Поверишь в любовь? (СИ) - Романова Наталия. Страница 17

— Никогда! Слышишь меня? Никогда не подвергай свою жизнь опасности!

Второй удар был ещё сильнее, а третий пришёлся на бёдра, и Настя поняла, что до этого не было больно, больно сейчас.

— Всё, — Ник дёрнул на себя Настю, прижал с силой, впечатал в своё тело, втиснул и впился в губы отчаянным, жадным поцелуем.

Ливень моментально стирал следы слёз, но жар, который вспыхнул во всём теле Насти, он погасить не мог. Она ничего не могла сделать, ни о чём не могла думать. Странная, древняя, могучая и пугающая энергетика Алтая толкала её к Нику, заставляла отвечать на поцелуи, приветствовать его губы на щеках и шее, руку на груди под насквозь промокшей футболкой. Она бы отдалась сейчас, здесь, совершила древний ритуал и не жалела об этом никогда до конца своих дней. Настя настолько отчаянно хотела Ника, что не могла стоять. Если бы он не держал её крепко, жадно прижимая к себе, она бы упала, распласталась в потоках воды по камням и липкой грязи.

Ник постепенно ослаблял хватку, расслаблял руки, высвобождал губы.

— Ну, теперь скажешь, почему убежала? — Ник говорил громко, заглушая грохот ливня.

— Ты сам всё знаешь, — Настя пробурчала и двинулась в сторону палаточного лагеря, как она считала. Возвращаться в баню, к пьяным, отвратным лицам не хотелось совсем.

— Не знаю, — Ник пошёл рядом, развернув Настю в сторону, она не придала значения жесту.

— Парилка!

— Что же тебя шокировало в помещении, где ты парилась часом раньше?

— Ты.

— Давай-ка нормально расскажи. Ты заглянула, а там я… что?

— Парил Андрея, он лежал на верхнем полоке, ты парил его двумя вениками, с двух рук.

— До этого счастливого мгновения я и тебя, помнится, веничком отходил, хотя слаба ты для настоящей бани. Дальше-то что?

— Марина лежала на нижнем полоке, прямо перед тобой.

— А с меня скатилась простыня, — продолжил Ник за Настю. — При подобных конфузах обычно отводят глаза, уходят под благовидным предлогом. Марина осталась, что говорит о ней, а не о моих намерениях.

— Всё равно.

— Голое тело — это просто голое тело.

— Иногда банан — это просто банан?

— Умная какая, ты точно сестра Веселова? — Ник посветил фонариком перед собой. — Пойдём, замёрзла ведь.

— Замёрзла, — согласилась Настя.

Она уже не чувствовала рук и ног, зуб не попадал на зуб, коленки кололо как иголками, ливень продолжал бить по лицу. От холода она даже злиться на Ника за выходку с ремнём не могла. Не видно ни зги! Только свет от фонарика, остальное — ночь и холодный дождь.

— Осторожней, руку дай, — громко сказал Ник. Она почему-то всё время вырывала руку, будто всерьёз могла уйти куда-нибудь в темноте.

В этот момент Настя оступилась, покачнулась на скользком камне и рухнула вниз, с ужасом понимая, что упала она в воду. Настолько ледяную, что струи дождя, хлеставшие с ещё большим остервенением, показались тёплыми. Словно миллиарды маленьких иголок прошили всё тело Насти, сковывая страхом и холодом.

Ник тут же выхватил девушку из воды, тряханул, как куклу, стряхивая воду, от всей души выругался и на землю больше не ставил, так и донёс к палатке. Он раздел её прямо под дождём, стаскивая насквозь промокшие вещи, и затолкал голую девушку в палатку. Настя вспомнила стоимость этого высокотехнологичного чуда и поблагодарила мысленно Влада. В палатке было сухо, даже тепло, дождь лупил по натянутой ткани, барабанил изо всех сил, но внутрь не пробралось ни единой капли, не дул ветер, не протекало дно.

— Сейчас же одевайся, — рыкнул Ник и начал копаться в вещах Насти, не заботясь о том, что он тоже голый.

Вытащив несколько на его взгляд бесполезных вещей — а Настю вряд ли согрели бы кружевные розовые трусы, — Ник забрался в свой рюкзак и начал надевать свои вещи на девушку.

— Всё чистое, не переживай, — прокомментировал он свои действия.

— Я не переживаю, — процокала зубами Настя.

— Сейчас оденешься в сухое, отогреешься немного и пойдём к цубикам.

— За-за-за-чем? — чем больше на Насте оказывалось одежды, тем холоднее ей было.

— Баня, крыша над головой, тепло. Я туда тебя и вёл, но ты умудрилась в Аккем свалиться, прямо из рук! Ты знаешь, что вода здесь не больше пяти градусов? Как в Северном Ледовитом океане почти. Пришли туда, куда ближе. Сейчас закутаю тебя в свою куртку, как матрёшку, и оттащу в парилку.

— Я не пойду на улицу! — взвизгнула Настя, едва не подавившись куском сахара, который ей зачем-то засунул в рот Ник. — Там холодно, там ливень, — она снова заплакала. — У меня нога болит и… — она выразительно потёрла ягодицу.

— Задница, — подсказал Ник. — Что с ногой, показывай.

— Оденься, ты меня смущаешь, — трясясь от холода, прошептала Настя. — Я не сдвинусь с этого места «под благовидным предлогом», — напомнила его же слова.

Ник и глазом не моргнул, быстро натянул тренировочные штаны и футболку с коротким рукавом. Видимо, в палатке было тепло, он проигнорировал толстовку, откинув её в сторону, потом, подумав, натянул на трясущуюся Настю.

Настя протянула ногу, при одной мысли, что её сейчас лишат тёплого, уютного, большого носка Ника, становилось физически плохо, хотя, казалось, хуже уже некуда.

— Где болит? — Ник аккуратно покрутил голеностоп, внимательно смотря на Настю, а не на ногу. — Ничего страшного, до свадьбы заживёт.

— А лечить?! Там, наверняка, перелом!

— Максимум — вывих, могу приложить холод к ноге, — Ник уставился на девушку.

— Нет! — она взвизгнула и схватилась за носок, прижимая к себе.

— Носок надень, — примирительно сказал Ник.

С этими словами он забрал носок, надел его на ногу, спрятал ноги в спальный мешок, закутал, действительно, как матрёшку, и заставил лечь.

— На улицу я не пойду, — категорично заявила Настя, слыша свой голос уже во сне.

— Стася, Стася, походы — это, прямо, не твоё, — последняя фраза скорее всего приснилась Насте. Отогреваясь, она засыпала.

Глава 12

Сон был недолгим: сначала Насте стало жарко, следом холодно, ещё и неясный свет проникал сквозь веки. Она куталась с головой в спальник, становилось душно, а потом снова холодно и страшно. Дождь продолжал мерно стучать по пологу палатки, усыпляя, а засыпая, Настя то и дело просыпалась, то от холода, то от гнетущего, неясного страха. Полусонным сознанием она понимала, ей нечего бояться, но тревога никак не уходила, как и холод. Она тряслась сильнее и сильнее.

— Ник? — Насте казалось, она звала громко, а Ник всё не отзывался. — Ник!

С трудом открывая глаза, переворачиваясь, как гусеница в многочисленных одёжках, она посмотрела на Ника, лежавшего рядом, в том же спальнике, что и она.

— Лучше не спи, — отозвался Ник, с силой проводя руками по спине Насти.

— Умру от переохлаждения?

— Вряд ли, — Ник улыбнулся.

— Холодно, — пожаловалась Настя, непроизвольно щёлкнув зубами.

— Сейчас согреешься.

Он продолжал сильно тереть через слои одежды, Насте несколько раз становилось больно. Но тепло, исходившее от мест, где давили мужские руки, приятно растекалось по телу, и девушка только придвинулась ближе к Нику, вжавшись животом. Через многослойную, большую по размеру одежду она слабо чувствовала, но всё равно стало невыносимо приятно.

Настя осмотрелась. Свечи в специальных колбах, отдающие не столько свет, сколько тепло, создавали мерцание на светлых стенах, трепещущих под ветром и дождём.

— Романтично, — заметила она. Ник продолжал сосредоточено растирать девушку, не обращая внимания на им же созданный романтический антураж.

— Закачаешься, — он усмехнулся. — Гипотермия лёгкой степени, пониженная температура тела, артериальное давление, учащённый пульс, апатия — самое романтичное свидание в моей жизни, — он перешёл к рукам, тёр с такой силой, что Насте казалось, полетят искры, но она лишь довольно улыбалась. — Ты расширяешь мои горизонты, Стася.

Настя как-то глупо захихикала и ещё теснее прижалась к Нику, выпростав руки, чтобы обнять за шею. Мужские руки сместились на лопатки, ниже, на поясницу, надавливая так, что каждый раз Настя впечатывалась животом в Ника, следом прошёлся по ягодицам, дёрнув на себя и выше, и потом по ногам. Так несколько раз, методично, с силой растирая, кажется, каждый участок тела снова и снова. По плечам, рукам, лопаткам, пояснице, талии, по ягодицам, останавливаясь чуть ниже, в месте, где под бельём и тёплыми штанами особенно тонкая, чувствительная кожа, сменяя ладони на большие пальцы, а давление на поглаживание.