Двойной сюрприз для блудного папочки (СИ) - Гордова Валентина. Страница 31

В двери хрустит замок, звенят ключи и слышатся шаги в коридоре, на которые я несусь с улыбкой во всё лицо.

И спотыкаюсь на пороге.

Потому что в коридоре не мой Егор, а незнакомый мужчина с серебром в волосах и твердостью во взгляде, от которой мне становится откровенно нехорошо.

Если присмотреться, то в чертах его лица можно разглядеть моего Минина – в линии носа, в плотно поджатых губах, форме глаз. В том, как уверенно он носит «Ролекс» на широком запястье.

Где-то в голове громко щёлкает мысль: это отец Егора. И почему-то от этого я чувствую себя ещё хуже.

Словно воровка, которую поймали в чужом доме.

Будто я успела испачкать здесь каждую вещь, и теперь этот серьёзный мужчина пришёл, чтобы выставить меня за дверь.

Я просто замираю, застываю, чувствуя, как сгущается воздух и как мои щёки начинает колоть от стыда, хотя я и не сделала ничего такого.

А незваный гость тем временем спокойно снимает дорогое даже на вид пальто, опускает то на крючок на стене, ставит ботинки на подставку, через голову снимает петлю длинного серого шарфа...

–Варвара? – Первым подаёт он голос.

Моё имя в его устах звучит насмешливо-пренебрежительно и бьёт по ушам не хуже взорвавшейся совсем рядом бомбы, после которой остаётся только оглушающий звон.

–Добрый вечер, – мой голос ужасно дрожит, сразу выдавая и волнение, и страх.

По цвету я, наверно, напоминаю зрелый помидор, потому что всё происходящее безжалостно давит всю мою уверенность, заставляя чувствовать себя крайне неловко.

Мне не следовало замирать, словно мышь перед удавом, нужно было поздороваться первой, вести себя увереннее...

–Сын рассказывал мне о вас, – спокойно говорит мужчина и проходит мимо меня в кухню.

Он чувствует себя хозяином положения, и я только что всеми возможными способами подтвердила этот его статус.

На ватных ногах иду следом, придерживаясь дрожащими руками за шатающиеся перед глазами стены. Совсем не так я представляла себе наше знакомство. Не без предупреждения и не без моей к этому моральной подготовки. Боже, я после домашних хлопот даже причесаться не успела!

На пороге кухни, когда отец Егора с видом хозяина изучает содержимое сковороды, кастрюли и духовки, я кое-как причёсываю волосы пальцами. Это совершенно провальная затея, взмокшие от волнения пальцы просто путаются в непослушных длинных прядях, запутывая те ещё больше.

Как назло, на мне пушистые тапки-зайцы и стянутая у Егора футболка – одна из тех, которые большие даже для него, но которые в состоянии обтянуть мой живот и прикрыть ноги почти до колен.

Собственная нагота ощущается покалыванием по всему телу и кружащейся от стыда головой.

Отец Егора поворачивается, внимательно смотрит на меня и неожиданно громко говорит:

–Я вызову скорую, если ты потеряешь сознание!

Вспоминается моя последняя поездка в машине скорой помощи и все дальнейшие приключения. И это неожиданным образом ощутимо отрезвляет, заставляет вздохнуть полной грудью, а голову – проясниться.

Мой голос дрожит меньше, когда я собираюсь с силами, натягиваю на лицо немного нервную улыбку и спрашиваю:

–Ужинать будете?

Глава сорок пятая. Егор

Запах горячего ужина сбивает меня с ног на выходе из лифта. Я уверен почти на сто процентов: так пахнет из моей квартиры. Это подтверждает сосед Роман, как раз в этот момент выходящий из своей квартиры. Он гремит ключами, зажимая в руке мусорный пакет, насмешливо смотрит на меня и говорит вместо приветствия:

–Если ты наконец завёл себе раба, то я тоже такого хочу.

Ему тридцать пять, и единственная готовящая в его доме женщина – мать, приезжающая раз в месяц из другого города.

–И не мечтай, – цокаю языком, – книжный через две улицы, купи себе кулинарную книгу.

–Я лучше буду ужинать у тебя, – ржёт он мне в спину.

Раньше, чем переступаю через порог, в голову ударяет понимание: у нас гости. Точнее, гость, один конкретный, заявившийся без предупреждения.

Я хлопаю дверью, торопливо скидываю вещи и пру на кухню прямо в пальто. С утра у отца было дурное настроение, и в таких случаях он обычно пытается испортить его всем вокруг. И если он наговорил моей впечатлительной малышке каких-то гадостей...

Плохое предчувствие в жопу колет.

И разбивается об идеальную умиротворенную картинку: Варя выдавливает розовый крем на кексы на тарелке, отец с закатанными рукавами белой рубашки пытается прикрутить палец отвёрткой к дверке ящика, и оба выглядят довольными, улыбаются и смеются. И даже моё появление не портит их настроения.

–Егор, – Варя улыбается так широко и светло, будто мы с ней два года не виделись, и всё это время она только и жила, что мыслями обо мне.

–О, сын, – здоровается и отец, поворачивает голову в мою сторону и тут же кривится, снова попав отвёрткой по пальцу.

Он и домашние хлопоты – несовместимые вещи. Хотя меня куда больше интересует, как он вообще залез туда, ведь ещё утром с этой ручкой всё было в порядке.

Варя оставляет прозрачный пакет с кремом на столе и идёт ко мне с сияющими глазами и немного неловкой, но очень радостной улыбкой.

–Твоя девушка – катастрофа на ножках, – сразу сдаёт отец, оставляет ненужную затею с попыткой всё починить и просто складывает руки на груди.

–Это правда, – смеётся Варя, пока я продолжаю нихрена не понимать.

Что за фигня тут происходит?

–У нас ужин, – радует малышка.

Вижу, как она заглядывает мне в глаза и пытается простыми фразами прощупать почву. Видимо, выгляжу я так себе.

–А у меня торт, – поднимаю руку с доказательством в коробке, – но я уверен, что кексы вкуснее.

Варя забирает подношение к столу, перехватывает коробку обеими руками и, пока отец не видит, корчит мне страшную морду и одними губами шепчет о том, что у неё всё под контролем. Ну, раз под контролем...

–Предлагаю проверить это на практике, – улыбается уверенно и отправляет меня раздеваться.

Я даже рад, когда в небольшой коридор следом за мной выходит отец – теперь нет необходимости ловить момент и уводить его на разговор по душам.

Со скрещенными на груди руками он плечом приваливается к стене, перестаёт улыбаться и смотрит на меня так, как и всегда: прямо, строго, в чем-то недовольно. Головомойки меня давно не трогают, я лет с пятнадцати научился отвечать грубостью на грубость, а отец обычно не переваривает моего срабатывающего по большей части только на него ехидства, так что все наши препирательства заканчиваются быстро.

Я готов к любой претензии, с которой он может начать неприятный разговор.

У меня есть ответ на любой выпад.

–Ты будешь редкостным дебилом, если просрёшь такую женщину, – рубит отец с серьёзным видом и уверенностью в своих словах.

Это точно не то, чего я от него ожидал.

–Успели подружиться? – Скидываю пальто на вешалку, не спеша расслабляться. Держу отстранённо-деловой тон и не скрываю того факта, что в этом доме ему не очень-то рады, но вон выставлять пока не будут.

Не подумайте ничего такого, у нас с отцом нормальные отношения – когда он на своей территории, в своём окружении и в эмоциональном равновесии. Когда у него не щёлкает в голове и не появляется потребность выставить себя перед окружающими в лучшем свете путём унижения всех остальных.

Последний раз, когда он вот так без предупреждения заявился больше года назад и напоролся на одну из моих бывших, успел за двадцать минут наговорить ей такого, что девочка с безумным видом унеслась прочь из квартиры и моей жизни заодно, потребовав оставить её в покое. Я до сих пор так и не понял, что именно отец ей сказал.

Зато сейчас знаю: если он начал промывать мозги ещё и Варе, то я без раздумий спущу его с лестницы. И срать мне на все моральные аспекты этого поступка.

Но, судя по тому, что я видел в кухне и слышал от отца сейчас, никто мою Варю не трогал и трогать не собирается. Даже странно.

–Она лучше всех предыдущих, – просто пожимает он плечами, – плюс в комплекте идут сразу два внука. Девочка из хорошей семьи и знает, как включать духовку, к тому же до твоего прихода мы разговаривали про Чарльза Диккенса, так что я не понимаю, что тебя так удивляет.