Золото апачей (ЛП) - Altsheler Joseph Alexander. Страница 82
- Думаю, к ночи мы достигнем оазиса, - задумчиво произнес профессор. - Я делал заметки, путешествуя на север, и, кажется, не ошибаюсь в нашем местонахождении. Там есть немного воды, юкка и трава для животных.
- Такое место как раз для меня, - сказал Герберт. - Но, разве есть что-либо прекраснее гор, которые мы оставили? Разве найдется река, прекраснее той, которая течет там? Трава и деревья, прекраснее тех, что там растут?
Все рассмеялись, несмотря на то, что Герберт говорил совершенно искренне.
- Эти парни оказались настолько глупы, чтобы отправиться искать приключений в горах, где я и нашел их прошлой осенью, - сказал профессор Лонгворт профессору Крейкшенку.
- Замечательные парни, - отозвался тот.
К ночи они действительно добрались до оазиса, - долины или впадины, укрытой высокими каменными образованиями, выступавшими из пустыни подобно голым ребрам. В ее центре имелся водоем, тридцати-сорока футов в поперечнике и глубиной почти в фут, образованный небольшой речкой, вытекавшей из-под камня и скрывавшейся под камнем. Водоем был окружен сочной травой, здесь росли несколько деревьев.
Это было прекрасное зрелище для изнуренных жаром и жаждой путешественников, когда они оказались возле воды. Лошади, почуяв ее запах, ускорили шаг. Мулы подняли головы, испуская хриплые, но радостные крики, и бросились вперед. Герберт подбросил в воздух свою старую, потрепанную шляпу, глядя на лошадей и мулов. Остальные были более спокойными.
- Выглядит очень соблазнительно, - сказал Джед. - У нас, в Кентукки, полно источников, вода в них чистая и холодная, но я не знаю, видел ли я когда-нибудь воду, выглядевшую лучше, чем эта.
Стаи диких птиц взлетели с криками, когда животные бросились к воде; Чарльз и Джед подстрелили пару жирных уток, которых они зажарили и нашли очень вкусными. Вода была относительно прохладной и свежей, и им казалось, что они нашли одно из самых гостеприимных мест на земле.
- Я уже говорил вам на днях, парни, что наша пустыня относительно маленькая, - сказал профессор, пока Джед занимался костром, - и значительно уступает могучим пустыням Старого Света, но и здесь человека подстерегает смерть от жары и жажды.
- Эта судьба ожидала и меня, если бы я продолжил пересекать ее в одиночку, - сказал профессор Крейкшенк, взглянув на пески и содрогнувшись.
- Вы ведь знакомы с пустынями Азии и Африки, не так ли? - спросил профессор Лонгворт.
- Мне доводилось бывать там, - скромно ответил Крейкшенк.
- Полагаю, вы представляли какой-нибудь университет? Не назовете мне его?
Профессор Крейкшенк покачал головой и улыбнулся.
- Пусть мой бедный университет и мои скромные степени покоятся в безвестности, - сказал он. - Потерпевший поражение не заслуживает того, чтобы говорить о себе. Я ощущаю себя так, профессор Лонгворт, что мне хочется навсегда скрыться где-нибудь на Западе.
Профессор Лонгворт нетерпеливым движением повернулся к жареной утке, которую протянул ему Джед. Он ел с аппетитом, и какое-то время говорил меньше остальных. По крайней мере, меньше профессора Крейкшенка, который, не умолкая, болтал о Западе, с которым, казалось, был хорошо знаком.
- Замечательная страна! Замечательная! - говорил он. - Дикая и живописная, бесконечная в своем разнообразии!
- Это правда, - подтвердил Чарльз. - Я родился там, и мне она нравится.
- Я там не родился, - сказал Герберт, - но тоже научился любить ее.
- Молодежь легко приспосабливается, - доброжелательно произнес профессор Крейкшенк, удобно вытягиваясь на траве во весь рост. В этот момент он Герберту даже понравился. "Легко приспосабливается"; казалось, профессор подобрал самое подходящее слово. Крейкшенк понемногу приходил в себя и даже был кое в чем полезен. Он помогал Джеду собирать дрова для костра, выказал немалые познания в кулинарии и в целом выглядел опытным путешественником по пустыне.
- Я оказался в весьма плачевном положении, - говорил он со слабым смехом. - Я отправился в северную Аризону с намерением совершить великие открытия. Я собирался превзойти всех, даже таких опытных и известных ученых, как профессор Лонгворт; и вот я здесь, обобранный ворами. Мне повезло только в том, что я нашел не одного доброго самаритянина, а сразу четверых.
Он улыбался так, что Герберт понемногу проникался к нему симпатией. Ситуация тому способствовала. После песка, жара и бликов пустыни, маленький оазис был желанным убежищем, а вид проточной воды, настоящей пресной воды, которой можно было напиться вдоволь, и пруда, в котором можно было искупаться, освежал душу и чувства. Теперь Герберт понимал, что такое "тень огромного камня посреди изнуренной земли".
После ужина все окунулись в пруд, и теперь спокойно лежали возле догорающего костра, на котором Джед готовил ужин. Животные щипали траву у края воды, а мешки с "образцами пород" были сложены на расстоянии четырех-пяти футов. Ночь была прохладная, даже морозная, высоко в небе сияли звезды, - товарищи Джеда. Наступило время отдыха для людей и животных, время покоя и сна.
Профессор Эразм Дарвин Лонгворт лежал возле костра, с огромным шлемом на голове, его глаза скрывались за толстыми стеклами очков. Профессор не шевелился и не разговаривал, но он не спал и даже не дремал. Он думал о своем побежденном сопернике, профессоре Крейкшенке. Видел ли он его когда-нибудь на собрании какого-нибудь научного общества? Какова была его репутация? На чем он специализировался? Какие статьи были подписаны его именем? Он не мог этого вспомнить, был сильно раздражен и обеспокоен этим. Его взгляд постоянно возвращался к двум мальчикам, ставшим для него почти родными сыновьями. Ответственность за них давила на него все сильнее, поскольку профессор не забывал о таинственных преследователях, которые приходили по ночам, и могли прийти снова.
Разговор прекратился. Ночь стала еще холоднее. Млечный Путь распростерся по всему небу, звезды, приятельницы Джеда, перемигивались друг с дружкой и с ним. Дикие птицы, несмотря на то, что их стало меньше, вернулись к пруду и плавали возле противоположного берега.