Арчибальд Малмезон (ЛП) - Готорн Джулиан. Страница 19

   В отношении вопроса о незаконности имелись некоторые неудобные обстоятельства. Сэр Кларенс знал, что у него есть брат, рожденный вне брака, и, возможно, он также знал, что документы, касающиеся его собственного рождения, не находятся там, где он мог бы их найти. Возможно, он даже сознавал, что если бы его титул был оспорен, то возникли бы серьезные трудности в его отстаивании. В то же время, сэр Кларенс был полностью убежден в том, что титул принадлежит ему по праву. История незаконнорожденного сына была знакома ему и остальным членам семьи во всех подробностях. Конечно, эта тема не была желанным предметом обсуждения, но это был признанный факт семейной истории. Сэр Джон в юности вел не вполне приличную жизнь и завел немало связей, прежде чем стать баронетом. Одной из таких связей была связь с дочерью арендатора; она продолжалась до тех пор, пока Джон Малмезон не вступил в брак. Примерно в то время, когда состоялось бракосочетание, у дочери арендатора родился ребенок; сам Кларенс родился примерно через год. Ребенок прожил всего пять или шесть лет; после его смерти мать уехала в Лондон, и с тех пор о ней никто ничего не слышал. Это было известно; единственная проблема заключалась в том, что никто не мог сказать, что стало со свидетельством о рождении Кларенса или о смерти первого ребенка. Следовательно, для злонамеренного человека открывались возможности утверждать то, что утверждал сейчас достопочтенный Ричард.

   Откуда же достопочтенный Ричард получил информацию об отсутствии этих бумаг? Об этом никто никогда не говорил вне семьи. Следует только заметить, что его брат, лорд Эпсом, не желая иметь к этому делу никакого отношения, явно и решительно от него отстранился. Но это не остановило Ричарда; он получил информацию, он определился с планом действий, и должен был довести дело до конца. Он не сомневался в своем успехе и, вероятно, ожидал от него не только солидной материальной выгоды, но и удовлетворения своей неприкрытой вражды. Ему доставило бы особенное удовольствие увеличить свое благосостояние за счет сэра Арчибальда Малмезона.

   Учитывая столь плачевную для себя перспективу, молодой баронет встретил выпавшее на его долю испытание с похвальной стойкостью. Те, кто видел его, смотрели на него с любопытством, ожидая от него тревоги, если не отчаяния. Но он сохранял удивительное спокойствие, смягчавшее его обычную надменность. Беседуя со своими адвокатами, он не казался ни взволнованным, ни беспомощным, и вообще, вел себя так, словно его победа над своим противником не вызывала никаких сомнений. На что же он рассчитывал? Неужели на то, что титул столько времени оставался неоспоренным? Строил ли он свои надежды на возможном пробеле в цепи доказательств Пеннрояла? Можно было только догадываться. И вот подошло время, когда догадкам надлежало превратиться в уверенность.

   Наступила осень 1825 года. В один прохладный, ясный, но серый день, сэр Арчибальд оседлал свою лошадь и верхом отправился в свое поместье. Примерно через час он подъехал к пруду, который, как уже говорилось, располагался на границе между Малмезоном и землей Ричарда Пеннрояла. Приблизившись к этому месту, он увидел вдали фигуру женщины, тоже верхом на лошади. Это была Кейт - миссис Пеннроял. Она медленно двигалась ему навстречу, так что вскоре, если только кто-то из них не изменит направления, они должны были встретиться на берегу пруда.

   Сэр Арчибальд уже много месяцев не встречался с этой дамой, и, когда узнал ее, первым его побуждением было натянуть поводья. Затем он взглянул, не поступит ли она именно так. Но она двигалась по-прежнему, и он, вызывающе улыбнувшись, тронул лошадь, и через несколько мгновений их разделяло всего полудюжина ярдов. Они остановились, словно по обоюдному согласию.

   Как прекрасна она была! Сэр Арчибальд заметил это и заскрежетал зубами в бессильной ярости. Она должна была принадлежать ему.

   - Добрый день, миссис Ричард Пеннроял!

   - Добрый день, Арчибальд!

   Его имя, произнесенное так нежно, с такой сладостной фамильярностью, заставило его кровь закипеть. Он ожидал холодности и формальности.

   - Я не ожидал, что мне выпадет честь встретить здесь вас, - сказал он. - Но, мне кажется, мы уже встречались здесь раньше. - Это было в те дни, на которые Арчибальд оглядывался, как изгнанник оглядывается на родину. Его лошадь сделала несколько шагов вперед, и всадник остановил ее только тогда, когда оказался на расстоянии вытянутой руки от всадницы. - Кажется, это было давно, и все же, когда я смотрю на вас, мне кажется, это случилось только вчера.

   - Вы изменились сильнее, чем я, - ответила дама, пристально глядя на него. С физической точки зрения так оно и было; мальчик превратился в красивого молодого человека, но Арчибальд истолковал ее слова иначе и с горечью ответил:

   - Может быть, вы изменились меньше, но это малое в вас вызвало все те перемены, которые вы находите во мне.

   - Значит, вы сердитесь на меня? Я рассчитывала на обратное, - произнесла миссис Пеннроял с печальным достоинством, которое ей очень шло.

   - Сердиться на вас? - вырвалось у Арчибальда, и лицо его вспыхнуло. - Неужели поступить подобным образом вас заставило желание... сохранить мою дружбу?

   Миссис Пеннроял прервала его, гордо выпрямившись.

   - Простите, сэр, но я вовсе не собиралась ничего вам навязывать. Если вы хотите быть моим врагом, вы в этом вольны; а я, возможно, научусь быть вашим.

   Сказав так, она начала разворачивать лошадь. Но Арчибальд, оказавшийся в неловком положении и не желавший оканчивать разговор подобным образом, тронул свою, и снова оказался рядом с ней.

   - Вы меня неправильно поняли, - сказал он. - А что еще мне оставалось подумать? Вы ведь не станете отрицать, что ваш... что Ричард Пеннроял не выказал себя моим другом.

   - Я не стану отрицать ничего из того, в чем вы сочтете нужным обвинить меня, сэр, - ответила леди, все еще обиженная и возмущенная, но от этого еще более прекрасная.

   Арчибальд подумал, что она, возможно, не совсем справедливо несет ответственность за недоброжелательность другого человека, даже если этот человек был ее мужем; и от этой мысли - к другой, что она, возможно, склонна сочувствовать своему мужу, перейти было очень легко. Это предположение снова заставило бешено забиться его сердце, а глаза заблестеть. Он схватил ее лошадь под уздцы.

   - Не уезжайте! Давайте еще немного поговорим, раз уж встретились.