Хроника текущих событий первой трети года Белой Стальной Крысы - Сатановский Евгений Янович. Страница 19

Неожиданно ушедший Патриарх вспомнился именно по такому странному поводу, но очень уж он человеком был хорошим. Добрым и человечным. Хотя и главным на своём хозяйстве. А в этом мире от личных качеств начальников ой как много зависит. Особенно у нас. Да и не у нас тоже.

В Сирии серьёзное обострение. Наступление правительственной армии на позиции террористов в Идлибе привело к столкновениям с турецкими военными, которые их прикрывают. Турки, подтянув технику и живую силу, ударили по сирийской армии. Российские военные во всём этом пока не задействованы, но не исключено разное.

Эрдоган эмоционален, характер у него взрывной, чтоб не сказать бешеный, и то, что начинается в регионе, начинает напоминать сирийско-турецкую войну. Что для арабов, особенно Сирии и Ирака, которые хорошо помнят, что ещё сто лет назад были жителями Оттоманской Порты и никаких собственных государств у них не было, фактор важный.

Ну, тут понятно. Для Эрдогана границы Турции – пустая формальность, если надо, он их пересмотрит и никого не спросит. С его точки зрения, всё то, что происходит у соседей, касается его самым непосредственным образом. Исламистов он патронирует. Тем более тех, кто является туркоманами, этнически близкими туркам, а их в Сирии и Ираке миллионы. Для него это – его люди, инструмент его политики и вообще, никакой Дамаск трогать их не имеет права. Иначе он теряет лицо. И для того, чтобы его сохранить, он, несмотря на кризис в экономике и сложное внутриполитическое положение, готов воевать.

Чем это для него закончится, предсказывать не будем. Как и проводить параллели с отношениями России и Украины. Путин не Эрдоган. И это хорошо, так как тот больше всего похож на Саакашвили, а это не самый успешный политик современности. Отметим лишь, что Запад, который Эрдогана терпеть не может, в его конфликте с Асадом твёрдо стоит на стороне турок и исламистов, которых там именуют кем угодно, кроме того, кем они на самом деле являются: местной «Аль-Каидой», разбитой на враждующие группировки.

Так что Эрдоган выдвигает Асаду ультиматумы и раздражённо пеняет Путину, притом что не выполнил ничего из того, что давным-давно обязался сделать в Идлибе. И тут один вопрос: не попробуют ли турки ударить по российским военным. И не произойдёт ли это, когда они будут бить по военным сирийским. Всё бывает. Вспоминая осень 2015 года и то, как был сбит наш самолёт…

Но тут предсказывать бесполезно. Хотя, исходя из того, что уже было в наших отношениях, характер Эрдогана остаётся его характером, но пытаться пробовать Москву на прочность Анкара вряд ли станет. Очень уж ответ может быть жёстким. Хотя воевать с Турцией из-за Сирии мы явно не будем. Но и Турция с нами – тем более. Да и не только Турция.

Идиоты пранкеры (так у нас теперь именуют шутников, специализирующихся на розыгрышах) устроили в метро спектакль на тему вируса. Прикол удался. Панику спровоцировали, всё засняли и сбежали. Можно выкладывать в Интернет. То ли ради стёба. То ли денег хотят заработать. А может, и то и другое. Не разберёшь. Дебилы же. Бывает. И всегда было.

Хулиганящая молодёжь и в Античности была, и в Средневековье, и во все последующие эпохи. А с юмором они к своему хулиганству подходили, или сразу начинали быковать и гопничать, всегда зависело исключительно от личных качеств. Правда, в давние времена их в разгар розыгрыша могли прикончить. В более поздние – покалечить или просто намылить шею. Сейчас с этим они встречаются редко, так что осмелели.

Опять же, техника распространилась, можно заснять. И то, какие окружающие смешные, когда их пугают. И тех, кто может врезать шутникам промеж рогов – на предмет доказательства того, что вот ведь, просто шутил же человек, а его бить начали. Однако не учли, что метрополитен – предприятие повышенной опасности и шутки такого рода там – всё равно что розыгрыш на тему терроризма. Только вместо «бомба» кричишь «вирус». По сути без разницы.

Так что одного взяли, прочих ищут. Посадят или нет, судить не берёмся. Но с учётом того, к чему приводит паника в метро с его эскалаторами и движением поездов, лучше бы посадили. И не условно, а по-настоящему. Хотя кто его знает, наш суд, не слишком скорый и не так, чтоб помешанный на справедливости… С учётом того, как только что присяжные братка оправдали, который приставов обстрелял и охранника убил, всякое можно предположить.

Но если пранкеров из метро отмажут, тут один выход: в следующий раз бить смертным боем. Хотя по-хорошему делать это должны были их родители. В детстве. Поскольку теперь немного поздно. А может, там и родители такие, тоже любят шутить? Интересно было бы выяснить. Жаль, никто этим заниматься не будет. В прежние времена – да. А теперь у нас демократия, плавно переходящая в анархию там, где это не затрагивает сильных мира сего. А тут точно не затрагивает.

Они же, сильные мира сего, на метро не ездят. А когда по случаю попадут – линию там новую открыть, или ещё за каким PRом, их так охраняют, никакой пранкер на километр не подберётся. Так что они вне этих ситуаций. И вряд ли когда-нибудь в них окажутся.

12 февраля, среда

Негодяй, зарезавший шестилетнего ребёнка в детском саду Нарьян-Мара, не будет расстрелян (мы теперь гуманисты европейского типа) и не сядет в тюрьму до конца дней своих – его будут лечить в психушке. Зачем – б-г весть. Ну, он же явно ненормальный. Спился – с этим ясно. У нас нет теперь советской системы профилактического наблюдения за населением. Мы же живём в свободном обществе.

Прочёл купленную в магазине книгу, в которой был рецепт вечной богатой жизни – писать, издавать и продавать у нас можно что угодно без всякой цензуры и всякого контроля. Они душат свободу и потому отменены. И пошёл убивать. Зашёл в детский сад (охранник прошляпил и его назначили главным виновником трагедии) и прикончил первого попавшегося ребёнка. Ни за что ни про что. И его будут лечить…

Его не прикончили на месте, как сделали бы в любом нормальном обществе. Не цивилизованном, Б-г с ней, с цивилизацией, просто нормальном. Не пытали публично, чтобы другим неповадно было, как делали до наступления нынешних гуманных до отвращения времён по всему миру. При всех парламентах, которые уже существовали. Не казнили, что до исхода ХХ века было нормой. И все законы на стороне тех, кто оставил его жить.

Те, кто написал, напечатал и продал ему книгу, которая побудила его убить ребёнка, не будут наказаны. Так что никто не знает, сколько детей ещё убьют из-за неё и других таких же книг. Цена свободы слова в теперешней интерпретации этого понятия. Государственных систем, которые позволили бы спасти убитого ребёнка, больше нет. И не будет. Оптимизированы. Так что убить могут любого. Спасти других можно только уничтожая убийц детей, как бешеных собак. По факту обнаружения. Но это незаконно и за это посадят.

Да и некому. У населения оружия нет. И не будет. Оно есть у убийц и силовиков. Но тем некогда. Они другими делами заняты. К примеру, спасают убийц детей от самосуда, который несознательное население всё время пытается над ними учинить, повинуясь инстинктам, которые намного древнее, чем государство, адвокатура, суд и все прочие институты, которые ребёнка спасти не могут, а убийцу от выбраковки из общества спасают. Притом что смысла в этом никакого нет ни для кого, кроме него самого и всех тех, кто на этой безобразной до полного отчаяния несправедливости делает карьеры и получает зарплаты.

Закон гуманен и соответствует всем нормам европейской справедливости. Он бесчеловечен, глуп, подл, бессмысленно жесток, не оставляет нормальным людям никакого выбора, кроме самосуда, несправедлив к ним и их детям, оставляет их на произвол зверей в человеческом обличье, но вполне устраивает тех, кто всё решает. И у нас. И в Европе, с которой они всё списывают последние несколько веков.

Жить в стране после этого страшнее страшного. Понимаешь, что твоих детей и внуков никто ни от чего не защитит. И тебе не дадут. И что справедливости нет и не будет. Разговоров про неё будет масса. Про слезинку ребёнка, с упором на Достоевского. Про веру – у кого какая. Про то, что надо в конституции про Б-га написать и по три церкви в день строить. А про то, что делать, чтобы детей не убивали, – ни слова.