Уход на второй круг (СИ) - Светлая Марина. Страница 51

Одна из немногих прелестей маленьких городков заключается в том, что за пять минут ты оказываешься совсем в другом районе этого самого городка. Только ты целовался на мосту, промокая под проливным ливнем и совершенно этого не замечая, как почти сразу же топаешь по нешироким аллеям парка, почти не тронутым дождем. Они надежно защищены от непогоды густой листвой многочисленных деревьев. Среди этой листвы и расположился веревочный парк — явная мечта Ксении Басаргиной, обожавшей аттракционы всех видов и сортов. И даже отказ Глеба составить ей компанию не испортил ее настроения.

Она торжественно вручала ему промокшую ветровку, радостно облачалась в страховочные ремни, весело корчила рожицы в камеру, когда застегивала шлем и поднималась по ступенькам на стартовую площадку. Потом выпадала на некоторое время из реальности «первого этажа». До тех пор, пока не добиралась до следующей площадки. Останавливалась на минутку, махала рукой и упорно двигалась дальше — сломанный мост, скалодром — до троллея, любимого всеми.

Прямиком к Глебу, ожидавшему ее внизу. На земле.

Он активно «болел» за нее, что-то выкрикивал и заразительно хохотал, когда она тормозила на некоторых препятствиях. Не большой любитель аттракционов, он, тем не менее, безошибочно чувствовал, что ей это надо, что она это любит, что внутри нее все еще сидит ребенок, которому необходимо иногда выбираться наружу, чтобы захватить немного воздуха и жить дальше в то время, как взрослая Ксения Басаргина покоряет новые вершины.

Пока она прыгала, к Парамонову прибился мальчик лет трех, кричавший громче Глеба и точно так же как он весело подбадривающий Ксению. Круглолицый, огненно-рыжий и конопатый, непонятно откуда взявшийся, он махал ей рукой и верещал, что она смелая, «п'ям как папа».

— А мама твоя где? — подмигивая ему, уточнил Глеб на всякий случай.

— С бабушкой, — сообщил ребенок, ничуть не обеспокоившись. Из чего стоило заключить, что, видимо, означенные особы где-то в зоне досягаемости. Парамонова этот ответ вполне устроил. Потому он указал на Ксению и спросил:

— Нравится тетя?

— Касивая!

— Ксень, ты касивая! — громко расхохотался Глеб — внизу на земле к ней в небо.

— Чего? — переспросила она, но тут же вернулась к насущному — петлям «крылатых качелей».

— Этот молодой человек утверждает, что ты касивая! — прокричал он в ответ и ткнул пальцем в рыжика. — Тебя, кстати, как зовут?

— Вадик, — представился он.

— Вадик сказал! — повторил Глеб Ксении.

— Отстаньте оба, — не глядя вниз, прокричала Басаргина.

— Боишься грохнуться?

Ответ он получил не сразу. Сначала Ксения добралась до очередной площадки, предпоследней. Еще одно препятствие — и долгожданный троллей. Она глянула вниз и рассмеялась.

— Во-первых, выключи доктора. Ты мне сегодня уже больничный выписывал. Во-вторых, где ты откопал ребенка? И это меня нет рядом двадцать минут. Я боюсь представить, кого ты находишь, когда меня нет сутками.

— Бомжей, алкоголиков и бабулек с давлением! Ничего серьезного, Ксёныч!

— Вот именно, — сказала она без улыбки и потопала дальше через препятствие.

Парамонов приобнял мальчишку за плечи и тоже теперь уже без улыбки спросил:

— Мороженое тебе можно? Или сладкую вату?

— Вату! — скомандовал мальчишка, нисколько не стесняясь. И, взяв его за руку, повел к лотку за огромным белоснежным сладким облаком. Оно вышло едва ли намного меньше самого найденыша. А Глеб уже всерьез оглядывался по сторонам в поисках мамы и бабушки, которые, кажется, не думали являть себя миру. Потом вернулись обратно, в исходную позицию. И мальчик грозился поделиться с «тетей» своим величественным сладким «шаликом».

Тетя присоединилась к ним довольно скоро. Со сверкающими глазами, довольным лицом, Ксения, и правда, выглядела девчонкой. Она перезавязала хвост, волосы все еще были влажными и прилипали к лицу, когда их принимался трепать ветер, и подошла к нелепой парочке, дружно жующей вату.

— Откуда мелкий, Парамонов? — поинтересовалась она, чмокая Глеба в щеку.

— На тебе залип, — пожал плечами тот. — И в некотором смысле я его понимаю.

— Ты нормальный? Родители его где?

— Не колется. Вата вкусная? — взглянул он на Вадика.

— Да, спасибо, — колокольчиком прозвенел мальчик.

— Видишь, вежливый какой, — усмехнулся Глеб.

— Вижу, — согласилась Ксения. — И вижу, что ты недалеко ушел от этого вежливого. В полицию идти надо.

— Может, не пугать пока, он спокойный… наверное, где-то поблизости.

Ксения рассматривала некоторое время пацаненка. Рыжий… и, кажется, самостоятельный… Чрезмерно. Она вздохнула.

— А родители? А если они его ищут? Думаешь, такие же спокойные?

— Беда, — вздохнул Глеб и снова посмотрел на мальчика, беззаботно жующего сладкую вату.

— А бабушка где? — уточнил он.

— Под зонтиком. Я не боюсь дождя, а бабушка боится.

— Ну что, дядя-доктор, расскажи мне, чем для бабушки может закончиться путешествие нашего партизана?

— Ладно, — выдохнул Глеб. — Далеко он уйти не мог. Значит, семейство поблизости. И явно пряталось от дождя. Можем пока тут пошариться. А?

— Только недолго! Я б рехнулась на месте его матери.

— Они под зонтиком, — снова уверенно сообщил ребенок, глядя на «тетю» очень серьезными глазами. — Нашли зонтик и под зонтиком.

— Если он про беседку в начале парка, — задумчиво резюмировал Парамонов, — то, думаю, там уже никого нет, бегают ищут.

— Ну давай хоть попробуем, — Ксения протянула мальчишке руку. — Идем, путешественник.

— Будешь? — спросил Вадик, протягивая ей остатки сладкой ваты.

— Буду, — Ксения забрала у него палочку и перехватила маленькую ладошку. Сжала ее — быстрее, чем успела подумать, и повернулась к Глебу. — А ты будешь предводителем.

— О как! — развеселился Парамонов. — Хорошо! Слушай меня, мой народ, и внемли! Кто первый спустится вниз с этого пригорка к озеру, тот полу-у-у-учит… что же он получит? — Глеб поскреб висок, сделав вид, что задумался, а потом глаза его вспыхнули, и он радостно произнес: — О! Получит сто очков силы и отваги! А потому — вперед! За мной!

И с победным криком, схватив Вадика за вторую ладошку, он понесся по дорожке вниз, в обратную сторону, к началу парка, увлекая остальную компанию за собой. Иногда оглядывался на раскрасневшуюся после дождя и аттракциона Ксению, мимолетно удивляясь каждый раз тому, что не может на нее не смотреть. Слишком уж хороша. Что-то в ней заставляло его испытывать мучительно-радостное волнение, от которого саднило под ребрами. Все еще мокрая. Желанная. Его.

— Быстро, быстро! — снова выкрикнул он, оглядываясь по сторонам. — Вадик, ищи бабушку, а то вдруг опять дождь, а защитить некому!

— Бааа! — выкрикнул следом и Вадик. Вырвавшись из рук Ксении и Глеба, он помчался навстречу женщине средних лет, которая металась среди гуляющих.

Вероятно, на детский вопль от пруда, где жили лебеди, поспешила еще одна женщина, на этот раз молодая. Пока бабушка с причитаниями обнимала внука, мать влепила тому по заднице. И трио вопящих, каждый свою партию, огласило до этого тихую зону отдыха.

— Предлагаю посредством коротких перебежек тикать огородами, — хохотал Глеб, наблюдая за этой идиллией.

— Им сейчас не до нас, — усмехнулась Ксения. Она грустно вертела в руках палочку, где на слипшихся остатках ваты заметны были следы детских пальцев и зубов.

— Ну, хочешь, я тебе еще куплю? — наблюдая за ней, спросил Глеб. Подхватил ее под руку и повел к перилам — смотреть в каньон, вниз, где маленькие живописные домики утопали в умытой дождем изумрудной поросли травы и деревьев. — Обещал поделиться, а сожрал все, — задорно добавил он, а потом задор разом с улыбкой стали стираться с его лица.

Ксения молчала, долго и настороженно. Вглядывалась вниз — красивый пасторальный пейзаж так и просился на холст, но ничего не видела. Смотрела в себя, смирившись с воспоминаниями.