Девяносто девять - Хайнс Джеймс. Страница 16

– А может быть, я тоже присоединюсь, – улыбаясь, сказал Грегори. – Я неплохо играю в дартс.

Женщина вздохнула.

– Боюсь, что приезжих не допускают. Там бывают только местные, видите ли. – Она пристально всматривалась в него, однако из-за уже практически полной темноты выражение ее лица оставалось для Грегори загадкой. – Единственное место в деревне, где вы смогли бы остановиться, – это наш паб, – продолжала она, – но сегодня он будет забит до отказа местными.

– Жаль, жаль, – произнес Грегори, уже обдумывая, как он будет беседовать с барменом и чем станет его умасливать. – Ну что ж, спасибо за помощь.

Он отвернулся и проследовал к воротам в поле, начал возиться с замком и тут услышал, что женщина снова окликает его.

– Откровенно говоря, – сказала она, – время от времени я предоставляю ночлег приезжим. Я могла бы и вас разместить.

Грегори заколебался.

– Телевизора у меня, конечно, нет, но вот свободная комната найдется. И я могу приготовить вам неплохой ужин.

Какое милое приглашение, подумал Грегори. Женщина явно смущалась, предлагая ему ночлег, словно она ему в каком-то смысле навязывалась. Но в ее голосе не было тех стальных ноток, характерных для жительниц Лондона, намека на то, что, улыбаясь вам, в глубине души они уже над вами смеются.

– А вы разве сами не идете… на праздник или как он у вас там называется?

– О нет, – произнесла женщина нараспев. – Такие штуки не для меня.

Грегори хотел было задать ей вопрос, а почему, собственно, нет? Что, это исключительно мужское мероприятие? На фотографиях он видел и женщин. Может, ее исключили по какой-то причине? Вновь пробудившаяся осмотрительность практического исследователя заставила его придержать язык. Грегори пришло в голову, что от человека, чувствующего себя непричастным к местным традициям, тем не менее живущего среди них, он сможет узнать о здешних обычаях значительно больше, чем от кучки угрюмых поселян, особой приветливости к нему не проявивших. Да и какой смысл сейчас отправляться в деревню, чтобы, получив от ворот поворот, опять пешком возвращаться сюда? В любом случае ему где-то надо переночевать.

Грегори подошел к изгороди, рассчитывая на то, что женщина увидит его милую улыбку.

– Ну что ж, хорошо, – сказал он, – я ваш.

7

Женщина провела его через темный двор к дому. Обошла какую-то бесформенную массу, лежащую посередине двора, и, обернувшись, бросила:

– В картошку не угодите.

Войдя в дом, Грегори смог повнимательнее рассмотреть ее лицо. Оно оказалось живым и веселым. Все ее смущение куда-то улетучилось. Она провела гостя в специальную кладовку в задней части дома, где они при тусклом желтоватом свете лампочки, сидя бок о бок на деревянной скамейке, снимали обувь – женщина свои сапоги, Грегори – походные ботинки. Женщина повесила красную куртку на деревянный крючок и протянула руку. Грегори не хотелось снимать свою куртку и оставлять здесь, в грязной кладовке. Женщина поняла его нежелание, улыбнулась и сказала:

– Куртка-то хорошая. Наверное, следует взять ее на кухню и там посушить.

– Спасибо, – ответил Грегори.

– Могу дать вам брюки взаймы, – предложила она, – а те, что на вас, мы бросим в стирку.

Грегори уставился на свои грязные ноги. Хельмут Ланг, конечно, не предполагал, что брюки от него будут использовать при полевых исследованиях. Они были безнадежно испорчены. Грегори понял, что сделанного не поправить, и какому бы суровому обращению она ни подвергла теперь их, хуже они все равно не станут.

– Это было бы превосходно, – откликнулся он, – а у вас есть что-то достаточно… длинное для меня?

Она оглядела его с ног до головы.

– Да, вы действительно страшно высокий, но мне кажется, я смогу что-нибудь придумать.

– Если вас не затруднит.

– Какие могут быть затруднения, – решительно заявила женщина и в одних чулках зашлепала во внутренние помещения дома.

Она прошла по узкому коридору, начала подниматься по лестнице, потом наклонилась над перилами и улыбнулась.

– Между прочим, меня зовут Джиллиан.

– Грегори, – откликнулся он. – Большое вам спасибо, что так сразу согласились меня приютить.

Она улыбнулась:

– Да ерунда, Грегори, – и стала легко подниматься по лестнице.

Он ждал, стоя на пороге кладовой, и краем глаза заглядывал в кухню. Очень старомодная: с трубами, идущими прямо по стенам, небольшой газовой плитой, старым жестяным баком для горячей воды над раковиной. Но при этом чистая и содержится в идеальном порядке. Квадратный стол застелен яркой скатертью в цветочек, полки заставлены стеклянными банками с домашними заготовками. Грегори вдруг подумал, что в доме довольно холодно, ненамного теплее, чем на улице. И тут он снова услышал на лестнице шаги и повернулся в сторону входной двери, сделав вид, что выглядывает во двор.

– Свитер вам, наверное, снимать не следует, – сказала Джиллиан, протягивая ему шерстяные брюки, очень похожие на те, что были на ней самой. – У меня здесь нет центрального отопления, а пока я растоплю камин в гостиной…

– Спасибо.

Она вновь проследовала по коридору, а Грегори наблюдал за ней, за ее быстрыми уверенными движениями, за тем, как в такт им покачиваются ее длинные волосы. Толстый свитер и широченные штаны перехвачены на поясе ремнем.

Грегори переоделся в шерстяные брюки, они оказались ему немного широковаты в талии и даже по длине чуть-чуть великоваты. На один стул он повесил брюки, на другой, подальше от печи, – кожаную куртку. Затем последовал за Джиллиан по коридору. Приходилось постоянно наклонять голову, чтобы не задеть за что-нибудь, пока он наконец не вошел в гостиную. Хозяйка уже сидела на полу на выцветшем ковре перед маленьким камином и голыми руками загружала в него уголь.

– Извините за беспорядок, – сказала она. – Давно у меня не было постояльцев.

– О, ну что вы! – воскликнул Грегори, взмахнув рукой.

Гостиная, как и кухня, производила впечатление старомодности и удивительного уюта. В желтоватом свете торшера Грегори разглядел мягкое кресло округлой формы с сильно потертой обивкой на сиденье, диван с салфетками на подлокотниках в тех местах, где проплешины были особенно заметны. В той части комнаты, где предполагался кофейный столик, стоял низенький черный сундучок. Единственным исключением из общего ощущения чистоты и аккуратности была грязная чашка с блюдцем и стопка давнишних иллюстрированных журналов в глянцевых обложках.

Джиллиан встала с пола, стараясь случайно не коснуться себя испачканными углем ладонями. Грегори обратил внимание на то, что руки у нее маленькие, тыльная сторона красная и загрубевшая от физической работы на открытом воздухе.

– Ну вот, – сказала она, оглядывая комнату. – Скоро согреется. Чувствуйте себя как дома. Здесь есть журналы, а в комнате по ту строну коридора – кое-какие книги.

– Не беспокойтесь, все в порядке, – ответил Грегори. Джиллиан наклонила голову.

– Ну конечно, все в порядке, – повторила она и быстро добавила: – Отдельной столовой у меня, к сожалению, нет, поэтому вам придется поужинать на кухне.

– Это меня вполне устроит.

– Вот и прекрасно. Тогда я займусь едой.

Она прошла мимо него в коридор. Грегори повернулся и слегка коснулся ее руки.

– Джиллиан… э…

Женщина едва заметно вздрогнула и инстинктивно прижала руки к телу.

– Я ничем не хотел бы нарушить заведенный у вас порядок, и если вы собирались ужинать…

– Ну что вы! – воскликнула она с жаром. – Я поужинаю с вами, если не возражаете.

– Превосходно, – ответил Грегори и улыбнулся. – Я же помог перенести вашего козла. Так что мы не совсем чужие друг другу.

– Совершенно верно, – ответила Джиллиан, отворачиваясь. Ему показалось, что она покраснела. – Я буду готовить, поэтому не обращайте внимания на мою суету.

Грегори вошел в гостиную, засунув руки в глубокие карманы шерстяных брюк. Он бросил взгляд на свои ноги. Брюки были длинноваты даже для него, и во время ходьбы Грегори наступал на края штанин. Он сел и стал листать журналы: «Радио таймс», журнал для женщин, номер «Кантри лайф» двухлетней давности. Почувствовав жар, исходящий от камина, Грегори встал и поворошил в нем угли кочергой. Затем огляделся вокруг и задумался, смог ли бы он наслаждаться лицезрением выцветших обоев в цветочек в течение шести месяцев и в конце концов не сойти с ума. Нет, лучше уж жить в глинобитной хижине.