Купание голышом - Хайасен Карл. Страница 35

– Я уже сказал «прощай», – хмуро сообщил Чаз.

– Что-то непохоже. Думаю, проблема в этом.

Через несколько минут после ухода Рикки Чаз услышал, как к дверям подошел Тул. Он засунул свою огромную голову в спальню и вяло поинтересовался, как все прошло.

– Клево. Просто супер.

– Чё за девка? Я уже видел тут ее машину.

– Профессиональный гореутешитель, – ответил Чаз.

Тул разглядывал докторовы штаны и трусы-боксеры, сваленные в кучку у кровати.

– Когда моя мама умерла, нам домой прислали проповедника-пятидесятника.

– Каждый справляется как умеет. Ты нашел свои пластыри?

– Всего один пока. Зато новехонький. – Тул повернулся, чтобы продемонстрировать выбритое место на лопатке, куда он налепил фентаниловый пластырь. – Может, на этот раз хоть покайфую.

– Мечты, мечты, – махнул рукой Чарльз Перроне.

Он подождал, пока Тул исчезнет в комнате для гостей, затем полез в тумбочку и достал свой новый пистолет. Выбор в «Уол-марте» его ошеломил, и он отправился в ломбард в Маргейте, где художественно татуированный неонацист продал ему обычный кольт тридцать восьмого калибра. Теперь Чаз сидел в постели, перебрасывал пистолет с воронеными накладками с руки на руку и думал о его мрачном прошлом. Кто его знает – может, эту пушку использовали при грабеже или даже убийстве. В шкафу лежала коробка высверленных пуль, но Чаз никак не мог решиться зарядить кольт. Он однажды слышал по «Си-эн-эн», что домовладельцы, которые покупают оружие для самозащиты, в пятьдесят раз чаще сами становятся его жертвами, чем их незваные гости. Поскольку ничего мощнее дробовика Чаз отродясь в руках не держал, он зарядил пистолет с предельной осторожностью.

Он убрал кольт обратно в ящик и погрузился в печальные думы. Что, если чудачка Рикка права? Он очистил дом от всех напоминаний о покойной супруге, но его член упрямо продолжал бастовать. Чаз никогда не признается Рикке, но порывы стихийного вожделения он ощущал, только думая о Джои. Например, утром в душе он шаг за шагом прокручивал в голове преступление, сам не зная почему. Вспоминал резкий запах океана, морось на лице, янтарные огни вдоль перил, низкий, тяжелый гул корабельных машин.

И лодыжки Джои. Вот что подействовало: он вспомнил, какими гладкими и теплыми показались ее лодыжки, когда он их схватил. Боже, какие шикарные ноги!

Чаз ощутил блаженно знакомую пульсацию и бросил взгляд вниз, чтобы поприветствовать своего маленького, торчащего перпендикулярно полу соучастника. Он жадно сжимал его, растирал и тянул, но все без толку, а потом в душе закончилась горячая вода, и все пропало.

«Так может, Рикка права? – подумал он. Может, это его подсознание не отпускало Джои, хотя скучал он только по сексуальной стороне их брака. – В остальном я непоколебим, как бык, – сам себя уверил Чаз, – я сделал то, что должен был».

Рано или поздно жена уличила бы его в измене и в ярости донесла бы, что он подделывает данные по Эверглейдс. Она бы все уничтожила – его диплом биолога, его секретное соглашение с Редом и все его блистательное будущее.

Потому что она знала правду. Конечно, знала. Она ведь собственными глазами видела, как он подделывает таблицы с анализами воды, так?

«Я сделал только то, что было необходимо, – подумал Чаз, – и сделал бы это снова».

Поддавшись порыву, он схватил телефонную трубку и позвонил приятелю-гольфисту, широко известному своими дикими эскападами в клубах по выходным.

– Помнишь, ты меня пытался на мальчишнике у Ричардсона накормить таблетками? У меня есть друг, который хочет их попробовать.

– Друг. Конечно, Чаз.

– Господи, ну не я же! У меня жена только что погибла, если ты не в курсе. По-твоему, я такой бессердечный кобель?

– Прости, дружище. Правда, извини. Сколько ему надо? Ну, твоему другу.

– Не знаю. Каков стартовый набор? – спросил Чаз. – Полдюжины?

– Нет проблем.

– Так ты говоришь, они сильнее, чем те, что прописывают врачи?

– Точно. Госконтроль за медикаментами явно бы не одобрил.

– Где ты сейчас? Они у тебя с собой?

– Расстреливаю корзину мячиков в «Соснах северного Бока». Твой друг спешит, да?

– Да. Кажется, ему предстоит жаркий вечерок.

– Давай встретимся в гольф-клубе примерно через час.

– Отлично, – сказал Чаз. – За мной должок.

– Да ну, забудь. – И после смущенной паузы приятель добавил: – Парень, это так ужасно, то, что случилось с Джои. Черт, вот горе-то какое. Как ты только держишься?

– Ну, иногда получше, иногда похуже, – ответил Чаз Перроне.

Покинув адвокатскую контору Киппера Гарта, Мик Странахэн отправился на Диннер-Ки проверить, не вернулась ли Джои на пристань, но там не было ни следа каяка или арендованного «субурбана».

Странахэну не хотелось ехать в Бока, но он не мог ждать в Коконат-Гроув весь день – терпения у него в последнее время хватало только на рыбалку. Он достал из бумажника листок, на котором записал номер синего «форда» текущей пассии Чаза Перроне. Только два следователя в офисе прокурора штата сохранили о Странахэне достаточно хорошие воспоминания, чтобы помочь, и он позвонил одному из них, следуя на север по шоссе. Когда Странахэн пересек границу округа, он уже знал имя, возраст, адрес, семейное положение и род занятий.

У Рикки Джейн Спиллман была косметологическая лицензия штата Флорида, поэтому оставалось только вычислить, где она работает. Странахэн сделал остановку в Халландэйл, нашел телефон-автомат и выдрал из «Желтых страниц» адреса салонов красоты. Он ограничил свой поиск западными пригородами севера округа Бровард и всего через пятьдесят пять минут звонков вслепую обнаружил подружку Чаза. Она была старшим стилистом-колористом в студии «Прически Джордана», и случайно у нее нашлось окно в половине шестого вечера.

Как и многие другие респектабельные заведения Бока, салон был втиснут в торговый центр кораллового цвета. Мик Странахэн припарковал изъеденную ржой «кордобу» на заднем дворе: меньше шансов, что она привлечет взгляды. Сам он привлек парочку, входя в дверь «Причесок Джордана» в своей грязной футболке, выцветших хаки и потертых палубных тапочках. Странахэн прикрылся журналом и попытался погрузиться в муки Эминема, юноши серьезного, но противоречивого. Несомненно, богатство, слава и неограниченный секс – это хорошо, но подлинное духовное счастье должно исходить изнутри.

– Мистер Смит? Привет. – Рикка помахала Странахэну, призывая его следовать за ней. – Можете взять журнал с собой, если хотите.

Его слегка смущали собственные волосы, липкие от соли и сбившиеся на сторону после ветреного перехода на лодке через залив Бискейн. Рикка ничего о них не сказала, зато, пока мыла ему голову, восхищенно отозвалась о его глубоком загаре. Странахэн ответил, что по работе много бывает на солнце.

– Правда? И где вы работаете? – спросила она, проворно вытирая ему волосы.

– На круизном лайнере.

– Вот как.

Странахэн внимательно изучал ее лицо в зеркале.

– Когда-нибудь плавали?

– В круизе? Нет, – уже не так живо ответила Рикка.

– Эти корабли такие здоровые, совсем как настоящий город.

Она достала из стерилизатора пару ножниц.

– Как коротко вас подстричь? Уши открывать?

– Я думаю, может, «ежик», как у Клинта Иствуда в том фильме про Гренаду [35]?

– Хорошо.

– Я пошутил, – сказал Странахэн. Он дал ей поработать в тишине несколько минут – Рикка явно растерялась, – а потом начал заново: – Может, у вас морская болезнь? Ею многие страдают.

– Иногда, – ответила она. – А что именно вы делаете на корабле? В смысле, кем работаете?

– Охранником.

– Ух ты.

Странахэн наклонил голову, чтобы ей легче было стричь.

– Как я уже сказал, это как город. В нем есть хорошие горожане и плохие горожане.

– Но, наверное, в основном пьяницы? Вряд ли там бывают настоящие преступления.

– Вы удивитесь, – сказал он, – но как-то ночью один парень столкнул свою жену за борт.