Купание голышом - Хайасен Карл. Страница 26

– То, что ты сейчас сделал, – это законно? – спросила Джои.

– Может, и нет. Я поделюсь с отцом Рурком, когда в следующий раз отправлюсь на исповедь.

– Тебя это, кажется, развлекает.

– Чаз заслужил, чтоб ему пистон вставили.

– Короче, мне нравится твой стиль.

– А теперь напомни, пожалуйста, – сказал Странахэн, – почему ты вышла замуж за этого дрочилу.

Улыбка Джои испарилась.

– Ты никогда не поймешь.

– И это не мое дело, согласен.

– Нет, я объясню почему. Потому что три парня подряд бросили меня ради других, ясно? Потому что Чаз посылал мне розовую розу на длинном стебле каждый божий день после нашего первого свидания. Потому что он писал мне сентиментальные записки, и звонил именно тогда, когда обещал, и водил на романтические ужины. Я была одинока, а он в таких делах явно профи, – сказала Джои. – И я ответила «да», когда он во второй раз попросил меня выйти за него замуж, потому что, если честно, я не хотела, чтобы меня опять бросили. Между прочим, тема на редкость унизительная.

– Да боже мой, – сказал Странахэн, – ты не первая женщина, которую надули. Но потом-то, когда ты поняла, что это ошибка…

– Почему я не развелась? Мик, мы были женаты всего два года, – сказала она, – и не все было ужасно. Давай я попробую объяснить, чтоб получилось не совсем идиотски: Чаз был хорош в постели, и, признаться, это часто сводило на нет его менее выдающиеся качества.

– Прекрасно тебя понимаю, – отозвался Странахэн. – Черт, это же история моей жизни. – Он сгрузил ей на тарелку три вафли. – Несколько худших моих браков жили на тупой похоти и больше ни на чем. Ты голодна?

Джои кивнула.

– Я тоже, – признался Странахэн. – Кленовый сироп, масло или и то и другое?

– Всего и побольше.

– Умница.

Их прервал жалобный визг Селя. Странахэн выбежал на улицу, Джои за ним по пятам. Пес лежал на краю причала и тер лапой болезненную шишку на носу. Джои присела и уложила хнычущее животное к себе на колени.

В воде, футах в ста, обнаружилась лодка с четырьмя рыбаками – они хихикали, делая вид, будто заняты наживками. Странахэн увидел на причале кусок свинца размером с яйцо, медленно наклонился и подобрал.

– Что это? – спросила Джои.

– Двухунциевое грузило.

– Только не это.

– Эй, парни, – крикнул Странахэн, – вы это бросили в мою собаку?

Рыбаки переглянулись, пошептались, и наконец самый здоровый заверещал:

– Чертова тварь никак не затыкалась, брателло.

«Брателло? – подумал Странахэн. – Так вот с кем я имею дело».

– Гребите сюда, – приказал он. – Надо поговорить.

– Да пошел ты лесом! – заорал другой рыбак, уменьшенная копия первого. – И эта твоя puta [28] тоже! – Он демонстративно забросил удочку. Тяжелый желтый крючок не долетел до причала и с глухим «плонк» хлопнулся в воду.

– Пожалуйста, отведи Селя в дом, – сказал Странахэн Джои.

– Почему? Что ты собираешься делать?

– Иди давай.

– И не подумаю оставить тебя одного с этими дебилами.

– Я буду не один, – сказал он.

Странахэн насчитал три нарушения этикета, за которые рыбаки заслужили нагоняй. Во-первых, та небрежность, с какой они нарушили его уединение и подплыли так близко к острову. Во-вторых, их презренная атака на глупого зверя, который всего лишь делал свою работу. И в-третьих, их грубый выпад в адрес Джои Перроне, которая ничем их не спровоцировала.

Из кухонного окна Джои увидела, как лодка плывет к причалу, все четверо рыбаков поднялись в предвкушении драки. Странахэн на секунду исчез в сарае. Он вынырнул оттуда с предметом, который позднее определит как «ругер мини-14» – полуавтоматической винтовкой устрашающего калибра.

На лодке незваных гостей стоял мотор «Меркьюри», девять лошадиных сил, и Странахэн методично проделал в нем три дырки. Парни панически вскинули руки, капитулируя, и Джои слышала их всполошенные вопли даже через закрытые окна. Она не разобрала, как именно проинструктировал их Странахэн, но рыбаки упали на колени, перегнулись через планшир и начали грести руками. Похоже на многоножку, заплутавшую в унитазе.

Джои привязала Селя к ножке кухонного стола и поспешила наружу. Странахэн стоял с винтовкой на плече и наблюдал, как лодка, обезумев, тащится к материку.

– Так вот оно какое, твое ружье, – сказала Джои.

– Да, мэм.

– Я под впечатлением.

– Они тоже.

– То, что ты сейчас сделал, – это законно? Мик Странахэн повернулся к ней:

– Прошу тебя, не задавай мне больше этот вопрос.

Одиннадцать

Тул вывернул ручку кондиционера на максимум, но в мини-вэне, кажется, все равно не меньше, блин, ста градусов. Кондиционер тоже американского производства – вот позорище, думал Тул. Это же Флорида, черт побери, так нечего сдавать напрокат машины с дрянными дешевыми кондиционерами.

Еще девяти утра нет, а с вспотевшего Тула слетели почти все фентаниловые пластыри. Чтобы остыть, он стащил с себя ботинки и комбинезон, потом выхлебал литр «Маунтин Дью», который прикупил в магазине при автозаправке. Повозившись с радио, он чудом засек приличную кантри-станцию. Шэнайа Твен [29] пела о том, как весело быть женщиной, хотя Тул не мог взять в толк, как это может быть правдой. Все знакомые женщины, начиная с его матери, казалось, вечно злились на весь мир. «Может, это только со мной так», – подумал Тул.

В половине десятого человек, которого он охранял, вышел из дома и поспешил к минивэну. Аккуратный и лоснящийся, если смотреть вблизи, и чертовски юный для вдовца, размышлял Тул. Поневоле задумаешься, что стряслось с его старушкой.

Чарльз Перроне помахал – мол, опусти окно.

– Кто-нибудь странный поблизости болтался?

– По мне, тут весь город до фига странный, – заявил Тул. – Никого тут не было, кому быть не положено.

– Уверен? Потому что, по-моему, они опять пробрались ко мне в дом.

– При мне – нет.

Чарльз Перроне выглядел так, словно всю ночь не спал.

– Кто-то изуродовал одну из моих любимых фотографий, – пожаловался он.

Тул глядел скептически.

– Хошь, поеду за тобой на работу, буду весь день на хвосте висеть, – предложил он. – На всяк пожарный.

Чарльз Перроне сказал, что не собирается на работу.

– Почему ты голый? – спросил он.

– Тут в машине – как у слона в жопе, только жарче. Слушь, Ред грит, ты доктор.

Это Чарльзу Перроне польстило.

– Верно.

Тул развернул свою огромную тушу и продемонстрировал два последних пластыря на спине.

– Можь мне еще таких добыть? – спросил он.

Похоже, влажная гора плоти выбила доктора из колеи.

– Наклейки, – сказал Тул. – Лекарства.

– Я знаю, но…

– Называется «Дураджезик». Можь выписать рецепт?

– Боюсь, что нет, – сказал Чарльз Перроне.

– Очень сильно болит потому что, – объяснил Тул. – У меня, понимаешь, пуля застряла прямо в жопе – я серьезно.

Чарльз Перроне побелел и отпрянул:

– Извини. Я не выписываю рецептов.

– Погодь.

– Я не такой доктор, – Он повернулся и зашагал к дому, едва не побежал.

– Крякалка безмозглая, – проворчал Тул, – даже рецепты выписывать не умеет.

Через два дома дальше по улице вышла женщина средних лет в желтом льняном платье с двумя крошечными зверушками на поводках. Тул догадался, что это собаки, хотя раньше никогда таких не видал. Круглые морщинистые морды сплюснуты, будто псы на полном ходу влетели в цементовоз. У хозяйки лицо было довольно жуткое, блестящее и натянутое, как карнавальная маска, которая ей мала. Тул имел шанс рассмотреть хозяйку вблизи, пока та прогуливала странных псов со сплюснутыми мордами по дорожке. Женщина, видимо, не разглядела его в минивэне, поскольку равнодушно позволила своим тварям пометить правое переднее колесо автомобиля вдоль и поперек.

Тул отреагировал моментально: выбил пассажирское окно, осколками засыпав женщине сандалии. Она заблеяла от ужаса, когда он высунул голову и в самых грубых выражениях потребовал, чтобы она всё, к чертям собачьим, вытерла.