Костер на снегу (СИ) - Горенко Галина. Страница 47

Я махнула рукой, усиливая эффект словами:

— Ничего стра…но…минуту… — Меня вдруг озарило, и я запнулась, потерявшись в своих мыслях. — Допрос…ну точно…

Тео поморщился. Уже после того, как меня вытащили из застенок СБ, он поделился, как тяжело ему дались ожидание и подготовка. Кто-кто, а Теомир не понаслышке знал, какими убедительными могут быть дознаватели. Физически они меня не трогали, боялись, но с лихвой компенсировали неделикатные тактильные ощущения, прессуя другими способами. Я сжала его ладонь, успокаивая и продолжила свою мысль, наконец-то сформировав её во что-то большее размазанных по сознанию намеков и разрозненных фактов.

— Вы наверняка знаете, что это Бекс мы обязаны тем, что нас забросило на Альем. — Все в разнобой закивали, подтверждая свою осведомленность, и только Ор отрицательно покачал головой. — Следователь сказал, что в кулоне был маяк. Старый, настроенный на координаты забытой всеми планеты. И сестрица, она ведь вдруг забыла от кого он, хотя подарок берегла. Уверена, следователи СБ не просто вежливо интересовались ее воспоминаниями. К тому же, кхм, как бы помягче сказать… Ребекка никогда бы не стала бы…ну… — я замолчала, заалев щеками. Произнести слова о том, что Бекс стяжала славу шлюхи мне было не по силам.

— Да, да, мы в курсе, — встрял в мою деликатность хохотнувший Ор, — она не стала бы трахать половину Академии, если бы не мощное ментальное воздействие. Первые пару лет твоя сестрица отказывала всем и каждому, задирала нос, недотрожилась букой. Ходили упорные слухи, что она встречается с кем-то из преподавательского состава, отвергая прочие ухаживания.

— Вот вам и сильный менталист, — вставил свое слово Кхаан. — А таких в Академии с пол дюжины, но за счет возраста оставить в подозреваемых можно от силы троих. Вряд ли профессор Берг сподобился… Даже на простой флирт с Ребеккой он уже не способен.

И я тут же вспомнила убеленного сединой, сморщенного как чернослив и мудрого словно филин, преподавателя по математическому анализу. Он подслеповато щурился и стирал написанное на доске крепеньким пузиком, выпирающим испод преподавательской мантии, постоянно хохоча над своей неловкостью.

— Нам нужен мотив. Это главная движущая сила. Какой смысл убивать Императора, уж коли он признал сына и во всеуслышание объявил наследником его? — задала подвисший под потолком вопрос.

— Все вы слишком молоды, чтобы помнить… — Ответил Кхаан. — Но для того, чтобы усадить свой зад на трон, в период мемории*, Кассиусу пришлось побороться. Ваш прадед, — обратился он к Даггертону, — был падок на красивых женщин и не слишком сдерживал свои порывы. Законная супруга произвести на свет наследника не успела, и им признали одного из побочных сыновей. Не старшего, но отпрыска более древнего рода, чем остальные. Был огромный скандал, когда всплыли еще двое. Они, как и признанный были бастардами благородных фамилий, и, если бы не своевременное вмешательство Канцлера и поддержка правящей верхушки, всё могло закончиться куда как печальнее, и гражданская война была бы меньшим из зол.

— И как сейчас проследить сие разветвленное монаршее древо?

— Мы займемся, — кивнул Ор, и вышел.

После, незапланированное собрание сошло на нет и все разбрелись кто куда, но решительно настроенный Тео, потянул меня в сад, разговор меж нами назрел давно, и я была совсем не против.

Одуряющий аромат согретой на солнце цветущей вишни пьянил. Я счастливо рассмеялась, подставляя лицо прямым лучам и вздохнула полной грудью с восторгом взирая на раскинувшееся под ногами изумрудное море. Увитая диким виноградом, скрытая от любопытных глаз, беседка располагалась недалеко от дикорастущего, забытого всеми сада. От буйства нетронутых первоцветов и распустившихся плодоносных кустов рябило в глазах, но я искренне наслаждалась открывшимся видом.

После окрашенных в пресный, бледно-жёлтый цвет, стен тюрьмы, пестрый ковер разнотравья радовал глаз.

— Прости меня, Эва, — начал Теомир, усаживая меня на бархатные подушки. — Я так привык к тому, что моя мать беспрекословно во всем подчиняется отцу, а сестра супругу, что по глупости решил — ты последуешь их примеру. Но верх идиотизма в том, что именно своей непохожестью, своим своеобразием ты и зацепила меня, конфетка.

Твоя внутренняя мощь и взгляд на мир, отношение к негласным законам Высших Версов и сильный характер, всё это выделяло тебя среди прочих. А какие мне снились сны о нас…Ты и я в берлоге Кхаана… Небо…я сходил с ума, когда видел тебя, голова не работала. — Я мысленно засмеялась. Как-нибудь, потом я расскажу ему про то, что это был не сон. — Я люблю тебя, и знаю, что ты любишь меня. Обещаю, мы будем счастливы. Я, безусловно, предпочёл бы жизнь в Априм, в конце концов Императору нужен первый советник, — разулыбался Тео. — Но с тобой я буду счастлив хоть на Осте. Ты моя вселенная, Эва. И мне плевать на то, что у нас возможно не получится детей. В Империи полно сирот, будет хоть дюжина. Выходи за меня? Выходи.

Я не думала долго, да и какой смысл. Я действительно люблю его, а с остальным мы разберемся и кстати…

— Я выйду за тебя, и мы само собой можем взять хоть три дюжины детей, но сначала давай разберемся с этим, — Я закончила говорить и положила теплую ладонь на свой, пока еще плоский, живот, впитывая и запоминая его реакцию.

Глава 33

Невеселый повод собрал за ужином всех и каждого из обитателей небольшой виллы, сообщники или единомышленники, это с какой стороны посмотреть, но здесь и сейчас нас всех объединила скорбь.

Поминальный обед, как повод почтить память безвременно почившего Императора Кассиуса начался с минуты молчания. И несмотря на то, что среди присутствующих (за редким исключением) огромной любовью он не пользовался, это казалось более чем уместно. Я не особо разбиралась в политике и подводить итоги его правления не возьмусь, но уже то, что он погиб в расцвете лет навевало грустные мысли о бренности бытия и неумолимости хитросплетения судеб.

Род Пайро последние тридцать лет был вхож в самый узкий круг приближенных к телу, и со слов возлюбленного, для отца Теомира Император Кассиус был добрым другом, от того и скорбь их была не вынужденной проформой, дабы соблюсти приличия траура, а искренним горем.

Мы подняли бокалы с любимым напитком Правителя — сливовым вином, и не чокаясь почтили его память. Словно коршун, Тео пристально следил за тем, чтобы моя тарелка не пустовала, а вино осталось не тронутым. Я едва ли смочила напитком губы, когда «заботливый» сверх меры верс поменял бокалы, и теперь в нем плескался пурпурный сок дикой вишни.

Мне удалось получить немалое удовольствие ошарашив верса, тогда, в беседке, и когда на добрых пол часа он лишился дара речи, я кайфовала, наслаждаясь его реакцией. Сейчас, спустя пять часов после того, как огорошила Тео новостью, я все еще продолжала смаковать произведенный эффект. А когда его блуждающий взгляд уперся в мою ладонь, с нежностью поглаживающую живот, на его мужественном лице расцвела глупая, отстраненная улыбка.

За собой я стала замечать нехарактерную для меня рассеянность и задумчивость, навязчивая, зудящая надоедливой мухой мысль, никак не формировалась во что-то конкретное, и меня мучила эта неопределенность. В течение дня, я пыталась поймать её за хвост, словно стремительно пересекающую небосвод комету, но она ускользала, просачиваясь сквозь пальцы.

Тео относил мою заторможенность на счет беременности, по его мнению это состояние приравнивалось к тяжелой и неизлечимой болезни, а переубеждать его мне было откровенно лень, со временем разберусь. Гороховый суп я никогда не любила поэтому, когда подали сотѐ из местных овощей и тушенную с брусничным соусом дичь, они надолго завладели моим вниманием. Я как раз выбирала, что оттяпать от зажаренной до золотистой корочки тушки ножку или крылышко, поэтому появление вновь прибывших я заметила не сразу.