Убийство в Уайт Прайор (ЛП) - Карр Джон Диксон. Страница 11

   Ничего. Когда зажегся свет, ничего не случилось.

   Он был в музее, или гостиной - настоящей гостиной - времен Стюартов. Ничего не изменилось, за исключением того, что атлас сейчас имел потертый вид, цвета поблекли и казались безжизненными. Здесь было три высоких арочных окна с квадратными стеклами. Здесь был резной камин почерневшего камня, пол был выложен в шахматном порядке квадратами черного и белого мрамора. Бронзовые канделябры на стенах, и горящие в них лампочки, имитирующие неровный свет свечи. Иллюзия была настолько полной, что Беннетт на мгновение усомнился в собственных ощущениях и был вынужден взглянуть на стену в поисках выключателя, и был бы не удивлен, если бы его там не оказалось. А еще имелся некий смутный намек, в опрокинутом дубовом кресле ручной работы с филигранной резьбой, в небольшой кучке пепла в погасшем камине. В задней части комнаты виднелась высокая дверь. Когда он открыл ее и шагнул в темноту, то некоторое время стоял, не решаясь щелкнуть выключателем.

   Здесь имелось только два канделябра, и в комнате царил полумрак. Он смутно разглядел высокие прикроватные столбы с красными занавесями, отражение тусклого света в многочисленных зеркалах маленькой квадратной комнаты, а затем он увидел ее.

   Не желая верить, он сделал шаг и склонился над ней, чтобы удостовериться. Это была правда. Она была мертва. Она была мертва уже много часов, тело было холодно как камень: это повергло его в шок.

   Попятившись на середину комнаты, он постарался взять себя в руки и хоть немного успокоиться. Он все еще не верил в происшедшее. Она лежала, согнувшись, на полу между камином и изножием кровати. В стене, к которой примыкала кровать, напротив камина, было большое квадратное окно, и серый свет, проникавший через стекла, падал на ее тело и лицо. Лицо ее выглядело естественно, несмотря на рану на лбу и полуоткрытые глаза. Он видел запекшуюся кровь, видел длинные спутанные волосы, разметавшиеся по ковру; но выражение ее лица не свидетельствовало о последнем страдании, на нем отражались испуг и презрение, и какое-то осознание внутренней силы, что делало его почти гротескным. И еще одна, как показалось Беннетту, самая ужасная деталь. Она была одета в белое: белое кружевное неглиже, сейчас смятое и обнажившее ее правое плечо.

   Убийство. Чем-то пробита голова, чем? Стараясь сохранять спокойствие, Беннетт постарался внимательно все осмотреть, не упуская ни малейшей детали. Под вытяжкой каменного камина лежала небольшая кучка пепла, с какой-то жутковатой аккуратностью, точно такая же, как в соседней комнате. В него почти упирался один конец тяжелой кочерги, взятой из лежавшего на полу набора каминных принадлежностей. Кочерга? Может быть.

   В очаге и на краю серого ковра он увидел осколки тяжелого позолоченного стекла, - разбитого старинного графина, - и темные пятна возле них. Портвейн: сладковатый запах еще полностью не выветрился. Осколки одного или двух - все-таки двух - бокалов лежали на каменной плите под очагом. Низкий позолоченный стул, покрытый японским лаком, был опрокинут, равно как и дубовое кресло с плетеной спинкой и алыми подушками. Все эти вещи находились около дальнего конца камина. Около ближнего конца стоял стул, точная копия того, который был опрокинут.

   Он попробовал восстановить картину случившегося. Это было нетрудно. У Марсии Тейт был посетитель, некто, сидевший в остававшемся стоять стуле. Этот гость напал на нее. Когда он ударил ее, стул, кресло, графин и стаканы упали. Марсия попыталась убежать. Он снова ударил ее, и, наверное, ударил еще раз, когда она уже была мертва.

   Беннетт почувствовал легкое головокружение от спертого воздуха, наполненного парами пролитого вина, запахами косметики и дыма. Воздух! Глоток свежего воздуха, который один способен хоть немного развеять гнетущее впечатление от ужасной картины... Он двинулся к большому окну, обходя ее тело, как вдруг заметил кое-что еще. Разбросанное по ковру, большей частью у камина, множество обгоревших спичек. Он заметил их, потому что они были разноцветными: причудливые зеленые, красные, синие, цветные спички, продающиеся на Континенте. Но в тот момент он не обратил на это особого внимания, хотя, подняв взгляд, обнаружил на выступе камина открытую, украшенную драгоценными камнями, коробку с сигарами и коробку обычных спичек. Спотыкаясь, он добрался до большого окна, приоткрыл его и только тогда подумал о том, что в подобных ситуациях ничего нельзя трогать. И тут же забыл об этом: на нем все еще оставалась водительская перчатка. В комнату хлынул морозный воздух. Он несколько раз глубоко вдохнул, прежде чем снова закрыл окно. Шторы не были задернуты, а жалюзи оставались привязанными вверху. Некоторое время он безучастно взирал на нетронутый снег с синеватыми тенями. За озером, за тонкой полосой деревьев, он увидел на возвышении заднюю часть конюшен, длиной около сорока ярдов, и примыкающий к ней домик с зелеными ставнями, очевидно, для прислуги. Вам никогда бы и в голову не пришло, что эта лужайка, покрытая снегом - озеро. Очень хорошо, что Джон Бохан предупредил его.

   Тонкий лед и непотревоженный снег.

   Ужасная, невероятная мысль пришла на мгновение ему в голову. На всем пространстве, которое он мог видеть вокруг павильона, насколько ему помнилось, снежный покров не был нарушен, если не считать одной-единственной цепочки следов Джона Бохана. Однако убийца должен был войти и выйти. Даже если вокруг павильона на шестьдесят футов простирался бы крепкий лед, все равно он не смог бы не оставить следов. Они где-то должны были остаться: возле задней части павильона, или еще где.

   Чепуха. Конечно, Марсия мертва уже несколько часов. Убийца ушел еще во время снегопада, и снег надежно скрыл его следы. Но смутное беспокойство осталось. Насколько он мог вспомнить, снегопад прекратился довольно рано утром, еще когда он находился в Лондоне. Ладно, пока об этом следует забыть...

   Голос, назвавший его по имени в соседней комнате, заставил его вздрогнуть. Он поспешно вышел и обнаружил Бохана в жутком свете электрических свечей, с другим позолоченным графином, взятым, очевидно, в одном из шкафов в гостиной. Бохан приложился к графину и сделал глоток.

   - Ну что? - спросил Бохан. Он казался совершенно спокойным. - Вы все видели своими глазами, Беннетт. Все кончено. Полагаю, нам следует вызвать врача или что-то в этом роде.

   - Это - убийство...

   - Да, - согласно кивнул тот. - Это - убийство. - Его тусклый взгляд обежал комнату. - И когда я найду того, кто это сделал, - спокойно продолжал он, - я убью его. Именно так я и поступлю.

   - Что произошло здесь вчера вечером?

   - Я не знаю. Но мы разбудим всех в доме и вытрясем из них всю правду. Меня здесь не было - я задержался в городе. Я приехал сюда в три часа утра или около того. Было еще темно. Я даже не знал, какую комнату они предоставили в распоряжение Марсии. Она поклялась, что останется здесь, но я не знаю, что она при этом имела в виду. - Он снова огляделся и медленно добавил: - Наверное, свою работу, я так полагаю. Но она взяла с меня обещание поутру совершить с ней верховую прогулку. Так что у меня оставалось совсем немного времени на сон, - сказал он, глядя на Беннетта, и в глазах его читалась усталость, - а потом я поднялся и разбудил Томпсона. Батлера. Он, по крайней мере, половину ночи мучился зубной болью. Он сказал, что она здесь. Она попросила его и Локера приготовить лошадь к семи часам. Затем я вышел отсюда, и Локер окликнул меня, когда я шел узнать, что случилось с собакой. Хотите выпить? Или мы можем пройти в дом и выпить кофе?