жене, костей не соберешь!

– Ты ее сам потерял, придурок, – хмыкнул Денис. – Теперь она моя. Отвянь, Томагавков. Ты променял Нину на деньги и славу. Кто ж тебе виноват!

– Да я… – снова подскочил к нему разъяренный Ломакин и попытался ударить, но Цесаркин на автомате сунул кулак под дых нападавшему и отступил в сторону.

– Не зли меня, а то потом тебе только патологоанатом сможет помочь, – предупредил он. – Перестань тянуть лапы к моей женщине. – И повернувшись к брату, велел: – Садись в машину, бро, представление окончено.

Денис запрыгнул в Гелек вслед за братом. Дал по газам.

– Я тороплюсь, – предупредил он, собираясь рассказать, что ему еще везти домой бабу Варю, но не успел. Костя глянул негодующе и, будто сплевывая каждое слово, поинтересовался:

– Это ты на бабуле подженился, малыш?

– Немного перефразирую твой вопрос, – резко бросил Цесаркин. – Я влюбился в нее и женюсь.

– Да ты с ума сошел, Денис, – проскрежетал брат, не скрывая ненависти. – Она же аферистка, проститутка и сволочь! Опутала тебя!

Цесаркин притормозил около тротуара.

– Выходи, – скомандовал он. – И никогда не смей дурно говорить о моей жене…

– Да ты чего, малыш? – ошеломленно проблеял Костик. – Это же я! Твой родной брат! А кто она? Та самая гадина, что отобрала у нас квартиру. Ты это понимаешь?

– Мне все равно, – пробурчал Денис. – Квартира ее, мы с тобой к ней отношения не имеем. А если бы и имели, думаешь, нам бы с тобой хоть что-то досталось? Что? Полтора квадратных метра? Оставь ее в покое. И если выяснится, что погромы ее имущества заказал ты, то нанимай себе другого адвоката. Я тебя из этой задницы доставать не намерен.

– Тебя опутали, малыш, – печально заметил Костик. – Я не знаю, что там она применила! Гипноз или НЛП? Но ты словно заговоренный какой-то! И ведешь себя странно, – махнул рукой на прощание старший брат и неуклюже выбрался из Гелендвагена. Нарочито громко хлопнул дверью и остановился около обочины. Потом снова открыл дверь и попросил небрежно:

– Дай стольник на такси. У меня по нулям.

Денис достал из кармана желтую купюру и протянул брату.

– Держи.

– Спасибо.

Дверца автомобиля захлопнулась, отсекая друг от друга родных людей.

«Он как не понимает!» – подумал про себя каждый. Денис вывернул на проезжую часть, а Константин долго стоял на перекрестке, пытаясь понять, во что влип младший брат.

«Все пошло не так, – огорчился про себя Цесаркин и даже стукнул по рулю от досады. Он собирался поговорить с братом чуть позже, имея на руках факты. А получилась какая-то буффонада с двумя клоунами на арене. Цесаркин и Ломакин! Томагавк против Цезаря! – мысленно объявил он голосом душки-конферансье. – Бои без правил! Главный приз – сердце Нины Тарантуль!»

Денис подрулил к дому и, позвонив бабе Варе, пробурчал, стараясь не обидеть:

– Выходите, госпожа Матильда. Карета подана!

Всю дорогу до своего дома баба Варя рассказывала, какой Ромка умный, а Нина талантливая.

– Повезло тебе, Денька, – добродушно заметила она.

Цесаркин кивнул и слово за слово напросился на чай, услужливо доставив в квартиру лежанку для кошки и пакет с платком.

Уплетая салат трехдневной свежести, Денис поинтересовался мимоходом:

– А как вы с отцом Нины познакомились?

Бабка оглядела его внимательно, словно взвешивая все за и против, и тихонько пробормотала:

– Мы же жили все вместе в квартире на Московской.

Денис аж поперхнулся. Долго кашлял, думая, что ему уже конец пришел от такой новости и злосчастной крошки, попавшей не в то горло.

Справившись с приступом, Цесаркин залпом выпил стакан компота и уставился на родственницу красными слезящимися глазами.

– Ничего не понял, Варвара Ивановна. Если можно, расскажите подробно для умственно отсталого родственника.

Бабка хмыкнула, прочищая горло. Потом решительно встала, налила себе в хрустальную рюмку на тонкой резной ножке коньяк, стоявший на столе, и, словно оправдываясь, кивнула на бутылку:

– Твоя мать подарила.

Как будто это все объясняло! Выпила залпом янтарный напиток и, закусив яблочной долькой, отчетливо заявила:

– Наша с Танькой мама, Янина Карловна, вышла замуж за Сашиного отца. Сашке тогда год исполнился, чуть постарше меня. Это такой брак был… по необходимости… без особой любви. Петр Петрович хозяйку в дом искал и мать для Сашеньки. У него первая жена от перитонита умерла. А наш отец под трактор попал. Вот и встретились два одиночества. Мать решила, что с таким-то мужем будет как за каменной стеной, а сама чуть за тюремными воротами не оказалась. Когда Петра Петровича за валюту посадили, Сашка как сирота в детский дом попал. И мы с мамой каждые выходные его навещать ходили. А после ее смерти я сама бегала. И потом по жизни чем могла помогала. Не по-человечески получилось. Квартира нам досталась, а единственный ребенок Петра Петровича в детский дом угодил. Но тут никто не виноват. Мама после смерти Тарантуля болела сильно, все по больницам лежала. И она Сашу не усыновляла. Сам Петр Петрович не захотел. Считал, что сын должен о своей матери знать и помнить. А оно, видишь, как обернулось…

Баба Варя снова налила себе коньячка в рюмку.

– Тебе не предлагаю, – поморщилась она и, утерев салфеткой слезу, одиноко катившуюся по щеке, продолжила:

– Все по закону, а не по совести получилось. И мама моя все просила, умирая, чтобы я Сашу не оставляла. Да я и без того его бы не бросила. Вот и вся история. – Баба Варя пожала плечами и, подскочив, принялась ставить тарелки в мойку.

– А дед Ваня, узнав об этом, решил вернуть хату настоящим владельцам? Я так понимаю, квартиру дали Тарантулю, а не деду Ване?

Варвара кивнула.

– Иван с Танькой через девять лет только познакомились и поженились. И опять та же ситуация. Вдовец с годовалой дочерью. Но Танька такого жениха не упустила. Мигом охомутала. И для девочки стала настоящей матерью…

– Карму отрабатывала, – хмыкнул Цесаркин, прекрасно зная, что баба Таня воспитала его мать как родную дочь.

– Можно и так сказать, – криво улыбнувшись, согласилась Варвара и, глянув на часы, велела: – Поздно уже, Денька. Поезжай домой.

Денис покорно встал и побрел в прихожую, но,когда потянулся к бабе Варе с прощальным поцелуем, она обхватила его шею руками и зашептала, словно решила поведать самый большой секрет: