Пряничные туфельки (СИ) - Сапункова Наталья. Страница 13

Ну просто неожиданный подарок – Ринне как никогда захотелось помять в руках податливое тесто.

– Вижу, что дело наше понимаешь, а руки у тебя маленькие, белые, черной работы не знают, – заметила кухарка чуть погодя. – В богатом доме росла, да? Как же попала в цирк?

– Так уж вышло, – Ринна сдула со щеки непослушную прядь, избегая смотреть на добрую женщину.

– Понятно, – закивала кухарка, – любовь она такая. Так пусть она тебе на счастье будет, на долгую жизнь! Вот, я топлёного маслица достала! Говорю же, язык отъешь!

К тому времени, когда её нашёл Рик, на столе возвышалась гора румяных лепешек, они с кухаркой выпили по чашке крепкого чая с молоком и медом – надо же отведать, какой мёд купили на пряники, и у Ринны голова шла кругом от рецептов приправ, на которые не требовались дорогие иноземные специи.

– Ты чего это? – удивлённо спросил Рик. – Мимо кухни пройти не можешь?

– Ловка ваша жена стряпать, эсс. Повезло вам, – строго сказала кухарка. – Такое сокровище беречь надо, раз уж перепало!

– Ещё бы. Я на кухне в неё и влюбился, – и бровью не повел Рик. – Спасибо, тётушка Уна.

Повариха завернула им всё лепёшки.

– Вот и угости людей, – решил Рик, – познакомишься со всеми, робеть перестанешь.

Наверное, в этом был резон. Как дочь графа, она не раз выходила к народу – с отцом, на площади, одаривала деньгами или угощением на праздниках, принимала подарки от гильдий. Так что она быстро и весело раздала угощение собравшимся у трактира циркачам, и не цирковые детишки подбегали – ну так что же, им тоже досталось. Женщины ещё приготовили чай из сухих яблок – в котле, ради этого разожгли костёр между фургонов. Этот чай, густой и сладкий, пах вчерашним вином, но – самую малость. Ринна получила большую чашку.

– Ты умница, – похвалил Рик, – так и продолжай.

Себе он придержал большую лепешку и принялся жевать её, когда цирк выехал на дорогу.

– Глядя на вас, не скажешь, что вчера была пирушка, – заметила она.

– Не маемся похмельем? – Рик засмеялся. – Циркачи допьяна не пьют. Прихлебнуть можно, и только. А то из гильдии запросто вылетишь, если нарвёшься, конечно.

– Да? Как странно, – она удивилась, – не слышала о таких правилах в гильдиях.

– Не странно. Ты же видела, какие мы делаем трюки? – хмыкнул  Рик. – Нет, всякое бывает, конечно. Есть и пропойцы, которых никогда не выгонят. Но только не у Кавертена.

Ринна порадовалась, что вожжи теперь взял Рик, а Ивар даже не подходил близко. Рик сам позвал её сесть рядом. Рысь устроилась в углу повозки, возле сундука, и, зажмурившись, дремала. Лошади бежали не спеша, их не понукали и за поводья не дёргали, как будто животные и сами давно знали, что им делать. Повозки длинным обозом растянулись на дороге.

– От чего защищает амулет? – спросила Ринна, – вдруг кто-то опять выстрелит в вас? – она, спохватившись, опять перешла на церемонное «вы».

– От этого и защищает, – ответил Рик. – Выстрелят – промахнутся.

– И так каждый раз?

– Нет, не каждый, – он глянул исподлобья. – Вы ничего не знаете о действии защитных амулетов? Разве ваш отец их не имел? И никогда вам ничего такого не объяснял?

Сам он про свои амулеты рассказывать не стал – она это отметила.

– У отца было кольцо, – сказала она, – иногда он надевал его мне. Да, меня не учили таким вещам, потому что женщины находятся под защитой мужчин. Мы носим амулеты из храма, а не колдовские вещи, – она показала на тонкий серебряный браслет с узором из языков пламени, который теперь удачно дополнял брачный.

Дар тая – не колдовской дар. Но не многие это понимают, таев всегда было мало. В Руате, кажется, благодушней относятся к колдовскому дару, чем в остальных королевствах – но не в настолько благородных семействах. Родилась колдуньей – теряешь имя и надежду выйти замуж за равного, отправляешься учиться в колдовскую гильдию. Поэтому все таи носят храмовый браслет как свидетельство того, что не являются колдунами. Исминельда, наставница, тоже носила.

Ринна искоса взглянула на руки Рика – ну да, конечно, у него не было такого браслета.

– Вам надевали охранный амулет? А когда это было? – заинтересовался Рик.

– Давно, и даже не в Руате. Отец брал меня с собой, когда ездил по Побережью.

При жизни отца они много путешествовали, есть что вспомнить. С его смертью всё интересное закончилось.

Рик понятливо кивнул:

– Правильно. В дороге бывает всякое.

– Это знак вашей гильдии? – она показала на пряжку на кожаном браслете.

– Конечно.

– У Ивара такого нет.

– Наблюдательная моя, – Рик улыбнулся, – Ивар не вступал в Цирковую гильдию.

И на её вопросительный взгляд пояснил:

– Он не всегда циркач. Он тут так, подзаработать, ненадолго, Кавертен позволил, – и блеснул белозубой улыбкой.

– Что?! – удивилась Ринна. – А кто же он?

– Наследник лорда. Был женат, у него сын подрастает. Он мастер фехтования. Посвятить немного времени путешествиям и заработку – так ли плохо для благородного наследника? – он забавлялся её недоверием.

– Вы шутите, – поняла она и рассмеялась. – Никакой дворянин не стал бы ездить с цирком, тем более выступать. Он должен служить королю. И разве в цирке можно заработать?

– Можно, – подтвердил Рик, – особенно хорошему фехтовальщику. Когда дерёшься на пари, за каждый бой получаешь неплохо.

– На мечах? Но у простолюдинов нет права меча! – продолжала она недоумевать.

– Бывает, что и на палках. Но знаете, после недавней войны даже простолюдины мечами владеют, хотя не носят их, конечно. Но в цирке можно. Мечи у нас небоевые, тупые. Вот что, дорогая, не говорите никому то, что я сказал про Ивара, хорошо? — она заговорщицки подмигнул ей. – И ему тоже не говорите. Он рассердится.

– Не скажу, конечно, – пообещала она.

Правильно он беспокоится, у этого Ивара такой нрав, что дразнить его она бы не рискнула. Она сказала:

– Рик, я хочу попросить. Не шутите больше про любовь. Не люблю такие шутки. Я имею в виду – как тогда, с кухаркой.

– Хорошо, дорогая жена. Простите. Больше никаких шуток, – тут же пообещал Рик.

Она повернулась к нему, взглянула – почудилось в его голосе что-то такое, неспокойное. Но нет, он просто смотрел перед собой.

На этот раз они молчали долго, Рик достал откуда-то несколько разноцветных шариков и принялся затейливо подбрасывать их все сразу, то одной рукой, то другой. А Ринна, бездумно глядя на проплывавшие мимо то луга, то чахлые перелески, могла подумать. Кое-что вспомнить.

Дикая кошка. Нет, Дикая Кошечка. Прозвище девушки из веселого дома. Как тогда сердился отец!

– О, мой дорогой! Я не оправдываю Клайка. Но ты ведь понимаешь, – Исминельда не говорила, а мурлыкала, утешающе и нежно. – Он взрослый. Он скоро женится и решил, что ему нужен опыт. Это не преступление.

Исминельда всегда умела успокоить отца.

– Вот узнаю, кто подбил его на эту глупость! – бушевал граф Ленгар, не желая успокаиваться.

– Безусловно, глупость, но многие молодые люди его возраста… Разве нет?..

– Пусть хотя бы выяснят, здорова ли эта Драная Кошка! Пламя, мне даже неловко поручать такое секретарю!

– Дикая Кошечка! – Исминельда рассмеялась тихим, грудным смехом. – Я навела справки. Из новеньких, красивая, свежая. Пока общается только с Клайком.

– О Пламя! Ты навела справки?! Даже не приближайся к этой помойке!

– Ну что ты, дорогой? Будь я графиней Ленгар, и то это было бы уместно, раз дело касается сына. Ты как маленький, право…

– Что ты такое говоришь?!

Отец рычал, Исминельда мурлыкала. Ринна не стала слушать дальше, убежала. Она долго потом не могла избавиться от чувства гадливости, не разговаривала с Клайком. Это что-то такое, житейское – следовало из слов наставницы. Но как она могла, она ведь тоже тай?..

– Почему вы назвали меня дикой кошкой? – спросила она Рика.

– А что вам непонятно? – он перестал играть шариками.