За границами легенд (СИ) - Свительская Елена Юрьевна. Страница 41

Вздохнула.

— Вздыхайте, не вздыхайте, но пока не оденетесь, всё вам не расскажу.

И слух у него эльфийский. Эх.

Вздохнула снова и поплелась к шкафу. Он заговорил, когда я распахнула дверцу и зашуршала платьями:

— Акар вдруг решил попробовать лишить и эльфов, и драконов магии. В то время как наши народы уже привыкли к магии. Она вросла в нашу плоть, стала частью нас самих. Как будто крылья у птиц, — голос Сина стал ледяным, — Но он захотел лишить нас магии. Так, играючи. Хотя с ним обращались вполне прилично. Его вырастили в Эльфийском лесу, да и к драконам, отцу и его родственникам, Акар часто захаживал, даже без приглашения.

Уточнила, перебирая синие платья — аж шесть штук, разных фасонов и оттенков:

— А что, раньше никто не покушался на способность древних магов… так ведь называют эльфов и драконов?

— Так. Поскольку наши народы овладели магией намного раньше людей.

— И что… совсем никто не пытался эту магию у вас отобрать?

— Если и были прежде подобные попытки, то явно неудачные. И неясно, имели ли они в принципе возможность осуществиться. Но на всякий случай от вздорного мальчишки хотят избавиться. Для всеобщего спокойствия.

Снятые платья выпали из моих рук.

— Но… это жестоко!

Мне было безумного жаль несчастного юнца. Странно, что я вдруг пожалела существо мужского пола — это со мной случалось редко, но… Мне захотелось, чтобы у него был шанс попробовать хотя бы мимолётное счастье. Думаю, он вполне его заслужил своим тяжёлым детством и ранним взрослением. И Акар вполне мог бы стать счастливым, но в мире людей. Он бы с лёгкостью растворился среди них — мальчишка с ранних лет сбегал к людям и наловчился вполне уютно жить среди них — и обрёл бы там и дружбу, и любовь, и прочие, более мелкие радости. Но для этого ему надо было жить, причём, убедить эльфов и драконов в том, что он не желает им зла. Занять позицию дружелюбного или равнодушного нейтралитета к обоим Основным народам. Для этого ему нужно было сохранить жизнь после той дерзкой выходки.

— И… и нету ни каких других путей?!

Син какое-то время молчал. Потом бесцеремонно открыл дверь. Бросил быстрый взгляд на меня и, увидев, что я всё ещё в ночной рубашке, решительно прошёл в комнату, к шкафу. Поднял упавшие платья, одно за другим, отряхнул и сложил на кровать, в ногах.

Бегло посмотрел на меня. Потом стал оценивающе смотреть на одежду, сложенную на кровати. Потом прошёл к шкафу и стал снимать и рассматривать каждое платье. Впрочем, теперь уже продолжил рассказ.

И эльфы, и драконы «срезали острые углы». Безжалостно. Просто убивали или изгоняли бунтовщиков, дабы не нарушать спокойную жизнь своих народов. Тех, кого вышвырнули, забывали. Просто делали вид, будто их не существует. Будто и не было их никогда. И потеря связи со своим народом для изгнанников могла быть мучительнее ухода за Грань. Это действительно страшно, когда все близкие делают вид, будто ты для них уже никто. Когда сколько ни зови, на помощь тебе никто не придёт. Остаётся или оборвать свою жизнь, или уйти в люди. Просто раствориться среди какого-либо человеческого народа. И скрывать, откуда родом. Крылатым это было проще: драконы обычно и живут среди людей, в любом месте, где захотят. Они мастерски научились притворяться людьми. И если у крылатых и есть своё общее тайное место, то уж посторонним они о нём никогда не расскажут. Особенно, эльфам. У остроухих и крылатых всегда были сложные отношения. Хотя и тех, и других было во много раз меньше, чем людей. И вид магии у каждого был очень своеобразен, что имело и свои достоинства, и недостатки. Короче, при умелом подходе и эльфы, и драконы могли существенно напакостить друг другу.

Но, если вернуться к Акару и Забытым, то эльфам, а также изгнанникам с примесью эльфийской крови жить среди людей было намного сложнее, чем крылатым. Тут сказывались и неспособность питаться мясной пищей — остроухие, попробовавшие её впервые, могли серьёзно отравиться, возможно, с переходом Грани, да и в последующие разы всё равно редко когда сколько-нибудь сносно привыкали к мясной пище — и глубокая пропасть между человеческими и эльфийскими ценностями. Искусство было необходимо большинству остроухих как воздух. Им трудно давалась неприспособленность к «грубости» человеческих будней. Короче, большинство эльфов боялись изгнания больше, чем яда из Чёрной чаши — остроухие казнили своих преступников при помощи ядов, так же точно пытали и наказывали — они знали великое множество ядов с разнообразнейшим набором свойств. И, бывало, когда преступнику предлагали яд или возможность стать Забытым, то многие выбирали яд.

— Ээ… выходит, яд — самая популярная казнь в Эльфийском лесу?

Син уточнил, что эльфы, хотя и не выносят смотреть на страдания живых существ, чрезвычайно изобретательны на наказания провинившихся. К моему удивлению, более-менее спокойная жизнь Эльфийского леса, вызвана совсем не милосердием и не общим стремлением к красоте, а жесточайшей дисциплиной. Но, впрочем, им всё же не нравилось наблюдать за мучениями осуждённых. Потому самым распространённым наказанием был яд. В лучшем случае, с кратковременным неприятным действием, чтобы просто напугать и предостеречь. В среднем, мгновенно уводящий за Грань. В тяжёлом — яд, который убивал с муками.

Вздохнула:

— То есть, или вышвырнуть из леса и из памяти, или отравить?..

— Есть ещё один путь, — отозвался Син, задержавший взгляд на алом платье почти без кружев.

— Какой же?

Мужчина окинул меня взглядом, тот задержал на груди. Ткань ночной рубашки, как назло, силуэт её подчёркивала. Смутившись, прикрылась ладонями. Он, усмехнувшись, отвернулся.

— Труд разведчика. Кто-то ж должен следить, как там поживают люди. Незаметно раствориться среди них — и наблюдать в оба, потом подробно докладывать эльфийским стражам.

— Ну… это ж просто работа. Тем более, разведчики всем правителям нужны, в любой стране.

Син добавил, что в разведчики эльфы по доброй воле идут крайне неохотно, но остроухому народу для поддержания своего незаметного превосходства над людьми требовалось быть в курсе дел, творящихся у людей. Словом, третий вид одного из самых жестоких и устрашающих наказаний после казни и пути Забытого — это «почётный» и тяжёлый путь разведчика. Опять-таки, те преступники, у которых был выбор наказания за своё прегрешение, обычно выбирали яд. Но тяга к жизни, стремление остаться в памяти близких и иметь хоть какую-то возможность хотя бы изредка с ними свидеться иногда оказывались сильнее нежелания жить среди невыносимо грубых людей и желания навсегда скрыться от презрения близких за Гранью.

Мужчина отложил алое платье на кровать и продолжил изучать содержимое шкафа. Странное дело, его вид нарядов и, заодно, меня, волновал намного больше, чем меня.

— Так… Акара могут просто выгнать как разведчика? Это же хорошо! Думаю, он выберет именно это…

Син повернулся и серьёзно посмотрел на меня:

— Я уверен, что Акару выбора не предоставят.

— П-почему?!

Эльф вздохнул.

— Он слишком несговорчив и талантлив, чтобы отпускать его в мир людей как разведчика или выкинуть туда, как изгнанника. Собственно, его из-за этого и учили только основам обоих видов древней магии. Точнее, Акара с детства остерегались и особенно опасным искусствам не учили, только самой малости, необходимой для самообороны.

Возмутилась:

— И не удивительно, что Акар захотел вам нагадить! В такой атмосфере всеобщего подозрения и неприязни вырасти дружелюбным и добрым крайне сложно.

Увы, нам было сложно относиться к нему как-то иначе, — грустно сказал Син, — Этот мальчик из самого редкого вида полукровок — ребёнок эльфа и дракона, да ещё из тех редчайших детей, которые унаследовали способности и крылатых, и остроухих — обычно полукровкам доставались способности одного из народов или вообще никаких. Для учёных эльфов и драконов этот мальчик был крайне занимательным объектом. Поэтому его держали между двух народов и изучали. Пока его удавалось как-то контролировать. Но эта его выходка… такое не забудут.