Кошмар на улице Зелёных драконов (СИ) - Свительская Елена Юрьевна. Страница 14

Небо так и не прояснилось, пока я шла домой. Хотя меч, даже в плащ тяжелый укутанный, даже тут освещал мне путь. Просто… очертания мира вдруг в красноватом свечении вдруг выступили в темноте. Даже камни и ямы от луж под ногой немного высветились жутковатым призрачным светом. Как будто мир вокруг меня затянула кровь. Как будто море крови убитых растеклось по земле, камням и деревьям, сияя жутким светом в темноте.

Я внезапно заподозрила, что мастер Хэй был совсем не бог. Но пусть он не бог, только он протянул мне руку в том аду! Для меня этот мужчина молодой с глазами жуткими, как у кошек и змей, стал существом, подобным богу! Тем более, Великий Дракон ни тогда, ни сейчас на мои мольбы не пришел. И я больше не сложу для него ни единой мелодии на гуцине!

Но он велел мне тренироваться на живых, а это было жутко! Даже при том, что я хотела единственному защитнику моему услужить — тому единственному, который хоть и на время предложил слабой девушке хоть какую—то свободу выбора как жить

— мне все же жутко представить было, что меч в моих руках лезвием своим будет чью—то плоть кроить. Вот нам в том году досталась курица, мама, вздохнув, ее убила, раскроив ей, дрожащей, грудь ножом, кровь на нее и меня брызнула, показались внутренности. Я внутренность прежде видела немного у рыб, но видеть труп живого только что существа, остывающий и немного дрожащий, было жутко.

А еще пугал указ учителя Хэя сказать родителям, что деньги его я нашла, когда ходила топиться. Как мои господа разгневаются, если признаюсь в таком малодушии и пренебрежении к телу, которое мне подарили они! Но раз мастер мне велел… или просто дал разумный совет? В общем, мне следовало подчиниться.

Тем более, лучше сказать, что с горя ходила топиться — я как девица смалодушничать вроде могу — чем врать, будто я под покровом ночи на свиданье к кому—то упорхнула. Мне в таких обстоятельствах запрещено было кого—то любить, тем более, если от него не будет выгоды никакой для семьи. И, хоть мать мне не раз намекала, что надо бы влюбленной мне притвориться, и что женщины все испокон веков так делают, ну кроме тех, кто как она получил счастье взаимно влюбиться и тянуться всею душою к своему любимому… короче, я так не могла.

Но мои сомнения и мысли разрушил вскрик спереди, громкий шлепок, будто что—то тяжелое упало с размаха в грязь. И крики потом напуганные. Кого—то там мучили!

Меч дрогнул у моей груди. Да, ты прав, магический клинок, если кого—то мучают, то настоящему воину надобно вступиться. Тут и первый способ для тренировки. Только… а я смогу?..

Рукоять многозначительно выползла на чуть из ножен.

— Да, ты прав, — тихо сказала я ему, — воина красит битва.

А я не хочу провести жизнь чьей—то жалкой подстилкой. Тем более, понимаю, что без талантов к игре на инструментах да в прочих искусствах, тем более, со внешностью такой и из нищей семьи, мне не светит место значимой куртизанки. Мне, должно быть, позволят только ублажать торговцев пьяных, да слуг своровавших или рабов. Мне там подняться шансов не будет. Тем более, не нужна мужчинам в жены девушка без чистоты. А из борделя ни одна не выходит чистой.

Вздохнув, меч решительно вынула из ножен — и он с легкостью на мрак ночной выскользнул — да ступила вперед.

Сверкнул внезапно клинок, проступила по лезвию вязь красновато—кровавых, светящихся письмен. Вроде то иероглифы, но непривычно округлые. Да знакомого не было среди них ни одного.

— Вперед, волшебный клинок! — тихо сказала ему. — И прости меня, если не доведется тебе в компании моей увидеть ни единой достойной битвы.

Вскрикнула, запястье сжав правой руки. По тыльной стороне запястья левой руки, да от пальцев к локтю правой прошлась кровавая полоса. Кровь, сияя и шипя, впиталась мгновенно в мою плоть. Да на моих руках проявились иероглифы красные, закругленные, подобные тем, с лезвия меча.

И, для храбрости закричав, плащ тяжелый, к телу липнущий и движения сковывающий сорвав, сбросив в грязь — а лучше б ушла топиться без него, оставив матери на осень—зиму иль кому—то из наших верных стариков — я побежала вперед.

Там, в ночи десятка два всадников окружили кого—то. А несколько спешились, да, судя по воплям отчаянным, избивали кого—то. Кровь прилила к вискам, сердце заколотилось в груди. Вперед! Сейчас! Смерть или первый и удачный мой поединок! О, только бы не подвести надежды мастера Хэя!

Люди в черных одеждах, да с лицами некоторые под повязками черными сокрытыми, что на конях сидели, на вопль мой повернулись ко мне.

Я заглохла напугано, прикинув, сколько их тут. Да тут не поединок будет, а битва! Точнее, настоящая бойня.

Но меч, подаренный учителем, сам резко сдвинулся, руку мою за собою увлек. И прорезал ночную мглу, оставляя за собою светящийся, красноватого дыма след.

А я запоздало поняла, что мои соперники без единого факела. Они… видят в темноте?! И… они смотрели на меня.

— Даос?! — вскричал молодой.

— Демон? — брови вскинул мужчина с четким, ровным шрамом длинным на щеке.

— Бог на земле?.. — плотоядно ухмыльнулся мужчина молодой с красной вышивкой на плаще.

«Ну, держись!» — прозвучал голос насмешливый у меня в мозгу. Как будто не мой. Мужской слишком.

И меч снова сдвинулся, оставляя по мгле кровавый и светящийся свет. Он… намерен сам меня поддерживать, подсказывая движения? О, как хорошо!

— Ты только руку мне не оторви, — тихо взмолилась я.

— Мы лучше оторвем тебе что—нибудь еще! — загоготал с красной каймой. — Ежели никто прежде не оборвал до нас.

— Да баба любая подойдет! — поморщился юноша со шрамом на шее. — Заодно на борделе сэкономим. Больше пожрем на пути.

Чего?!

«Зато ставка тебе важнее, чем жизнь» — язвительно сказал дух меча в моей голове.

И что… это разве везенье?!

«Конечно, ведь чем выше ставки, тем отчаянней получится боец»

Ну… он меч, ему виднее. Мне остается только положиться на него.

«Только если ты меня выпустишь из рук, я стану бесполезной железякой» — добил меня он, зарывая все мои последние чаяния и надежды по шею в землю.

Но сам медленно пополз, стараясь пока не напрягать излишне мои не тренированные руки, притворяясь, будто это я играючи грожу им лезвием.

Я, вздохнув, ступила вперед.

— Старший брат, а девка, кажется, не из простых, — шепнул мужик со шрамом на щеке тому с каймой.

— Тем будет веселей! — усмехнулся тот.

Встал на седле. Да спрыгнул на землю, сразу на ноги приземлившись. Сразу выпрямился. Взметнулся мгновенно просохший плащ.

Мало того, что мне попались разбойники, так еще и владеющие колдовством!

Свиток 2 — Грязь Земли — 6

Вэй Юан

Я долго думал, но к брату решил не торопиться. Боги его разберут, где он теперь, раз с места, куда мы опустились, ушел. Или вообще куда—то улетел. Даже если я бог, не пойму. Или… брат полетел в ближайший бордель? Ну, хоть под ногами мешаться не будет! Покуда его оттуда не выгонят. Денег—то у него нет.

Кстати, о деньгах. Я так понял, что деньги надлежит заработать мне. Сначала вспомнил идею Вэй Мина мою заколку продать. Потом мысленно возмутился, что чего это я должен страдать и терять удобное приспособление для волос ради его прихотей. Нет уж, я у людей возьму. Заберу что—то из священных реликвий нашего родового храма с улицы Зеленых драконов. Если они там еще остались. А, утащу что—то у шлюх или отдыхающих в борделе грешников! Это же мой храм! И все, что там — все мое. Тем более, они развели там греховный притон, заведя еще одну улицу Красных фонарей. На месте святом!

Хотя совесть меня за готовность к воровству не одобрила. Но я бог или не бог этой земли?! To есть, Вэй Мин тоже бог и он меня главней, но он, скорее всего, за порядком следить не будет. Короче, я протрясу этот проклятый бордель и возьму с людишек первую плату за тот кошмар, что они устроили там, в священном месте рода Зеленых глициний. А ежели они и тогда не уразумеют, тогда я начну самых лютых грешников убивать. И голову того чиновника, что продал здание храма моего театру, я отрежу и повешу на палку из отхожего места к дверям храма! To есть, нет, в дерьме храм родовой марать не позволено, тем более, тамошнему божеству, но головой того выродка я точно храм украшу!