Девяносто девять - Хайнс Джеймс. Страница 10

Грегори пошел по траве по направлению ко рву, окружавшему внутреннюю часть насыпи. Он достиг дороги, которая шла между мегалитами и кромкой рва, и повернул налево. «Семь сестер» и англичанин на стене паба, разрисованный, как типичный полинезиец, напомнили ему о пресловутой конференции, и Грегори решил ни в коем случае не совершать никаких обходов по левую руку от чего бы то ни было. Однако стоило ему ступить на дорожку, как из-за первого громадного мегалита на расстоянии пяти шагов от него появился какой-то человек. Это был тот самый мужчина с граблями, которого Грегори видел в первые мгновения своего пребывания в поселке. Теперь он имел возможность разглядеть его поближе. Перед Грегори стоял довольно тучный лысеющий мужчина в синем комбинезоне, на котором был приколот зеленый дубовый листок – эмблема Общества охраны национального достояния. Как-то застенчиво взглянув на Грегори, он опустил грабли на землю и стал с комичным усердием скоблить ими сырую траву, загородив тем самым дорогу Грегори.

– Извините, – произнес Грегори, за чем последовало неуклюжее суетливое движение с обеих сторон. Человек из Общества охраны национального достояния тоже пробормотал извинения, бросая странные взгляды на Грегори и каждым своим шагом все больше загораживая ему дорогу.

Грегори вздохнул и развел руками, улыбнувшись мужчине отчаянной улыбкой. Как это характерно для чудаковатых британцев: рабочий скребет граблями там, где скрести нечего, и загораживает дорогу! О, сколько раз ему приходилось сталкиваться с чем-то подобным, снимая свою программу! Однажды в совершенно жуткий день на острове Пасхи, когда проливной дождь лил без перерыва, а им необходимо было выбрать место для съемок Грегори у статуй Рано-Рараку, дождь наконец прекратился, облака разогнало, и на небе появилось яркое солнце. И тут съемочная группа начала стучать по наручным часам, откашливаться и намекать на то, что настало время перерыва. Когда же Грегори запротестовал, Мартин просто пожал плечами и, уходя вместе с членами съемочной группы, сказал: «Перерыв на чай, ничего не поделаешь, дружище».

– Обходите круг, сударь? – спросил мужчина из Общества по охране национального достояния, скребя землю граблями и клочьями вырывая траву.

– Хотелось бы, – ответил Грегори, пытаясь отстранить мужчину.

– Сэр, должен вам сказать, что если вы следуете рекомендациям путеводителя, – заметил мужчина, сделав паузу в своем насилии над лужайкой, – то вы избрали неверную дорогу.

– Путеводителя?

Грегори инстинктивно коснулся книжки, лежавшей в кармане его куртки.

Мужчина искоса глянул в противоположную сторону, и Грегори показалось, что он хочет ему подмигнуть.

– Я видел, как вы выходили из магазина, – произнес он доверительным шепотом. – Я бы на вашем месте, – продолжил он уже громче, вновь начав колошматить землю граблями, – пошел бы в противоположном направлении. Вот посмотрите, номера в путеводителе идут вот так… – и он граблями описал круг по часовой стрелке, – а если же вы пойдете в другом направлении… – он сделал граблями круг против часовой стрелки, – то не получите нужного впечатления. Так я понимаю, если вы не против.

Грегори от слов этого деревенского простофили, словно вышедшего из книжек Вудхауза, буквально лишился дара речи. Неужели он в самом деле назвал его «сударем»? Правда, Грегори тоже не смог бы объяснить чудаку, с какой стати ему пришло в голову обходить мегалитический круг против часовой стрелки. И он мог показаться не менее идиотски суеверным, нежели представший ему сельский невежа. Ведь он же, в конце концов, университетский профессор, почти заведующий кафедрой. Однако в любом случае он не обязан ничего объяснять первым попавшимся ему на пути деревенским придуркам с граблями.

– Конечно, не против, – ответил Грегори, повернувшись. – Спасибо за подсказку.

И тут мужчина действительно подмигнул ему и торжественно поднял большой палец.

– Вот так и надо, сударь, – сказал он. – Потом благодарить меня будете.

Грегори зашагал бодрым шагом по протоптанной тропе вокруг мегалитов по часовой стрелке. День был холоднее, чем он ожидал, а Грегори не захватил с собой перчаток, поэтому пришлось постоянно держать руки в карманах. Сунув руку в карман, он почувствовал краешек путеводителя, что вызвало у него раздражение – совсем не хотелось в угоду крестьянину вытаскивать книгу и справляться по ней. Пройдя примерно четверть пути вдоль каменного круга, Грегори остановился перед одним из мегалитов и, оглянувшись, прикоснулся рукой к его холодной шероховатой поверхности.

Сотрудник Общества охраны национального достояния снова бесследно исчез. Грегори вздохнул и слегка толкнул громадный камень, вместо раздражения испытав почти детский восторг от мысли о том, что от его прикосновения громадный валун может хоть чуть-чуть, но сдвинуться с места. Даже странная и не очень приятная встреча не смогла испортить ему впечатления от этого величественного зрелища. Теперь у Грегори уже не было ни малейшего сомнения относительно того, что из Силбери получится великолепный начальный эпизод для всей серии передач. Особенно если его показать по контрасту со Стоунхенджем,» расположенным на расстоянии нескольких миль отсюда. Стоунхендж как древний центр духовной власти, обращенный ныне в национальный памятник и место паломничества туристов, и Силбери как значительно более «чистый» и менее фальсифицированный свидетель отдаленных эпох, как место, где можно увидеть истинный неолит. Или даже «неолитическую истину».

«Здесь, в Силбери, – представил Грегори, как будет звучать его голос за кадром, – на расстоянии всего нескольких миль от всемирно известного Стоунхенджа, в немноголюдной живописной местности для современного человека, приезжающего сюда, возрождается то, что я назвал бы неолитической реальностью…»

Вдруг Грегори охватило острое волнующее воспоминание о том, как он сидел в крошечной комнатке звукозаписи на Би-би-си, записывая свои комментарии к видеоряду, а рядом с ним бедро к бедру сидела Фиона. О, сколько усилий ему пришлось приложить, чтобы голос оставался спокойным, деловым, когда ее острые наманикюренные ногти скользили вниз по его бедру. Грегори отдернул руку от камня так, словно получил удар ножом. Он закрыл глаза. Глупая шутка Мартина продолжала вызывать в нем крайне неприятные ощущения, хотя он и не находил в ней особого юмора. Перед его мысленным взором предстала Фиона, медленно подпрыгивающая на люке и припевающая: «Девяносто девять, девяносто девять, девяносто девять…»

Грегори открыл глаза и увидел, что камень слегка подсвечен серебристым лучом тусклого ноябрьского солнца, пробившегося сквозь тучи. Подняв воротник и поплотнее запахнув куртку от пронизывающего осеннего ветра, он повернулся и пошел по дорожке через ров и насыпь, остановившись лишь однажды для того, чтобы, расстегнув куртку, вытащить из кармана путеводитель. Даже брошюра пропиталась ароматами сувенирной лавки, и, открыв карту местности вокруг деревни, Грегори вновь ощутил легкое веяние благовоний. Стараясь не обращать на него особого внимания, он попытался спланировать дальнейший путь.

Грегори рассчитывал закончить осмотр на кургане, расположенном над холмистой равниной, с которого, по словам женщины из сувенирной лавки, можно было увидеть круги на полях. Но прежде он решил направиться на северо-запад, по направлению к конической возвышенности со срезанной вершиной, которую видел из окна автобуса. Грегори взобрался на турникет, переброшенный через проволочное ограждение, затем прошел по тропинке, бежавшей вдоль маленького прозрачного ручейка по торфянистой поверхности старого пастбища. Приятно было размять ноги после городского безвылазного сидения в студии и кабинете, и Грегори ступал по дороге так, словно твердым шагом своим заставлял двигаться неповоротливую старушку Землю.

Теперь он уже начинал думать, что вступительного эпизода, отснятого здесь, будет явно недостаточно и что ему придется убеждать Мартина сделать в Силбери целую серию. Наверное, удастся написать и неплохую статейку, возможно, даже целую книгу, которая поправит его несколько пошатнувшуюся научную репутацию. Что-нибудь этакое, остроумное и игривое, о значении древних памятников для современности и о способах их использования.