Кукла для босса (СИ) - Волкова Виктория Борисовна. Страница 19

— Что за отмороз ты мне хочешь впендюрить? — ощерился Агафонов. — Если где-нибудь на задворках вселенной, даже не предлагай…

— Дом в Красной Поляне. Новый. На Газпроме. Бери, от сердца отрываю, — печально вздохнул Роман. — Хорошая хата. Но тогда у нас полный расчет. Хотя кто, как не близкий друг, разденет в трудную минуту, — заржал он. — Что скажешь, Ага?

— Гони ключи, — усмехнулся Михаил. — На праздники все равно делать нечего. Съезжу покатаюсь, заодно гляну на твою хибару.

— Ничего себе хибара, — присвистнул Роман. — Коттедж в три этажа со всеми наворотами. Ключи я оставлю у сестры, — деловито заметил Демьяновский. — Заедешь к ней в контору. И документы тоже. Понравится, после праздников переоформим. Ну и мой долг спишем.

— Хорошо, — кивнул Агафонов, мысленно отметив, что мозги включились в нужный момент.

«Наверное, это не Альцгеймер, — фыркнул он. — А обычный спермотоксикоз, когда все мысли витают ниже позвоночника».

От размышлений его оторвала хлопнувшая дверь кабинета.

— Там Кармигодян приехал, пропуск сейчас оформляют, — затараторила Ольга. — Его Дана встречает в холле. Ну и вы имейте в виду…

— Твою мать, Рома! — тяжело вздохнул Агафонов. — Я этого суслика уже месяц обхаживаю. Если сейчас по твоей вине сорвется сделка…

— Иди, — поморщился Демьяновский. — Я потом тихонько выйду. Встречаться с этим козлом сам не хочу.

— Нет, — мотнул башкой Агафонов, пытаясь понять, как развести двух непримиримых врагов и получить прибыль. — Так, — рыкнул он. — Поезжай лифтом для сотрудников. Там всегда в кабину полно народу набивается. А я этого сукиного сына подниму на своем. Вы и не встретитесь, — хмыкнул он довольно и добавил решительно: — Пойдем провожу.

А около лифтов общего пользования с удивлением увидел Еву в окружении куриц из производственного отдела.

— Ой, — пискнула Юля. — Здравствуйте!

— Куда это вы? — кивнул он на пакет в Евиных руках. Она лишь лукаво улыбнулась, но не успела даже слова вставить, как Юля с Ритой бодро доложили руководству, что сопровождают нового сотрудника к утюгу.

Агафонов чуть не ляпнул, что дома, на десятом этаже этого вот здания, у него тоже имеется утюг, отпариватель и еще какая-то хрень. И он сам с радостью поможет погладить или сам погладит. Евину грудь или попу. Михаил сдержался, чувствуя, как начинает закипать.

«Театр абсурда, — хмыкнул он. И естественно, вместе с остальными вошел в кабину рабоче-крестьянского лифта. — Не оставлять же Дему наедине с Евой! Этот фрукт быстро позабудет свою Камиллу или Тамиллу, стоит ему только рядом с такой красоткой оказаться, — Агафонов покосился на друга детства и чуть не врезал ему по башке. — Пялится на Еву, баклан, — поморщился он. — Иди трахай свою Тамиллу!»

За своими мыслями он и не заметил, как лифт остановился. Двери разъехались в сторону. И первым, кого он увидел, был, конечно же, Кармигодян, вместе с Даной ожидающий на площадке.

Ева с девчонками упорхнула в столовку, а Дема, кто б ему переломал ноги, деловито прошествовал к выходу.

— Сюда, сюда, — хлопотливо пригласил Агафонов и повел важного гостя к своему лифту, спрятанному за кадками с цветами. Приложил брелок к считывающему устройству и уже подумал, что легко отделался.

— А какие у вас отношения с Демьяновским? — пристально глядя глазками-буравчиками, поинтересовался Кармигодян. Да еще и губки сложил бантиком. Невысокий полный человечек явно стремился выразить всем своим нутром недовольство случайной встречей.

Еще можно было наплести какую-нибудь чушь, рассказать о Ромкиных долгах и методах их устранения. Типа Демьяновский хочет в новый год войти без долгов… Но не успел он обдумать легкую и обтекаемую фразочку, как в разговор влезла Дана.

— Так они же дружат с Михаилом Александровичем, — рассмеялась она. — Друзья детства!

Сальный взгляд гостя, каким он задумчиво осматривал Дану, тут же сделался злым.

— Я полагаю, — выговаривая каждое слово как приговор, заявил Кармигодян, — наша сделка отменяется. Роман Андреевич — самый нечистоплотный человек в городе. И если вы дружите с ним… — он развел руками и степенно удалился. Агафонов молчал. Лишь проследил взглядом, как, проходя мимо стойки охранника, незадачливый инвестор раздраженно швырнул пропуск.

— Сука, — проскрежетал Агафонов и, схватив Дану за руку, впихнул в кабину. — Тебе кто позволил пасть открывать? — рыкнул он, когда закрылись двери. — У тебя башка — только шапку носить, а рот, чтоб отсасывать. Идиотка конченая, — проорал он, вываливаясь из лифта. Прошел к себе, хлопнув дверью. И даже не заметил, как Дана, ревя белугой, бросилась в свой кабинет. Быстро покидала в сумку вещи и уехала домой. Потом, конечно, Ольга доложила и Кислицын донес.

— Правильно сделала, — гневно прорычал Агафонов. — Иначе б уволил прямо под елкой, — поморщился он и до конца дня пытался понять, как выпутаться из дебильной переделки.

«Без Кармигодяна обойтись можно, но нежелательно, — хмыкнул он про себя, задумчиво глядя в окно. — И с Ромкой ссориться неохота», — тяжело вздохнул он и, поднявшись к себе наверх, взял Зака и отправился с ним в парк.

«Морозный воздух приведет меня в чувство и подскажет решение», — подумал он. Но вместо поиска решений всю прогулку представлял Еву в восточном костюме, смеялся, глядя на здорового пса, дурашливо гоняющего голубей на пустой аллейке, и снова, предвкушая ночь в объятиях Евы, корил себя за глупое поведение.

Поэтому, едва дождавшись шести часов, сразу заявил безапелляционно:

— Сначала подарки, потом спектакль, затем банкет и танцы. Расходимся в двенадцать. Кто решит заночевать в офисе, советую заранее написать заявление об уходе. Мне надоело шугать парочки по этажам. Валите домой или в отель, друзья мои!

Народ тут же заметил дурное настроение шефа и исчезновение Даны и счел за благо согласиться.

— Ну что, друзья, — громко воскликнул Агафонов, чувствуя себя Дедом Морозом. — В этом году вы все были хорошими девочками и мальчиками, — хохотнул он, — поэтому все получают подарки! — проорал он, раздавая конверты сотрудникам. И внезапно почувствовал, как улучшается настроение.

«Да хрен бы с ним, с этим Кармигодяном! Каждая собака в городе знает, что мы с Демой друзья. Разошлись до начала проекта, как в море корабли. Никто никому ничего не должен», — хмыкнул он, заметив, что Евы и других артистов в зале нет. А когда все расселись по местам и в зале потух свет, он ощутил небывалый восторг. Как когда-то трехлетний Егор на первой в жизни елке в городском театре.

Сам спектакль ему понравился. Хорошо сложенные Юлькины стихи незаметно переплетались со строками Пушкина. Получилось смешно и злободневно. Агафонов отвлекся лишь на секунду. Прочел покаянное сообщение Ромки: «Прости, брателло!» и его же восторженное сообщение с матом и смайликами: «Все получилось, твою мать!». Это означало только одно: прохвост Дема везет свою пассию в Доломитовы Альпы. А дурень Агафонов остается дома и празднует Новый год в одиночестве. «А может, действительно, рвануть в Красную Поляну?» — задумался он и оторопел, увидев, как из шатра выплывает восточная дива в полупрозрачной зеленой юбке и коротком топе с глубоким декольте и длинными рукавами.

«Царевна-Лебедь, блин, — рыкнул он про себя и еле сдержался, чтобы не набить морды улюлюкающим сотрудникам. — Что ты творишь, Ева? — охнул Михаил. — Что творишь?»

Он зачарованно наблюдал, как она плывет по сцене, как в свете огней просвечиваются стройные ножки, как при каждом движении колышется грудь, упакованная в тонкий трикотаж, щедро расшитый магическими узорами. Ева снова прошлась по сцене, вихляя бедрами, и Агафонов понял, что еще чуть-чуть, и не устоит. Ему больше всего хотелось прямо сейчас запрыгнуть на невысокую сцену. Схватить в охапку дразнившую его красавицу и унести наверх. А там самостоятельно раздеть и накрыть собственным телом.

«Спокойствие, только спокойствие», — самому себе рыкнул он и с сожалением заметил, что спектакль закончился.