Академия попаданок. Первый семестр и Второй семестр. Дилогия (СИ) - Светлая Мила. Страница 31

Поджилки затряслись, холодок пробежал по спине, мурашки табунами начали носиться по всему телу. В общем, я почувствовала себя точно также, как при знакомстве с будущими свекром и свекровью. Но если в тот день я могла бы смыться, то сейчас же такой возможности меня лишили. И это мне очень сильно не нравилось.

Плюшки-ватрушки, и как назло ни одной нормальной мысли по поводу спасения мне не приходило. Вот даже самой завалящей мыслишки.

А тем временем стол встал на попа, и меня шваркнуло спиной о столешницу, только ткань колыхнулась алым всполохом. Руки взлетели к зажимам, а ноги решили не отставать от предательских верхних конечностей. Мягкие кожаные ремни стянули кожу кольцами удава, а после оцепенение спало.

Я тут же попыталась вырваться и начала дергаться, как пчела в паутине. Увы, как и в случае с пчелой, у меня ни фига не получилось.

Маг же укоризненно покачал головой, глядя на мои ужимки, а после взмахнул платком.

Вот только военного марша не хватило, чтобы создать торжественную атмосферу происходящего. Раздался знакомый стрекот и вскоре около сотни иглотыков занесли полотно. Вот честное слово, не соврала ни словечка — иглотыки занесли холст. Я сначала подумала, что это простыня, но после пригляделась и поняла, что это приготовленная для рисования ткань, с нанесенной грунтовкой. У меня знакомая такие же делала, перед тем как рисовать черные овалы, красные квадраты и желтые треугольники. Поклонница Малевича.

Он что, меня рисовать будет?

На память почему-то пришли картины в коридорах замка — девушки с непрорисованными лицами. И что — моя картина будет висеть среди них? И тоже непрорисованная?

И тут я поняла, что могу не только изображать червяка под электрическими разрядами, но еще и способна издавать звуки. Ух, какие звуки я начала издавать…

Я даже сама не подозревала, что умею так материться. Нет, про объяснение грузчикам я уже упоминала, но сейчас я могла бы промотивировать целую строительную бригаду. Да что там промотивировать, после моих слов строители носились бы как электровеники и сдавали годовые планы за два дня.

Иглотыки оказались благодарными слушателями. Тот, который был похож на игрушечного деда Мороза, даже подпер кулачком щеку, и крошечная слезинка блеснула на его щеке прежде, чем спрятаться в волосках бороды.

Если попытаться передать словами, но вместо мата поставить точки, то получилось бы следующее:

— Ты В… три раза А если то……..

И так три минуты. Я могла бы и больше, но маг не иглотык. Его народное творчество не заинтересовало, поэтому взмах платка снова лишил меня красноречия. Эх, а ведь граф Болтуняго Скороговор никогда не затыкал мне рот, и даже иногда одерживал победу в споре. Ну, как иногда — два раза всего было, и то я в эти дни была невыспавшейся.

— Перестань разливаться грязью, девица. Ты можешь и дальше злиться, но это никак не помешает моему творчеству. Сейчас я буду рисовать… Это и будет моим жертвоприношением. И я даже посвящу тебя в таинство моего творчества. Хочешь? Не хочешь? Чего ты плюешься — ты нормально моргни. Да не плюйся ты, все равно жертвоприношению этим не поможешь. Давай договоримся, если ты согласна, то киваешь один раз, если не согласна… Вот же зараза, прямо в глаз попала. Да, если не согласна, то можешь плюнуть. Лучше в иглотыка.

Как вы уже успели догадаться, я начала изображать верблюда. Причем крайне недовольного. А чего он стоит такой весь в черном и черным же платком передо мной помахивает. Если был бы платок красным, то я могла бы и андалузского быка изобразить, даже глаза выпучила бы и постаралась ножкой шаркнуть, как эта тореадорская мечта копытом.

Между тем, маг движением фокусника вытащил из-за пазухи небольшой флакончик с янтарной жидкостью. Грешным делом я подумала, что маг в нашем мире побывал и стибрил бутылочку виски в каком-нибудь самолете, поскольку такие мелкие емкости только там подаются. Но нет, этот флакончик открылся с чпоканьем бутылки шампанского, и из него выплеснулся золотистый дымок.

Я не смогла учуять запах, но пахло явно чем-то сказочным. Иначе я не берусь объяснить того, что маг окунул кончик платка во флакончик и со злобной улыбкой поднес мокрый уголок к холсту. Иглотыки тут же разлетелись в стороны, как мотыльки от костра, который туристы начали тушить по-пионерски. Они разлетелись, а холст остался висеть в воздухе, как у циркового фокусника. Того и гляди, маг крикнет «Ап!», дернет за конец ткани, а там окажется слон в дорогих побрякушках.

Увы, это всего лишь моя буйная фантазия, а на деле маг провел всего лишь по краю, и то место, которого коснулась влажная ткань, начала краснеть. Над моей головой раздалось легкое потрескивание, как будто кто-то невидимый начал медленно рвать бумагу. Да-да, именно медленно, с чувством, толком, расстановкой.

— Вот и появился первый штришок, можешь посмотреть, что творится над твоей головой, — скрипнул маг.

Я чуть отстранилась от алой ткани и вытянула шею, аки лебедь белая, когда булку в зоопарке суют через прутья вольера. Увиденное заставило меня икнуть. Причем я икнула два раза, второй раз — контрольный.

И было отчего икать — над моей головой пропала полоса алой ткани. На ее месте была неровная черная линия столешницы, а сама ткань каким-то образом переместилась на холст!

— Вот-вот, удивлена моей магией? Ошарашена? Хе-хе. А ведь я только-только начал. Да-да, ты все правильно поняла — я буду тебя вместе с алой тканью переносить на портрет. Дело трудоемкое, поэтому прошу тебя не мешать.

Маг еще раз окунул кончик платка во флакончик и провел новую линию. Надо мной еще раз затрещало, и новая полоса алой ткани исчезла. Я невольно втянула голову в плечи.

— Вот это и есть мое жертвоприношение. Удобно, без крови и без криков. Видишь ли в чем дело — я не помню лицо своей возлюбленной, поэтому рисую тех, кого смогу украсть. Но если я ошибаюсь, то… Впрочем, ты сама видела неудачные портреты. А когда-нибудь я смогу нарисовать девушку, похожую на мою любимую Отражалочку, и она перейдет из зеркал туалетных комнат Академии в нарисованный портрет. Ты чем-то напоминаешь ее, поэтому я надеюсь, что сегодня меня ожидает удача. Да что ты делаешь, во имя темных сил?!!

Пока он говорил, я набирала слюну, а как только сделал паузу, то в него полетел такой плевок несогласия… Да так удачно, что флакончик моментально наполнился, жидкость там смешалась с моей слюной и за секунду стала зеленой.

Мелочь, а приятно.

— Вот не гадина ты, а? Как с такими можно работать? Я перед ней душу изливаю, а она… Она изливает внутренние соки. Ну-ка, — маг попробовал нанести еще мазок на свой холст, но на этот раз у него ничего не получилось.

Полоса алой ткани не пропала!

— Вот взяла и испортила волшебную краску. Эх, придется за новой идти. Ну что ты за студентка такая, а? Рыдала бы себе, как остальные, нет, она плеваться вздумала. Чего глаза таращишь? Сказать чего-то хочешь? Вон с иглотыками пока поболтай, а я за новой краской схожу.

Маг взмахнул платком, и я снова посыпала в его сторону ругательствами, на что он лишь горестно вздохнул и вышел из своей ненормальной студии.

Я осталась одна с сотней иглотыков.

— Марина, а ты не можешь еще немного поругаться? — спросил «дед Мороз» после того, как бурчание мага стихло за дверью.

Я с недоумением посмотрела на него. Нет, ладно я извергала проклятия и слюни на голову блондинистого мага, но эти-то… Они всего лишь исполнители его черной воли, и они же спрашивают меня о ругани?

— Вам это зачем?

Бородатый иглотык почесал макушку и несколько растерянно оглянулся на своих собратьев.

— Да как тебе сказать… Ностальгия это, что ли. Мы в прошлом частенько такое слышали, когда Отражалка ругалась с Похотуном. Даже на сердце потеплело, когда ты начала ругаться. Давай еще чего-нибудь загнешь?

Он попросил с такой затаенной надеждой в голосе, что я не смогла отказать мелкому бородачу. Покопавшись в памяти, извлекла на свет пару любимых выражений моего незабвенного отца, пусть земля ему будет пухом. Он всегда пускал их в ход, когда мужики за карточным столом уличали его в жульничестве. После этих идиом мужской запал немного утихал и у отца появлялся шанс исправить свое пошатнувшееся положение в обществе. Обычно он всегда справлялся, или же убегал.