Неравный брак (СИ) - Сандер-Лин Галлея. Страница 25

То ли Ника, наконец, протрезвела от своей многолетней привязанности, то ли всё это время Дронов оставался для неё чем-то недосягаемым, как актёр на любимом постере, которым можно любоваться, о котором можно мечтать, но жить с которым она совершенно не готова. Можно даже сказать, что Пашка был для неё как красивый и ароматный десерт, попробовать который она так долго мечтала, а когда попробовала, то его вкус оказался вовсе не таким, как себе представляла.

Кого в этом винить? Десерт? Саму себя? Или, быть может, кондитера? Да и есть ли в такой ситуации виноватые? Она просто смотрит на этот чудесный десерт, за который многие готовы драться, всё так же восхищается тем, как красиво украшен, но, зная, каков он на вкус, не хочет его. А ведь стольким нравится, они пробуют, хотят ещё и ещё…

Сложно сказать, что сейчас творилось в душе Вероники и почему она решилась на кардинальные изменения в их отношениях, но ни о чём не жалела, а тепло к Паше всё равно останется в её сердце, не зря же они столько времени провели вместе, считай, с самого детского сада. Эти годы никуда не деть, просто восприятие у неё теперь несколько другое. Странное сватовство изменило привычный уклад, и совсем не в ту сторону, в которую мечталось.

Дронов сходил со сцены победителем. Он был полностью доволен собой, все, включая Дятлова, были довольны им, и, наверное, повышение теперь у него в кармане. А Ника… Она даже не собиралась с ним соревноваться. Ей-то эта заграничная поездка к чему? Жизнь в чужой стране и вдали от семьи её не очень прельщала. Так что пусть едет и будет счастлив. Хотя в первое время остаться тут без него будет сложно, слишком уж привыкла к его присутствию в своей жизни. Но она готова отпустить, пусть и не сразу.

Славик поднимался на сцену всё таким же запущенным и сутулым. На самом деле он среди присутствующих был далеко не самым непривлекательным экземпляром, так что пальцем в него никто не тыкал, а наоборот, внимательно следили и ждали, что выдаст на этот раз. Потому что во время тренинга многие ощутили на себе его острый язык и неоспоримые доводы.

Ковалевский представлял линейку дезодорантов, как женских, так и мужских. Казалось бы, скользкая тема, но он так мастерски манипулировал словами, что зрители совершенно переставали обращать внимание на его внешность. Женщины чувствовали себя исключительными, и им уж точно хотелось приобрести себе новинку, а мужчины ощущали уверенность и «неуязвимость», которые обретут, если воспользуются именно этими дезодорантами.

Дятлов сохранял суровое выражение лица, но его глаза улыбались. Кажется, он действительно хорошо знал и ценил Славу. Ну да, Ковалевский же не компостировал ему мозг одиннадцать лет подряд. Кстати, что там у Славки с голосом? Снова как-то странно подхрипывает. Неужели ночью всё же простудился в одном белье? Да ещё и спал поверх одеяла. Царапнуло чувство вины. Довела мужика до болезни, а ещё на коврике постелить грозилась.

Эх, Славик, Славик… Если оценивать его с той же колокольни, что и Пашу, то Ковалевский был тем десертом, вкус которого Веронике абсолютно не нравился (напробовалась в школе), как и его непривлекательная упаковка, и даже если этот невкусный десерт вдруг одной лунной ночью на крыше красиво украсили, от этого он не перестал быть невкусным.

Но если бы… если бы десерт вдруг изменил вкус, если бы из него можно было убрать те ингредиенты, которые горчат… Может, он стал бы не так уж и плох?

Отогнав эти странные мысли, Ника постаралась успокоиться и прогнать нервозность. Сейчас ей нужно выбросить из головы всё лишнее и сосредоточиться на деле.

Сегодня Вероника собиралась расти над собой, совершенствовать свои умения вести переговоры, убеждать, выступать перед огромной толпой и выходить победительницей. Хватит быть на вторых ролях! Пора взяться за собственную жизнь. Не ради Паши, не борясь со Славой, а ради себя и своего будущего.

С такими мыслями Вероника поднялась на сцену, оглядела присутствующих и начала. Она представляла шампуни для волос, и поскольку выступление изначально было рассчитано на двоих, то тут присутствовала и женская линейка, и мужская. Идеальный «номер» для двоих, для потенциальной пары, превратился в сольную партию, вести которую предстояло разносторонне, вживаясь в соответствующие гендерные роли.

Как ни странно, слова лились свободно, настолько содержание презентации и доклада впечаталось в память. Но мало донести лишь смысл, сделать это нужно так, чтобы никому и в голову не пришло купить другую продукцию, а не ту, что предлагает она. По мере выступления Ника обнаружила, что ведёт себя практически так же, как до этого Паша, только на женский манер. Она соблазняла каждым словом, завораживала взглядом, не давала расслабиться, растекаясь мёдом и затягивала в свои сети, а под конец речи плавным движением сняла заколку и, как девушки в подобной рекламе, встряхнула копной рассыпавшихся по плечам волос.

— А вы любите себя так же, как люблю себя я?! — она завершила выступление рекламным слоганом и обворожительно улыбнулась, взглядом хищницы оглядывая присутствующих.

Тишина, висевшая в зале, после секундного колебания взорвалась градом аплодисментов. Вероника сама не верила в то, что вытворяла на сцене. Подобной раскованности за ней никогда замечено не было, но в этот момент она чувствовала себя так хорошо, будто наконец нашла своё место.

Дятлов смерил её взглядом, в котором (о да!) сквозило удовлетворение. На ватных ногах (её до сих пор немного потряхивало от эмоций) она спустилась со сцены и прошествовала к своему месту. На лице Пашки была такая ядрёная смесь восхищения и ошеломления, что в пору было гладить себя по голове и угощаться конфетами. А вот Славка кривил губы в усмешке, будто говорил: «Давно бы так!»

Последовавший за мероприятием небольшой банкет позволил пообщаться с коллегами в неформальной обстановке. Все обменивались визитками и контактами, со многими и правда захотелось продолжить знакомство. Виктория нашла себе кавалера на вечер и активно строила ему глазки. В общем, народ расслаблялся и хорошо проводил время.

Дятлов о чём-то беседовал со Славой, поглядывая на Нику, но с ней самой не заговаривал. И что бы это значило? А Пашка весь вечер держался рядом, отгоняя от неё парней из других филиалов, которые то и дело пытались завести разговор.

После семи часов все начали расходиться: в восемь последний автобус, а ещё нужно собраться, ведь работу завтра никто не отменял. Те, кто были на своих машинах, не так спешили, но тоже прекрасно понимали, что провести половину ночи за рулём не самая лучшая идея, особенно если утром рано вставать.

Вероника вышла из гостиницы без пятнадцати восемь и собралась направиться к автобусной остановке. Честно говоря, она была не готова провести несколько часов с Пашей наедине, поэтому отказалась от первоначальной идеи ехать на его машине. Однако возле Пашкиного автомобиля кроме самого хозяина стоял Славик, который двинулся Нике наперерез и преградил дорогу.

— Верунчик решила показать гонор и немного покапризничать? — начал он. — Ты правда думаешь, что мы отпустим тебя одну на ночь глядя?

Вероника задохнулась от возмущения:

— Знаешь, Мухомор Мухоморыч, мне не пять лет, и я сама решу, как и куда ехать! Я же не отправляюсь автостопом. А от поездки на автобусе ещё никто не умирал.

— Даже я решил вас потеснить и вернуться на машине. Так что или ты едешь с нами на машине, или я еду на автобусе вместе с тобой, — безапелляционно заявил Слава и сложил руки на груди.

И ведь исполнит угрозу. Ехать со Славкой и терпеть всю дорогу его разговоры? Она рассчитывала устроиться где-нибудь подальше от него, но теперь он обязательно сядет рядом, назло, иного не дано. Ну уж нет, увольте!

Честно говоря, трястись в автобусе с толпой народу Нике не очень хотелось, так что она была благодарна Ковалевскому, что он решил ехать с ними и разбавит своим присутствием тяжёлую атмосферу, которая обязательно повиснет в машине, стоит ей остаться с Пашей наедине. Нет, сейчас как раз такой момент, когда им с Дроновым нужен третий.