Звезда Гаада (СИ) - Свительская Елена Юрьевна. Страница 25

Взмах крыльев. Я растерянно повернулась, чтоб посмотреть на птицу, рискнувшую сюда забраться. Нет, на белокрылого парня, опустившегося на гору. Стройный, голубоглазый, светловолосый, красивый… Да это ж тот поганец, который меня оскорбил в первый мой день в этом мире! И… его ж Гаад заживо сжёг!

Отчего-то мне стало очень интересно, что ж такое творится в этом мире. Или это всё мой бред? Что ж тут правда, что вымысел, а что видение? Как отличить настоящее от иллюзорного? Они так похожи! А если я стану задавать странные вопросы, то со мной сделают что-то плохое. Ха, сначала надо очнуться.

— Раскаялся, гад? — язвительно осведомился парень, похожий на ангела.

Он скрестил руки на груди и его крылья исчезли. Теперь он как обычный человек. Правда, те не оживают после того, как умрут.

— Снова ты? — похоже, его появление сдуло у хранителя всё желание просить прощенье у Небес.

— И ты ещё смеешь на меня ворчать и так смотреть?! — взорвался блондин, — Из-за тебя я уже триста двадцать лет прихожу сюда каждую неделю, слёзно вымаливать приход нового Посланника!!!

— А ты не плачь, — Гаад фыркнул, — В твои луковые слёзы никто не верит! И вообще можешь сюда не ходить — и будь что будет.

— А мир? — с надрывом спросил мой оскорбитель, — Тебе его и людей не жалко?

— Лучше уж конец света, чем такое же милосердие, как у тебя.

Судя по их лицам, парни сейчас подерутся. Возможно, хранитель укокошит скандалиста, а тот опять появится так, как будто ничего и не было. Скучно.

И до чего этот каменный круг некрасивый. Заменить бы серые пятна на пластине на красные, эдакие перламутровые или искрящиеся. Можно даже золотистыми буковками написать что-то. Хм, а чего бы написать? К примеру: «Ребята, давайте жить дружно!». Эх, ностальгия по родному миру и детству пробрала. Вот ведь штука жизнь: живёшь себе и не ценишь, думаешь, фигня какая-то, а как потеряешь, так оказывается, что то была драгоценность. Или надпись лучше сделать бордовую? Например, вместо серого искрящийся красный, а по краям перламутровые бордовые буковки. Да, вышло бы загляденье. Эх, изменить бы!..

К моему искреннему недоумению и восхищению плита изменилась согласно моим желаниям — появились красные пятна, маленькие и большие. Мне захотелось к ней прикоснуться. И попрыгать на ней. Чудо настолько запудрило мне мозги, что я уже и не задумывалась, что в таком виде у меня ни ног, ни тела нет.

Какой-то проблеск, вспышка — и я уже стою босыми ступнями на плите, около Гаада. Правда, ни ног, ни прочего у себя не наблюдаю, а такое ощущение, будто всё на месте. Ну этих спорщиков! Я лучше вот так покружусь. Ух ты, здорово! И воздух тут такой чистый, свежий, и каменюка эта так приятно прикасается к ступням… Лучше не задумываться, как я всё это чувствую.

От восторга засмеялась, ещё перекружилась, врезалась в хранителя, тот испуганно отпрянул, я — в другую сторону.

Черноволосый недоумённо взглянул сквозь меня, потом под ноги. Светловолосый посмотрел туда же. И оба застыли с такими лицами, что хоть картину рисуй.

— Что за?.. — растерянно произнёс Гаад.

— Знак Небес, — нахал с недоумением прочёл надпись, — Или кто-то развлекается, оскверняя святыню.

— Или у Стража Небес своеобразное какое-то чувство юмора? — чернокрылый недоумённо потёр лоб тыльной стороной ладони.

Ой, мамочки, надо делать ноги!

Парни растерянно оглянулись в мою сторону, ниже пояса. Ай, в воздухе возникли очертания моих ступней! Я не это… я хочу оказаться подальше отсюда!

Карст нарезал круги по комнатке Гаада. Я равнодушно следила за парнем, недоумевая, почему не решаюсь покинуть это противное место. Надежда или предвкушение чего-то особого удерживают меня здесь? Рыжий на грани… Какой? О чём он думает? Из чего выбирает?

И резкое яркое осознание: он решает, помочь ли мне тем единственным способом, которым может. Как человек Карст бессилен. Вот если б он был изначальным хранителем… только их тут почти не осталось.

Как ни пытаюсь сосредоточиться, внутри меня только обрывки какой-то информации. Понимаю совсем чуть-чуть: в этом мире Равновесия нет. И во мне его нет. Так что мы очень похожи. Потому-то и притянуло меня, то ли по выбору души моей, то ли по зову его.

Здравствуй, мир неведанный! Горемычный мой, будь здоров!

Есть здесь люди сильные, они ой как много изменить бы могли, да только сломаны, та же буря в душе, те же осколки чувств, тот же стон по утерянной гармонии. Может, мы вместе сможем что-то исправить, если уж поодиночке не удалось?

А Карст хоть и обычный, из людей, но сердцем чувствует, где-то в уголке сознания понимает он, что в данной ситуации, когда я вот-вот утону в пучине хаоса, белокрылых хранителей сюда никто не пустит, да ради меня из них никто и не придёт, а единственная изначальная хранительница далеко, моих сил уже не хватит вырваться. И есть один только путь, чтобы привести меня к Равновесию. Нет, есть другой, он всегда был, я это чувствую… А спроси меня кто сейчас: так и не смогу объяснить. Но пока в сердце моём много злобы, много боли да океан горечи разливается, смогу ли я пойти по изначальному пути? Мне пока только один выход, да с чьей-то помощью. Только море Света да бескрайняя гладь теплоты нужны. Это есть у всех изначальных хранителей, да у белых что-то осталось, пусть и не в таком чистом виде, как в старину.

Страшно когда в душе море хаоса бушует, волнуется, плещется… Только каждую ночь сменяет рассвет, да во мраке и холоде бездонного неба сияет хотя бы одна прекрасная звезда. Значит, выход есть. Он был и будет. И у меня есть ключ от этой беды да возможность выйти в новую жизнь. Там, где буду кому-то чем-то полезна.

Чувства спутались в клубок желаний. Торчат оттуда концы да петли мыслей.

Карст на грани. Он перед выбором. Если решится — спасёт меня, которая ему никто, а ещё станет одним из тех, кого так люто ненавидит. Я не знаю, как бедняга жил с тех пор, как его родственники и знакомые погибли. Только чувствую, сколь сильна была его ненависть к устроившим эту бойню. Каково же тебе, выпавшему из Равновесия, несколько лет терпевшему боль, стать одним из них? Каково ж тебе придётся перед немногими своими друзьями из здешних? Может, они тебя вышвырнут и забудут и дружбу, и все свои обещания. Или зверски убить захотят.

Ты всё это понимаешь, правда, Карст? Если не умом, то сердцем точно! Я не жду от тебя помощи. Если уж мне-то плохо, то почему ты должен жертвовать собой? Признаюсь, когда-то мечтала, чтоб и остальным стало так же плохо как мне, чтоб они наконец-то поняли, какая бездна отчаяния живёт во мне. Только сейчас поняла: это всё ерунда, но твой выбор… твой выбор…

— Если бы я только мог, о Небеса!.. — слетело с губ парнишки.

Милый, да зачем же ты? Не надо! Оно того не стоит!!! Я… я ничего не могу сама! Я просто бесполезная. Самая обычная. Хуже, чем обычные. Я ничего не смогу изменить. Я…

Что-то тёплое и светлое появилось в нём, где-то около сердца или солнечного сплетения. И большие красивые белые крылья появились за его спиной.

Поздно. Назад пути у Карста не осталось. И полоса Света скользнула с ладони новоявленного белого хранителя. Мягкая, тёплая полоса… А меня так и потянуло к нему, к этой приятной, ласковой силе, которая родилась в нём.

Рыжий почувствовал, как мне это необходимо, шагнул к кровати, приподнял моё тело, обнял. Его сила заструилась вокруг нас, разлилась по комнате и та невидимая, но что-то чувствующая, как-то думающая часть меня ощутила её. Какая чистая сила! Какая живительная и необходимая… Как глоток воздуха около приоткрытой балконной двери, как глоток жизни в мёртвом помещении, прожаренном обогревателем… Зимний холод может быть сладким после духоты…

Я потянулась к источнику тепла и света всей душой. И всё вокруг меня вздрогнуло, поплыло, смешалось…

А его сила намного чище, чем у многих хранителей, пришедших после изначальных…

Вздрогнув, очнулась. Белый хранитель обогревал меня своими руками, дыханием, силой. Мир, ещё недавно злой и печальный, суматошный, отчаявшийся, вдруг стал спокойным и уютным. В таком можно ещё пожить.