Укради мои слёзы... (СИ) - Светлая Лана. Страница 19

— Я скучал, — вырывается у меня непроизвольно.

Она резко поворачивает голову в мою сторону.

— Тимур… — предупреждение в её голосе заставляет меня торопливо продолжить говорить всё, что накопилось на душе за это время.

— Мне плохо без тебя. Мне реально хреново. Так, словно от меня отодрали кусок плоти. Я знаю, что в прошлый раз был не прав, ставя тебе такое условие, и даже не попытавшись сначала обговорить этот момент с тобой. Это действительно только твоя жизнь, которой я не имею право распоряжаться. И это, конечно, не оправдание моего поступка, но меня просто до усрачки пугает твоё состояние во время приступов. Даже не они сами, а та беспомощность, которую я ощущаю в тот момент. Я привык всё контролировать, а в те моменты, когда тебя так «накрывает», я… — перевел дыхание и продолжил свою исповедь. — У меня дикий страх, что однажды, когда ты не рассчитаешь свои силы, ты… — даже озвучить не смог то, чего я боялся больше всего.

Так себе признание в любви, конечно, но другими словами я просто не выразил бы всю гамму чувств, которые испытывал к ней. Даже скажи я просто «люблю» — будет звучать слишком банально и даже в какой-то мере не правдоподобно.

Она, прикусив губу, смотрела на меня широко раскрытыми глазами, которые заблестели от слёз.

Пересев к ней вплотную, я одной рукой обнял за талию. Притянув Диану к себе ещё ближе, практически обнимая, поднял вторую руку и нежно прикоснулся к дорожкам слёз, стараясь стереть их.

— Попроси меня и клянусь, я исполню твоё желание.

— Что именно попросить? — чуть заикаясь и негромко всхлипывая, она быстро заморгала, видимо стараясь остановить поток этих прозрачных капель.

Я наклонился и обнял Диану, прижимая её к себе крепко и в то же время осторожно, словно она хрустальная ваза, которая от любого неосторожного движения может разбиться на миллион осколков.

Зарывшись лицом в её волосы, приблизил губы к уху, чтобы еле слышно прошептать:

— Украсть твои слёзы!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Эпилог

4 года спустя

— Ну, что? Что скажешь? — голос Маши, полный надежды и нетерпения, немного сбил меня. Я посмотрела на секретаршу Тимура, предупреждающе шикнув на неё, чтобы она замолчала. Та покорна закрыла рот, из которого уже собирался вылететь очередной вопрос.

Уже спустя минуту я отпустила её руку и успокаивающе улыбнулась.

— То есть… да?! — с восторгом выдохнула она, правильно поняв мою улыбку.

— Однозначно!

Увидев её счастливое лицо, я даже немного приуныла.

Именно этого мне так не хватает в последнее время — видеть, что мои способности кому-то помогают.

Ну, ничего, потерплю. Осталось не так уж и много — какие-то три месяца. Наш договор с Тимуром подойдет к концу и «свобода попугаям», как говориться. А то, что я немного нарушаю уговор, всего-то несколько раз за эти шесть месяцев, ему не обязательно знать. Доказывать этому паникёру, что всё хорошо и никакой угрозы нет, бесполезно. Уперся, как баран, и даже слышать ничего не хочет.

Вот и приходиться проявлять осторожность, чтобы он не узнал, что я применяю время от времени свой дар в совершенно лёгких для меня случаях.

Дверь резко распахнулась, явив нашим с Машей очам моего супруга. Удивление от того, что в этом небольшом помещении, которое исполняло роль кухни, и где Маша готовила кофе, чай и лёгкие закуски, если Тимур задерживался допоздна на работе, присутствовала моя персона, быстро сменилось лёгким прищуром глаз, в которых тут же заплясало лёгкое подозрение.

Моя широкая невинная улыбка и слова «привет, дорогой» лишь укрепили его подозрения в том, что здесь что-то «не чисто». Он медленно перевел взор на секретаршу и применил свой фирменный ледяной взгляд.

Маша чуть побледнела, глаза виновато забегали по помещению.

«Мда, не быть ей шпионом — спалилась на первых же секундах», — подумала я с унынием, понимая, что серьёзного разговора с мужем мне не избежать.

— Что происходит? — голос Тимура был под стать его взгляду.

— Ничего, — я всё же попыталась провести его, помахав фотографией, которую держала до сих пор в руке. — Маша показала мне фото своего молодого человека.

Вернув девушке снимок, я пошла к Тимуру. Приблизившись, поцеловала того в губы легким и быстрым поцелуем, и потянула за собой в сторону его кабинета.

Уж если предстоят разборки, то свидетели нам точно не нужны.

— И что это было? — вопрос слетел с его губ, как только он закрыл за собой дверь.

— Ты это про что?

— Диана! — предостережение в его тоне заставило меня скривиться, словно я лимон проглотила.

— Ну, Тимур…

— Мы же договаривались! — грозно протянул он, приближаясь ко мне вплотную. — Никаких твоих «делишек», пока ты не родишь!

— Да там делов-то было — посмотреть и сказать, насколько серьёзно парень относится к ней. Ну, и стоит ли ей с ним встречаться.

— Посмотрела? — практически прорычал мой муж.

— Одним глазком, клянусь. Чувствую себя отлично — никакого дискомфорта ни у меня, ни у НЕЁ, честно-честно! Ты что же, думаешь, что я ничего не понимаю и буду зря рисковать? — обида в моём голосе заставила Тимура немного успокоиться.

Он очень осторожно положил на мой живот руку и нежно погладил. Тут же получил ответ от дочери, которая толкнулась изнутри, словно приветствуя своего отца.

Между ними была какая-то удивительная связь — стоило только ему прикоснуться к моему животу, она тут же начинала пинаться. При том, будь вместо Тимура кто-то другой — Марина, Мишка или Зоя со своими детьми — ничего, никакой реакции. Она затихала тут же, даже если секунду назад исполняла внутри меня какие-нибудь акробатические этюды.

Я поначалу думала, что дочь так на его голос реагирует. Говорят ведь, что дети даже внутриутробно различают голоса. Вот только моя теория потерпела крах, как только стало понятно, что даже молчи он в такие моменты, она всё равно «отзывалась» пинком.

Именно тогда у меня и возникли подозрения, что она всё-таки унаследует — если не весь, то хотя бы частично — мой дар.

— Ну, и что нам с твоей мамочкой делать? — пробурчал Тимур, наглаживая мой живот.

— Понять и простить, — непроизвольно вырвалась у меня знаменитая фраза.

— Я подумаю над этим, — совершенно серьёзно ответил супруг. — Поехали сразу домой? Или тебе ещё куда-нибудь надо? В магазин, например, купить что-нибудь к ужину?

— Да вроде всё купила, — пробормотала я, пытаясь вспомнить, что могла пропустить. — А Миша сказал, во сколько они точно приедут?

— К восьми, если ничего не изменится, — Тимур пошел к своему столу, чтобы выключить компьютер.

— Он что-нибудь тебе рассказывал про свою девушку? — моё волнение заставило мужа усмехнуться, а меня немного обидеться. Теперь чтобы что-то подробнее узнать о делах брата, мне приходилось выпытывать эти сведения у Тимура.

За эти четыре года он стал для Миши и отцом, и старшим братом, и самым близким другом, которому мог доверить всё что угодно. Хотя в первое время к появлению Тимура в моей… хм-м… в нашей с братом, если быть точнее, жизни он отнёсся довольно настороженно.

Со временем — и на это ушло больше двух лет, в течении которых только целый год заняли две операции в Израиле, а затем четырнадцать месяцев восстановительного периода уже дома в больницах — он понял, что Тимур никуда не денется.

И к тому моменту, когда Миша окончательно встал на ноги, Тимур для него стал абсолютным авторитетом, к которому он прислушивался и с кем делился самым сокровенным. Именно с подачи и по совету Тимура брат поступил в этом году на инженера. На моё ворчание по поводу того, что может Миша хотел стать по профессии кем-то другим, муж спокойно пояснил:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Диан, у парня реально все задатки к этой профессии. И поверь, она ему действительно нравится. Я не стал бы принуждать Мишу к тому, чего он не хотел бы сам.