Убийство в Уайт Прайор (ЛП) - Карр Джон Диксон. Страница 21
Он внезапно наклонился вперед, взял ее за плечи и сказал:
- Мне очень нравятся истории о призраках и прочих ужасных вещах. Просто потому, что мне никогда не приходилось сталкиваться на протяжении всей моей жизни ни с чем подобным. Вам не следует пугаться привидений и тому подобной чепухи, вы слышите меня? Даже думать об этом.
- Но я говорю не о призраках...
- То, что вам сейчас нужно больше всего, это покинуть дом с его кувшинами, наполненными холодной и горячей водой, с его дурацкими зеркалами и побитыми молью призраками. Необходимо отправиться в Лондон или Париж, лучше в Париж, и предаться безудержному веселью, какое только можно придумать, совершенно позабыв о проведенном здесь времени. Вам нужно погрузиться в мир ателье и красного плюша отелей; вам нужно слушать музыку и кружить головы, напиваться допьяна в каждом баре вокруг Площади Клиши; вам необходимо видеть китайские фонарики в Булонском лесу и почти полностью обнаженных танцовщиц в Шато Мадрид; наслаждаться прекрасным жарким и выдержанным бургундским, а вы вместо этого застряли в маленькой дурацкой комнатке, бывшей, быть может, прекрасным местом лет двести тому назад. Вам нужно видеть цветущие весной каштаны на Елисейских полях, и ощутить вкус лукового супа на рынках около реки, когда они только открываются на рассвете; вам нужно...
Он словно бы увидел все это своим внутренним взором. Под влиянием момента он встал и принялся размахивать руками. Но вдруг с его глаз спала пелена, и он осознал, каким дураком себя выставил. Перед ним снова была мрачная комната и снег за окном. Тем удивительнее было видеть живое, заинтересованное личико Кэтрин Бохан. Она смотрела на него.
- Вы... Вы - чертов янки! - воскликнула Кэтрин Бохан, сделав над собой усилие, заставившее ее голос дрогнуть. Потом она рассмеялась, но не обидно. Казалось, ничто не может ее остановить.
- Хм... Да. Вы правы.
- Вы - самый безумный человек, какого я когда-либо встречала.
- Напротив, это вы - чертова англичанка, которую я оцениваю как...
- И вам не следует так говорить; по крайней мере, - я имею в виду, - там, где вас может услышать еще кто-нибудь.
- Простите?
Она осеклась. Было видно, что она нервничает.
- Не берите в голову. Мне следует быть более благоразумной и следить за своими словами. Я имела в виду Марсию. Я не могу думать о чем-то еще. Марсия была способна делать то, о чем вы говорили. Марсия была независима, она была замечательная... по-своему. - Она крепко сжала руки. - И может быть - я думала и об этом тоже - она была вполне удовлетворена. А теперь она лежит там, мертвая. Но она умерла, когда имела все, что хотела, все, о чем женщина может мечтать: она была независима, она была красива, она была вне возраста. Что ей смерть? И если ценой всего того, что она имела, была смерть от удара по голове хлыстом, то может быть, это того стоило?
Казалось, она будет говорить и говорить, но она резко оборвала себя. Вы могли почувствовать, как невысказанные ею слова замерли, словно остались позади захлопнувшейся двери. Самые важные слова.
Беннетт смотрел на нее.
- Хлыстом? - спросил он. И понял, что ему не следовало этого спрашивать. Что воображаемая дверь была закрыта не случайно.
Она поднялась с кресла.
- А разве нет? Мне кажется, я слышала это от Стеллы, - быстро и громко произнесла она. В этот момент тихая, придавленная происшедшим Кэтрин Бохан как будто очнулась, ее дыхание было возбужденным. - Мне нужно вернуться к моей пациентке. Спасибо вам за все. Вам, наверное, сейчас лучше спуститься вниз и позавтракать.
И прежде, чем он смог пошевелиться или сказать хоть слово, выскользнула из комнаты, словно ее и не было. Некоторое время он стоял, глядя на закрывшуюся дверь и теребя небритый подбородок. Затем подошел и яростно пнул пустой чемодан, отлетевший в другой конец комнаты. Он последовал за ним, намереваясь пинком вернуть его обратно, но раздумал, сел на кровать, закурил сигарету и выпустил клуб дыма.
Дело становилось все более запутанным. Его руки дрожали, везде, куда бы он ни взглянул, ему виделся насмешливо улыбающийся образ Марсии Тейт. Если характеристика, данная ей Уиллардом, соответствовала действительности, ей никогда бы не удалось так посмеяться над ними в жизни, как это она сделала своей смертью. Хлыст! Никакого хлыста на месте преступления не было, не было его и поблизости, кроме одного - который Джон Бохан носил на руке. Но ведь это невозможно!
Полицейские уже вернулись из павильона. Ему нужно спуститься вниз. Стараясь не думать о Кэтрин Бохан, он побрился; холодная вода немного привела его в чувство, но голова все еще немного кружилась; он переоделся и спустился вниз.
Он намеревался было пойти в столовую, но голоса доносились со стороны библиотеки. Дверь была открыта. Люстра под потолком освещала полутемную комнату и группу людей, расположившуюся возле камина. За столом, на диване, спиной к двери, освещенный бронзовой лампой с желтым абажуром, сидел мужчина в форме инспектора полиции. Он постукивал карандашом себя по голове. Рядом с ним стоял нервничавший Томпсон; главный инспектор Мастерс отвлеченно рассматривал книги на полках. Человек, чей голос слышал Беннетт, - говоривший с невероятным апломбом и размахивавший при этом руками подобно семафору, - был небольшого роста, обладал острыми чертами лица, в потертом черном пальто и котелке, сдвинутом на затылок. Он стоял спиной к огню, очки в огромной оправе сползли у него на кончик носа, и он решительным жестом поправил их.
Он говорил.
- Не думаю, что вы в состоянии правильно оценить мою работу, Поттер. Ваше мнение, будь оно высказано, прозвучало бы оскорбительно; но когда я проведу полное вскрытие, Поттер, тогда, поверьте, вы сами убедитесь, что я был абсолютно прав! - Он криво улыбнулся поверх очков. - То, что я сообщил вам, есть медицинский факт. Если хотите, можете поручить лучшему полицейскому хирургу проверить мои выводы. Любому проклятому шарлатану с Харлей Стрит. Ха! Тогда вы поймете... - Он заметил Беннетта, стоявшего в дверях. И смолк.
В комнате наступила тишина. Мастерс подошел к столу.