Ветер моих фантазий (СИ) - Свительская Елена Юрьевна. Страница 22

Но, впрочем, названная мать его выпустила, едва отец-создатель сказал:

— Не сейчас. Сначала давайте перенесем Кристанрана в его комнату.

— Но стоит ли? — его жена резко поднялась, сжала плечо супруга.

Он говорил, что родителем его будет притворяться вместе со своей женой. И сейчас обнимал эту женщину. К ней домой спешил. Значит, это его жена. Люди обнимают тех, кто им дорог.

— Мы попробуем, — устало улыбнулся создатель.

Нет, отец. Но, впрочем, у себя внутри хотя бы Кри Та Ран может помнить, что это не так?.. Все просто. Два человека и кианин, собранные вместе по воле создателя ради спасения этого мальчишки-человека. Только… отчего так больно внутри?.. Ведь все показатели тела в норме! Ничего плохо не случилось. И будет хорошо, если его аини очнется.

— А ты давай, приготовь что-нибудь, — мужчина погладил супругу по щеке, — Такое, ароматное. Может, он очнется от запаха?

И та, улыбнувшись от этой идеи, которую сочла хорошей, ушла, нет, убежала куда-то вглубь этажа. А ученый поднял хрупкое тело с операционного стола и вынес за ограждение ри-стекла.

Так и должно быть. Этот мальчик — центр всего. И еще он теперь центр мира его кианина. Кри Та Рана создали, чтобы спасти его. Чтобы был рядом. Чтобы развлекал его. Сам по себе Кри Та Ран ценности в этом доме не имеет. Но… почему же ему так нехорошо? Тело же в норме! В норме…

Кианин невольно схватился за край плиты из особых кристаллов, пытаясь удержаться.

Дыхание перехватило. Сбилось сердцебиение. В голове зазвенело. Точки цветные поплыли перед глазами.

Если с телом все нормально, почему же так больно?..

Нет, это не сердце… что-то внутри… запах крови…

— Кри Та Ран! — испуганно вскричал создатель.

Сквозь туман кианин различил руку на своем плече, цепкую хватку. Пальцы сжались до боли.

— Что… со мной… отец? — спросил он отчаянно, когда к нему вернулась возможность видеть, — Почему мне так больно?..

— Может, твой артэа не прижился? — недоуменно предположил тот, — Тот кристалл, который должен заменять у тебя душу, искусственное подобие души. Он даже на приборах будет отображаться очень похожим на отблеск проявленной человеческой души. То, благодаря чему ты сможешь притворяться, будто испытываешь какие-то эмоции и чувства. Хотя… Нет, технологию создания искусственного артэа уже двольно-таки сносно отработали… Проблем быть не должно. Разве что на момент создания искусственного артэа… но тогда все благополучно прошло. Вроде.

Его супруга поджала губы, поморщилась, будто в нее внезапно вонзили раскаленное лезвие.

А лицо у создателя, переведшего взгляд с его творения на нее, а потом — обратно на кианина, вдруг стало какое-то бледное, глаза как будто напуганные.

— Милая, что с тобой? — спросил ученый напуганно.

— Ничего, — произнесла женщина, не разжимая зубы, — Просто волнуюсь за этого мальчика.

Кианин невольно вслушался, выцепляя звуки сердцебиения создателя. Неровные, взволнованные, хотя внешне тот был спокоен. Но почему-то хотелось вслушиваться в его сердцебиение, быть рядом. Так люди себя должны чувствовать, когда что-то не в порядке с их семьей? Просто начали работать особые программы, делающие его очень похожим на людей?

— Пойдем, — сказал ученый как-то резко, унося своего племянника, важную свою ношу. Неприятности у кианина его не слишком волновали.

И почему-то тот, второй мальчик, скрючился от странной боли внутри.

Быть человеком было больно. Хотя он лишь притворялся человеком.

Глава 3.4

Взвыв, обхватила голову.

Настроение у меня было препоганое. И мое состояние ощутимо переползло на создаваемую мною проду. Вон даже у моих героев в жизни что-то ужасное творилось.

И даже подарок Виталия меня не успокоил, хотя в обычное время я эту шоколадку с кокосом сильно любила и очень радовалась каждый раз, когда она мне в руки попадала. На часах уже за полночь было.

Пошла тайком мимо комнат родни. Родительской. Бабушки с дедушкой. На кухне тихо заварила кипятка, нового. Насыпала в чашку какао, сахара. Кипятком залила, молока сверху плеснула. Села, наслаждаясь любимым вкусом. Я и так, кажется, сегодня не усну.

Мне на глаза попался тюбик маминой помады, оставленный на подоконнике. Вспомнились разговоры девушек из вуза, что многие виды косметики сначала на животных испытывают. Берут, к примеру, кроликов-альбиносов, которые не моргают, цепляют их, чтоб не двинулись — и на глаза им льют химию. И смотрят, как долго им эти образцы глаза разъедают, сколько этот кролик не сдохнет. Говорят, что красота требует жертв. Вот их и миллионами ради красоты намазанной убивают. Зверей этих несчастных, подопытных. Потому что наука выдумала эту самую косметику, красоты женской ради. Хотя… раньше вроде где-то белила делали из свинца — тоже была отрава. Да, блин, в жизни этой уйма была пакости. Адские мгновения, когда обо всем этом начинаешь задумываться!

Но, все-таки, в творчестве я забывалась и, бывало, что забывалась счастливо.

Поэтому после двух чашек какао я тихо и незамечено — или моим уже надоело вылезать и ругаться со своей домашней совой — прокралась обратно в свое логово. Задвижку задвинула. И снова открыла заветный файл. И снова улетела…

***

Кри Та Ран дошел до комнаты его аини чуть погодя. Нашел по запаху высохшей крови и пота, оставшихся в воздухе. Тем более, создатель сильно вспотел в последние минуты. Его найти было несложно.

А потом они стояли возле мальчишки, неподвижно замершего на кровати. С приоткрытой дверью, дожидаясь того самого, спасительного запаха.

Кристанрана вывел из забытья отнюдь не запах свежеприготовленной еды, хотя первое блюдо, из тушенных овощей с многочисленными приправами, уже начало наполнять пространство своим манящим ароматом. Нет, его пробудило какое-то странное чувство. Присутствия. Чего-то иного. Кого-то другого. И даже не резкий запах пота усталого тела, не запах крови. Нет, кто-то другой стоял рядом.

Мальчик медленно разлепил веки. Бледный-бледный, усталый.

Не удивительно: после того ужасного падения его, размазанного в кровавое месиво, вперемешку с искусственными и природными материалами из летающей птицы, соскребали, выбирали от металлических частей и кристаллов. Потом отделяли его останки от останков его родителей. Потом разделяли на молекулы в специальных емкостях, каждого из пострадавших по отдельности. Потом врачи — люди, кианины и роботы — двое суток собирали каждого заново, подмечая упущенные фрагменты тел и органов, поспешно отдавая заказы на доставку искусственно выращенных клеток и фрагментов органов, целых органов.

Он единственный выжил. Только у него сердце и легкие подлежали восстановлению. Может потому, что их не задело прогибающимся металлом внутренностей птицы. Или потому, что та часть птицы, в которой летел он, зашиблась об землю на несколько мгновений позднее, а вся сила удара ушла на родителей. А может… или все то было к тайнам жизни? Вроде и понятым, вроде уже расковырянным дочиста, но… Эта жизнь иногда подкидывала сюрпризы. Дикая природа… Иногда ее действия были непредсказуемы. Вот почему они упали с одной высоты, одинаково были смяты и раздавлены, но выжил только он один?..

А впрочем, Кристанран и не думал ни о чем таком. Он сколько-то мгновений рассматривал потолок комнаты, в которой лежал, узнавая давно привычные узоры. Он запоздало отметил, что через просторные окна с ки-стеклом льется яркий свет. Значит, уже день. Значит, на стенах домов, напоминающих россыпь причудливых кристаллов, сейчас играют солнечные лучи. Город мерцает сотнями бликов, нежных, ярких. То время, когда людям не рекомендовано самим управлять летающими птицами без специальных очков, а лучше — довериться автопилотам, точно выверяющим курс и учитывающим траекторию других летающих средств. Но… Летающие птицы… почему так душу от ужаса скрутило при упоминании о летающих птицах?..