Там, где ты (СИ) - Борзакова Надежда Марковна. Страница 7

— Идти купаться в реке да еще и одной верх безрассудства, девица, — проговорил он, — Лес полон недобрых людей вроде тех, которых ты вчера повстречала.

— Ну, поселение же рядом, — возразила я, — я и не подумала.

— Я проведу тебя обратно, — тоном, не терпящим возражений, проговорил Стаслав, — Заодно, быть может, узнаю твое имя.

Мысленно обозвав себя дурой за волну радости, окатившую меня от последней его фразы, я протянула ему руку.

— Элина. Очень приятно познакомиться, — он удивленно посмотрел на протянутую руку, а я от осязаемого ощущения собственной глупости, захотела провалиться сквозь землю.

— Имя прекрасное, как и ты, — как ни в чем не бывало, проговорил мужчина, — Хорошо ли тебе спалось нынче?

— Хорошо, благодарю, — по капле возвращая самообладание, проговорила я, — Я очень благодарна, Стаслав, за все что вы для меня сделали.

— Ну, полно. Так на моем месте поступил бы любой мужчина, — отмахнулся он, — Крепимир уже призывал тебя на разговор?

— Кто это? – рассеянно спросила я.

— Глава рода, Элина.

— Призывал. Я, собственно, решила ополоснуться, чтоб предстать перед ним достойно.

Он лишь хмыкнул, продолжая уверенно шагать по неровной земле. Я же с непривычки к лаптям и ухабистому пути постоянно спотыкалась. Мы дошли до границы селения и, прошли в ворота. Затем Стаслав повел меня к избе, в которой я ночевала. Только сейчас мне пришло в голову, что этот огромный дом очевидно, и является жилищем Крепимира. Внутри ощущался аромат готовящихся блюд и сновали какие-то женщины, очевидно служанки, если в это время уже существовало подобное. Мы поднялись на второй этаж и вошли в просторную залу. Пол тут был устлан чистой соломой, в центре стояло высокое деревянное кресло. В нем сидел седовласый мужчина. Возраст угадать было трудно и из-за густой бороды и попросту из-за того, что люди в эту эпоху выглядели…. Выглядят старше, чем их ровесники в моем времени.  От того меня и посчитали юной девицей – жизнь в большом городе в 21 веке позволяет с возрастом меняться медленнее.

Волосы мужчины были схвачены в низкий хвост на затылке, пушистая борода спускалась на все еще мощную грудь, проницательные синие глаза внимательно глядели на нас из под густых бровей. Одет он был в белую сорочку с вышивкой у ворота, посреди груди и на рукавах и серые штаны. Все это я заметила лишь мельком, но вовсе не из высокомерия, а из-за того, что не смотря на натянутые струной нервы, не смогла скрыть поражение. От вида того, кто стоял по правую руку от вождя. Серые глаза, светло-русые холодного оттенка волосы, тонкая линия губ….. Чуть более массивный нос, борода и ростом ниже. Еще пара незначительных деталей. А так одно с Вадимом лицо. Даже его я была бы рада видеть в данной ситуации. Вот только это не Вадим, подсказало мне подсознание. За трое прошедших с последней встречи суток не мог зажить сломанный Олегом нос, не могли так отрасти волосы и, самое главное, он никак не мог бы оказаться здесь. Это его предок. Очень-очень далекий. Представляю, на сколько стало бы у него больше понтов, узнай Вадим, что его род столь древний.

Стаслав шагнул чуть ближе к трону, словно слегка закрывая меня собой и коротко поклонился, прижав правую руку к сердцу на римский манер.

— Отец, позволь представить тебе гостью, — проговорил он. Я склонила голову, стараясь скрыть смятение. Теперь-то все встало на свои места….

— Как звать тебя, девица? – пробасил вождь.

— Элина, господин, — тихо ответила я.

— Сын поведал, ты прибыла издалека и повстречала немало бед на своем пути,— я кивнула, — Что ж, я с радостью дам тебе кров, пищу и отцовское слово, дитя.

— Благодарю за вашу доброту.

— Ну, ступай, а ты, Стаслав, останься.

На всякий случай еще раз поклонившись я, стараясь не бежать, выскользнула из залы. Выйдя на улицу, оперлась о стену, пытаясь восстановить дыхание.

— Элина! – голос, окликнувший меня, принадлежал молодой женщине. Круглолицая, пышнотелая, на голову ниже меня с живыми светло карими глазами, двумя обернутыми вокруг головы русыми косами, одетая в вышитое платье она словно вышла из фильма о Киевской Руси, — Вера повсюду ищет тебя. Пора приниматься за работу.

— Конечно, — улыбнулась я, — а как тебя зовут?

— Добрава, — ответила женщина и, взяв меня за руку, повела обратно в избу. Мы прошли в кухню, где хлопотала Вера и две другие женщины.

— С тобой говорил Глава? – спросила Вера. Я кивнула.

— Собери волосы, девица, негоже ходить растрепанной и берись до работы.

Торопливо исполнив приказ – кое-как распутав еще влажные волосы гребнем, одолженным у Добравы, я как могла, заплела косу и вернулась в кухню. Мне поручили замешивать тесто, снабдив инструкциями чего и сколько сыпать – сущий пустяк даже для человека вроде меня, который не умеет готовить. Рядом Добрава ощипала и разделала несколько куриц, на что я отчаянно пыталась не смотреть. За работой женщины переговаривались между собой, а я принялась внимательно слушать, в надежде узнать что-нибудь нужное. То, что мы готовили для семьи главы рода было и так ясно, но еще я узнала о его жене Даре, дочерях – Зоряне и Красе, выданных замуж ради укрепления мира с родом Шуйских. Они, к слову, должны через пару дней прибыть в гости к отцу. Добрава, показавшаяся мне взрослой женщиной была внучкой Веры и лишь пятнадцати лет от роду. Еще я узнала, что сейчас 23 кресеня 850 года…. 30 лет до основания Руси и 12 веков до моего времени. Паника охватила меня, я едва заставила себя продолжить работу – нарезать сваренные овощи. Вероятно, шок прошел и наконец-то пришло полное осознание…. Я затерялась в другой, далекой эпохе и понятия не имею, как вернуться обратно и возможно ли это. Рука неуклюже скользнула и лезвие ножа обожгло указательный палец. Выругавшись, я прижала его к губам. В кухне повисла тишина.

— Прошу прощения, — тихо сказала я.

— Такие дивные слова, — проговорила Вера, — Что они значат?

— Так на моей родине говорят, если поранятся, — радуясь возможности выкрутится, ответила я.

— А откуда ты, Элина? – подхватила Добрава, — Мы ведь не знаем ничего, окромя того, что Бастард нашел тебя в лесу.

— Добрава! – шикнула на девушку Вера, — Не дело такое молвить.

Бастард…. Надо же, тогда…. Сейчас имеется такое определение. Неудивительно, особенно с тем, что существует обряд замужества, вопреки немногим историческим данным об этом далеком времени.

— Я издалека, — уклончиво проговорила я, — С Южных земель, вы зовете их тиверскими. Война уничтожила мое селение, немногие уцелевшие разбрелись по свету в надежде найти новый дом. По большей части раненные воины, старики, женщины и дети…. Многих мы потеряли в пути. И вот, малая толика оставшихся в живых, почти добралась до полянских земель, но на нас напали лихие люди. Если бы не Стаслав, то и я бы не уцелела. Он не только спас мою жизнь, но и защитил мою честь.

Слезы покатились по лицу, закапали на стол. Это не было поддержанием легенды, сочинять которую было почти гадко – мне не хотелось обманывать этих милых, доверчивых женщин. Я оплакивала реальную потерю – дома, семьи, всей своей жизни. Женщины, оставив работу, принялись успокаивать меня, пока не иссякли слезы.

Потом и они принялись говорить. Каждая потеряла кого-то. В войнах – с другими племенами, междоусобицах, которые нынешнему Киевскому князю Ратибору Морозу не удавалось подавить. От инфекций – на раз излечимых в мое время, в девятом веке гибли десятки. Тяжелые роды уносили жизни женщин, ведь облегчать их пока не научились….

Пришло время подавать обед – вбежавший в кухню мальчик проговорил: «Глава трапезничать желает!». Зала, где накрывали трапезу для Главы, соседствовала с той, где я повстречала Крепимира. За большим столом могло поместиться человек двадцать минимум. Сервировка состояла из глиняных блюд, ковшей и деревянных приборов. Конечно, о салфетках речи не шло. Каким-то чудом хлеб замечательно испекся, не смотря на то, что за приготовление, за исключением опары, сделанной с вечера, почти полностью отвечала я. Мама, всю жизнь безуспешно пытавшаяся привить мне любовь к «женским» занятиям, сейчас безумно гордилась бы мной. Помимо хлеба на столе оказалась птица, вареные овощи и уже ставшая привычной овсяная каша. Словно в подтверждение того, что я ничего не ела с прошлой ночи, желудок громко забурчал.