Рассинхрон (СИ) - Кокоулин Андрей Алексеевич. Страница 17
– А двойник там что, приобретает? – хмыкнул Ингрейв.
– Ни коим образом! – вступил старик. – Двойник в доминантном мире остается двойником, но его распад происходит медленнее, чем распад доминанта в отражении. Мы изучаем этот вопрос. Посмотрите на девушек.
Детектив повернул голову.
– Ну.
– Кто из них доминантки? – спросил старик.
– Эти пятеро, – показал пальцем Ингрейв. – Они ярче остальных.
Старик улыбнулся.
– Все восемь.
– Как?
– Очень просто. Три девушки находятся здесь уже больше года. Пять других – где-то пять-шесть месяцев.
30.
– Эй-эй! – К отцу с сыном придвинулся патлатый. – Так это что, доминанты здесь не выживают?
– Выживают, – сказал старик. – Но окружающее пространство словно выпивает их доминанту. Если они не вернутся вовремя в свой мир, возможно, их ждет участь рядового отражения, оставшегося без хозяина.
– Это какая участь?
– Распад. Смерть. В течение двух-трех лет.
Патлатый нахмурился.
– Эй! – повернулся к Ингрейву он. – Так это все вранье про свободу? – «Винчестер» его словно бы случайно выбрал целью колено детектива. – Всего три года, а потом обратно копией работать? Я за три года…
– Заткнись, – оборвал его Ингрейв. – Эти тебе сейчас и не такого наговорят. Видел умников в борделе?
– Я говорю сущую правду, – никак не хотел успокаиваться старик.
– Ты тоже заткнись, – наставил на него пистолет детектив.
– Папа! Не стоит! – с испугом сказал молодой доминант и потянул отца вниз.
– Лео, – дрожащим голосом произнес старик, и в его глазах стыло искреннее недоумение, – я же не соврал ни в едином слове. Почему я вдруг должен молчать?
Он все же дал опустить себя на пол.
– Послушай сына, – сказал Ингрейв, – это сохранит тебе жизнь.
– А я вот не понял, – патлатый наставил ружье уже в грудь детективу. – Что получается-то? Мне не нравится, когда меня начинают держать за дешевое отражение.
– А ты нечто другое? – ухмыльнулся Ингрейв.
Несколько секунд они сверлили друг друга взглядами. Элла Фитцджеральд пела о летнем времени.
– А ты сам?
– Я – рассинхрон!
– Действительно? – приподнялся старик. – Это же очень интересно! Феномен рассинхрона совершенно не изучен. А уж его носители и подавно! Просто потому, что это очень редкое явление. Возможно именно вы являетесь, так сказать, ниткой, что сшивает оба мира.
– А не наоборот? – спросил Ингрейв.
– Это как раз можно выяснить. Если...
Патлатый стукнул каблуком по столику.
– Хватит! Мне нужен ответ!
В холле вдруг установилась тишина. Элла Фитцджеральд смолкла. Никто не пошевелился. Стало слышно, как под потолком медленно крутятся, поскрипывая, лопасти вентилятора.
– Все же ты не совсем свободен, – сказал Ингрейв. – Тебе хочется убить меня, как твоему доминанту – Хэнка.
– Что?
– Не направляй на него ствол! – потребовала горничная, сжимая револьвер двумя руками.
– Да!
К горничной присоединился официант. Кажется, у него был «вальтер», модель 38. Но снятый с предохранителя или нет, Ингрейв не знал.
– Вы вообще не вякайте!
Два охранника, сторожившие людей за дальними столиками, двинулись в центр холла, чтобы поддержать патлатого.
За их спинами Ингрейв увидел мужчину в синем пиджаке, рубашке со стоячим воротником и с набриолиненным коком над узким лбом. Он появился из левого коридорного рукава и всплеснул руками:
– Боже! Что здесь происходит?
Охранники оглянулись. Патлатый повернул голову. А Ингрейв отреагировал единственно возможным для себя способом – нырнул вниз, под «винчестер».
И выстрелил.
31.
Патлатого швырнуло на диван. Ружье под пальцами ослабевшей руки послало заряд картечи в сторону лифта. Поднялся визг. Серый свитер патлатого под кожаным пиджаком принялся намокать красным.
Дальше случилась звонкая перестрелка, в которой Ингрейв на несколько секунд потерял ощущение, где свои, а где чужие. Стреляли, казалось, все, стреляли кто куда. Те, кто не стрелял, лежали, стараясь быть как можно незаметней.
Мужчина с коком визжал громче всех. Патлатый пускал розовые слюни. Старик-доминант смотрел на Ингрейва полными ужаса глазами. А что ему мог сказать Ингрейв? Рассинхрон, господин исследователь.
Он выхватил из руки патлатого «винчестер». Бумм! Бумм! – рявкнуло ружье в сторону засевших за одним из диванов охранников. Полетели клочки ткани. Какая-то фигура упала на дальнем плане. Дьявол! Кажется, он подстрелил девчонку!
Револьверы охранников ответили, заставив детектива нырнуть под защиту мебели. Брызнули щепки. Откуда-то сбоку ахнуло еще. Едва не запнувшись о чьи-то ноги, Ингрейв перебежал к горничной, присевшей за креслом.
– Как ощущения? – спросил он ее.
И почувствовал горячий поцелуй на небритой щеке.
– Свобода! – прокричала ему в ухо горничная.
– А патроны есть? – спросил Ингрейв.
– Нет! – радостно ответила она.
– На, – детектив вручил ей «винчестер». – Передергиваешь, стреляешь. Поняла?
Горничная кивнула. Глаза ее блестели, как у кокаинщицы. Рот то и дело растягивало вширь, в безумную улыбку.
– Эй, – позвал Ингрейв официанта, прижавшегося к дивану через проход. – Как ты?
– Супер!
Официант резко распрямился и выстрелил куда-то в пространство.
– А где Клондайк?
– Кто?
Официант присел и зашипел, ударившись локтем.
– Мальчишка, – сказал Ингрейв.
– Там где-то, – кивнул вглубь холла официант.
– Не видел?
– Не.
Стрельба усилилась. Что-то билось, что-то звенело. В воздухе повисла пыль. Две пули, одна за другой, попали в тумбу, заставив ее тяжело качнуться.
Бог знает, почему Ингрейв бросился на поиски гостиничного боя. Может, было в нем что-то от Хэнка. А может, кто-то вроде Хэнка ему и требовался. Мальчишка годился, мальчишка первый пошел за ним.
– Клондайк! Питер!
Ингрейв побежал через холл. Кто-то высунулся слева, и получил пулю. Фигура справа едва не уложила его выстрелом в упор, но была сметена картечью. Оказалось, что горничная, хохоча, бежит с ним рядом.
– Клондайк!
– Питер!
Мальчишки нигде не было. Вздрагивая, лежал старик-доминант. Его сын смотрел в потолок остановившимися глазами. Чуть дальше постанывал толстый двойник. Кто-то выл, кто-то кричал, чтобы прекратили стрелять. Пятна крови чернели на коврах под ногами. Кто-то пытался выбраться из-под стола, тяжело подбивая снизу столешницу.
Ингрейв добрался до диванов, после которых уже начинался коридор с комнатами. Последние стрелки, охранники или кто-то еще, прятались за стенными выступами.
Бумм! – бухнул «винчестер», словно разозленных шмелей вбивая в угол желтой стены. Краем глаза Ингрейв заметил девушку, обнявшую подушку. Несколько теней жались за ней, не разобрать, доминанты, отражения.
Бух!
Горничная вскрикнула, на рукаве ее блузы появилась кровь. «Винчестер» бухнул снова, и шрапнель вонзилась в пол.
– Клондайк! – снова крикнул Ингрейв.
Он вдруг заметил мальчишку, лежащего у диванной боковины. Лицо его было белое. Ладони он прижимал к форменной жилетке. Сквозь пальцы просачивалась темная влага. Толчок изнутри! – и ее больше. Еще толчок, и она переливает через руку.
– Господин Ингрейв, – мальчишке удалось приподнять голову.
– Лежи-лежи.
Ингрейв приземлился у раненого, оскалился, выстрелил наугад поверх дивана. Еще раз бухнул «винчестер». И перестрелка вдруг стихла.
– Я достала его! – крикнула горничная.
Пошатываясь, подошел официант. Пистолет выпал из его руки и глухо стукнул об пол.
– Делов наделали, – сказал официант, присаживаясь.
Ингрейв мотнул головой.
– Проверь там, чтобы сюрпризов не было.
– Ага.
На мгновение стиснув плечо детектива, официант поднялся и пошел в обход холла. Оглянувшись, Ингрейв увидел, как тот забирает оружие у мертвецов. Клондайк дышал тихо и мелко, губы едва подрагивали.