Вдали от суеты (ЛП) - Аделер Макс. Страница 15

   - Можно ли рассматривать мистера Уайли как человека безусловно правдивого?

   - Конечно, и эта его история тоже безусловно правдива, поскольку он сам был ее непосредственным участником.

   - В таком случае, сомнений, действительно, быть не может. Было бы глупо сомневаться в его истории, имея такие неоспоримые доказательства. В таком случае, вместо того, чтобы обсуждать ее, пойдемте лучше пить чай.

   Глава VII. - Бэттери и его особенности. -- Прекрасные виды. --Шведы и голландцы два столетия назад. -- Старые названия реки.-- Об индейских названиях. -- Сын мистера Кули. -- Его приключение в церкви. -- Проблемы с ростом. -- Собака мистера Кули и связанные с нею неприятности.

   Нет места более приятного, чтобы провести последние часы долгого летнего дня, чем где-нибудь у воды. Я очень люблю, после чая, в сопровождении маленькой группы Аделеров, покинув раскаленные улицы, оказаться на поросшей травой дорожке, ведущей к берегу реки, и найти местечко поудобнее в парке Бэттери, чтобы провести здесь некоторое время. Парк Бэттери - это длинная вереница могучих старых деревьев, чьи стволы изрядно натерпелись от перочинных ножей досужих бездельников. Их ветви смыкаются над головой, образуя одну сплошную массу нежной зеленой листвы, здесь - ниспадающей почти до земли, а там - склонившейся над водой, подрагивая и шелестя на ветру. Здесь также имеется некое скопление обтесанных бревен, предполагающее существование в незапамятные времена какой-то пристани, но теперь служащее прекрасным местом для тех, кто приходит сюда, чтобы провести несколько часов в тишине и спокойствии.

   Здесь много травы, пышной и зеленой, за исключением вытоптанной множеством ног дорожки, ведущей к городу.

   Повсюду для глаз открываются великолепные, как нигде в мире, виды. Ниже нас крошечные волны набегают на берег и снова откатываются назад, омывая галечный пляж, и это вечное движение воды создает нежную и приятную музыку, одни из самых удивительных по красоте звуков природы.

   Далеко на юге виден могучий изгиб береговой линии, там, где река исчезает в могучем величественном озере Дэлавер, и на конце дуги - возвышающиеся шпили Дэлевер сити, словно бы вырастающие из воды. Слева, также в отдалении, над водной гладью вздымает зубчатые стены старый Форт Дэлавер. Взгляните! Рядом с трепещущим флагом поднимается маленькое облачко белого дыма. Слышится глухой удар, замирающий слабым рокочущим эхом. Это ночная пушка. Далеко-далеко на озере, белые паруса почти сливаются с розоватого цвета облаками, далее на западе приобретающими уже малиновый цвет; и в то время как здесь, когда мы смотрим через бухту, в перспективе нет ничего, кроме воды и неба, справа низменный остров, на котором расположена крепость, кажется причудливо подвешенным между рекой и небом, пока, становясь все более и более призрачным в надвигающемся со стороны океана тумане, совершенно не скрывается в нем. Какое счастье, сидеть здесь под деревьями и наблюдать эти картины, в то время как холодный воздух, поднимаясь от воды, уносит с собой невыносимую жару, властвовавшую над землей в течение дня!

   Я не знаю, почему это место назвали "Бэттери". Может быть потому, что несколько веков назад шведы построили здесь укрепление и угрожали отсюда ненавистным голландским конкурентам, заложившим форт на берегу ниже по течению. (В один прекрасный день мы обязательно наведаемся туда с миссис Аделер.) И кто может сказать, какие странные древние северяне, в куртках и шлемах, бродили вверх и вниз по этим самым участкам, покрытым мягкой травой, с огромными мушкетами в руках, произнося ужасные ругательства при виде голландцев, сновавших возле своей крепости, мало озабоченные спокойной прелестью реки, ее величавыми водами, и видами, открывавшимися их глазам!

   Некоторые, впрочем, смогли оценить эту прекрасную панораму по достоинству. Некоторые не остались равнодушными к величию природы, в промежутках между вспышками ненависти к голландцам. Таким, например, был Джаспер Данкерс, приехавший сюда из Швеции в 1676 году и наблюдавшим окрестности с Бэттери; вернувшись обратно, он по этому поводу записал в дневнике:

   "Город расположен в местности, оканчивающейся песчаным пляжем, обеспечивающим удобную высадку. Он расположен чуть выше бухты, где река изгибается и следует на юг, так что вы можете видеть отсюда далеко вниз по ее течению. Большей частью это прекрасная панорама, позволяющая увидеть с дальнего расстояния корабли, вошедшие в реку и поднимающиеся вверх по течению".

   Песчаного пляжа больше нет, а корабли, поднимающиеся от залива, вовсе не такие, какие мог наблюдать Данкерс; но река сохранила свою древнее величие, а поросшие лесом острова, - мне доставляет удовольствие думать об этом, - представляют собой нынче такую же идиллическую картину, как и та, которая произвела неизгладимое впечатление на старого шведа два столетия назад.

   Конечно, за это время изменились названия. Индейцы называли залив Потаксат, что означало "расположенный возле водопада", а реку Ленапе Вихиттак, "быстрый поток людей ленапе". Реку также называли Арасапа и Макериш Киттон - название, хотя и своеобразное, но, как ни странно, напоминающее о скумбрии и котятах. Но вот пришли шведы, и со страстью, присущею всем ранним иммигрантам из Европы, добавлять к названиям всех природных объектов слово "новый", переименовали реку в Новую Шведскую реку, на что, как им казалось, имели полное право. Когда сюда пришли голландцы, она стала называться Южной рекой, в то время как Хадсон - Северной рекой, пока, наконец, утвердившиеся здесь англичане не дали ей название, сохранившееся до сих пор - Дэлавер.

   Как жаль, что ни одно из первоначальных названий не сохранилось! Название реки, которое дали ей индейцы ленапе, гораздо лучше и красивее, чем теперешнее, то, которое дали ей галлы. Пришлые люди, селившиеся в этой местности, кажется, испытывали к индейским названиям откровенную неприязнь, считая самих индейцев дикарями, а потому с презрением отвергали мягкие, певучие слоги, которыми те наделили горы, и лес, и реку, заменяя их на свои, грубые и зачастую просто варварские. Даже Пенн и его квакеры брезговали индейскими названиями. А ведь насколько лучше современной Пенсильвании звучит древнее Саскуэзанна, или Юниата, или Аллегени! И разве не было бы разумнее, вместо того, чтобы изменить название города на азиатское, оставить ему прежнее, происшедшее из окружающей его местности и звучащее так величественно - Виссахикон или Вингохокинг? Индейские имена, которые еще сохранились для рек, местностей или городов, гораздо звучнее новых. От большинства же мы отказались, отринув тем самым доставшееся нам наследство, в безумной жажде вытеснения всего дикарского. Одно-единственное название Вайоминг, стоит таких, вместе взятых, как Нью-Йорк, Филадельфия, Балтимор, штат Мэриленд и тому подобных; и я всегда задавался вопросом, насколько велик должен был быть эгоизм двух людей, которые, имея под рукой благозвучные, музыкальные имена, тем не менее, окрестили город Уилкс-Барре, соединив в его названии свои жалкие имена.