Найти единственную (СИ) - Светлая Лючия. Страница 14

Девушка тяжело села на стул и даже не заметила, что в глазах стоят слезы, и костяшки пальцев закушены зубами до глубоких борозд.

— Барышня! Барышня! Что с вами? — служанка вошла в комнату.

Лали подняла на неё взгляд, сморгнула слезы — нельзя показывать слугам свои слабости. Взяла себя в руки, улыбнулась и проговорила:

— Всё в порядке. Принеси мне чаю на травах, того, что для хорошего настроения.

Служанка вышла, а Лали собралась и волевым усилием заставила себя успокоиться, глубоко продышавшись. В состоянии паники всегда думалось плохо, а хорошая мысль сейчас была на вес золота. Итак, ещё раз. Принца будет ждать секретарь. Где будет ждать? Скорее всего у того выхода, куда проводила его сама Лали. Оттуда можно пойти куда угодно. Значит, нужно поставить на первом от входа разветвлении коридора кого-то, кто предупредит её о возвращении принца, а она уже побежит ему навстречу, и успеет встретить его до того, как он подойдет к тем самым злополучным коридорам, где могут поджидать соперницы.

Девушка судорожно выдохнула — вот это лучше, уже похоже на план. Кого можно поставить наблюдать за секретарем? Естественно, служанку! И Лали села к бюро, чтобы набросать магическую формулу заклинания оповещения. На одну формулу ей вполне хватит той мизерной магии без всяких вспомогательных средств вроде воскурений, что подарили предки. Времени все равно уже не оставалось на долгую подготовку — принц может вернуться в любую минуту.

куафер* — парикмахерских дел мастер,

массаджо** — модная новинка, практика взбадривания тела, привезенная из далеких восточных краев, и направленная на активизацию через разминание мышц и специальных точек на теле,

эстетистка*** — специально обученная служанка, чьи магические умения и навыки направлены на совершенствование эстетики женского тела, лица, волос и прочего.

Глава 6

Лали казалось, что она все делает тихо и незаметно. Однако она просто не знала, на что обратить внимание. Была одна пара глаз, что не выпускала её из вида не только сегодня на ужине в малой парадной столовой или ни возле кабинета принца, но даже на службе.

Эту девочку вообще никто, казалось, не замечал. Она была маленькая, бледная, с невыразительным несимпатичным лицом, единственной заметной чертой которого был по-лягушачьи крупный рот, который вместе с маленькими невыразительными глазками производил отталкивающее впечатление. Ну может, кому-то могли понравиться её светлые волнистые волосы. Но все эти черты не радовали саму их обладательницу — юную маркизу Перлу Инвиато.

Перла была похожа на свою матушку — фрейлину королевы Бенестарии: тот же тон волос, похожие лица. Но если мать была красавицей с гордой осанкой и обворожительной улыбкой, то дочь была откровенно некрасива. Было ли дело в крови её батюшка, известного в стране посла, успешно выполнивший не однудипломатическую миссию и предотвративший несколько конфликтов, но отнюдь не красавца, или оправдывалось поверье о передаче красоты и талана через поколение, но факт оставался фактом — Перла была некрасива.

И в свои шестнадцать она это понимала.

Свою непривлекательность она осознала довольно рано: её жалели няньки в детском крыле королевского замка, где она воспитывалась большую часть времени, пока папенька разъезжал по иностранным державам, а маменька служила королеве. Дворцовая челядь норовила её приласкать или чем-нибудь угостить, в те периоды, когда ей удавалось ускользнуть от нянек и гувернанток. Как только она только поняла это, то немного обрадовалась.

Однажды открыв черные лестницы и служебные ходы, она часто сталкивалась с прислугой, и получая маленькие знаки внимания вроде пирожка от кухарки, поглаживания по голове от горничной или восхищенного «Ах, какое платье!» от камеристки какой-нибудь знатной госпожи, чувствовала себя особенной. Её любят! Это было так приятно. Видимо, в тот период ей очень не хватало простой материнской ласки или слова поддержки отца.

И только когда немного подросла и поумнела, Перла стала замечать, что во взглядах простых женщин из прислуги видит жалость, а не любовь. Иногда — крайне редко — до неё доносились сокрушенные вздохи и фразы вроде «Бедняжка, не повезло!» или «Папенька её пристроит, не переживай, ведь знатные на родословную смотрят, а не на лицо».

А уж полную уверенность в совей непривлекательности она получила от девочек — других воспитанниц, когда после одного случая они перестали сдерживаться, открыто называя её уродиной и ротожабой гадиной. Это случилось, когда Перле было десять лет, и её допустили к занятиям с учителем. Вообще-то к занятиям допускали после того, исполнялось двенадцать. Но здесь фрейлинской дочке повезло, да ещё и приподняло мнение королевы о матери девочки.

Перла очень стремилась приблизиться к старшим девочкам, Джулии и Кристине, которым было двенадцать и тринадцать лет. Перле всегда хотелось, чтобы пришедшая после завтрака гувернантка, назвала бы её, чтобы отвести в класс к учителю. Ведь кроме того, что из-за занятий старшие обедали позже и их не заставляли спать днем, спальня, что была справа от общей гостиной, была в их полном распоряжении. Подумать только — большая просторная комната и только два человека!

А Перле в десять лет приходилось скучать с семью малышам, старший из которых едва достиг семилетнего возраста. И это если не учитывать вечно храпящую ночную няньку, которая сильно мешала и злила.

Девочка, вертясь на своей кровати во время дневного сна, который ей уже был не нужен, через приоткрытую дверь своей перенаселенной спальни, видела какие усталые приходили Джулия и Кристина, как они падали на диванчик в гостиной и слушала как перебрасывались мнениями об учебе и учителе. Из их слов выходило, что все было очень трудно, иногда просто невероятно трудно, и лучше бы они спали днём как малышня, чем так тяжело трудиться.

Перле уроки в классе представлялась куда более интересным занятием, более важным, солидным и взрослым, чем рисование палочек и крючочков на специальной дощечке, что выдавала ей гувернантка, которая забирала старших, или чтением по складам, которое ей давалось плохо.

Очень хотелось стать хоть чуточку старше, приблизившись к Джулии и Кристине, но как завоевать их расположение, она не знала. Старалась в общей гостиной присесть к ним поближе, услышать, о чем они говорят, увидеть, что они читают, добавить что-нибудь и от себя в этот разговор. Не скупилась на улыбки, шикала на малышей, чтобы те не шумели, когда в гостиной были старшие девочки, вызывала лакея, если слышала, что те захотели чаю. Делала маленькие, но хорошенькие подарочки им на дни рождения — покупала миленькие открыточки со щеночками или ангелами в те редкие прогулки по столице, когда матушка брала её с собой или дарила коробочку конфет, что ей при встрече вручала матушка.

В общем, всячески старалась расположить их к себе. Однако результатов не было. И Джулия, и Кристина принимали все подарки как должное, но в разговорах оставляли её реплики без ответа, молчали в ответ на её прямые вопросы, уходили в другой угол гостиной, если она садилась или просто подходила близко, одним словом, делали вид, что её нет.

Перле казалось, что если бы ей удалось попасть в ними в один класс, то их мнение о ней улучшилось бы. Поэтому она много размышляла, как же этого добиться.

Вечером, укрывшись одеялом с головой и поджав ноги под длинную ночную сорочку так, чтобы получился теплый кокон, она гладила указательным пальчиком ткань подушки или наматывала на тот же палец прядь волос. И придумывала всё новые и новые варианты того, как подружиться со старшими.

Однажды произошло небольшое чудо. Такое, из разряда невероятных. Такое, о чем в своих мечтах Перла даже не смела задуматься. Стало возможно посещать школу! И стало возможно после того, как однажды на прогулке им встретилась её величество королева с несколькими фрейлинами, среди которых девочка увидела и матушку. Королева, вероятно, гуляла, а может, это было как-то связано с делами, поскольку шедший сзади секретарь что-то говорил, пока её величество наслаждалась природой и свежим воздухом.