Господин арматор (СИ) - Хорошавин Сергей. Страница 44

Однако, как мне поведал Висковатый, по поводу придания нового наряда стрельцам в Боярской Думе страсти разгорелись нешуточные. Не переча напрямую, бояре упирали на резкое повышение расходов, убеждая царя, что от стрельцов в поле толку немного, что с пушками, что без. Иван Васильевич Шереметев Большой сорвал голос, пытаясь доказать обратное. В итоге государю пришлось "возвысить голос" и продавить своё решение, кстати, вопреки мнению Адашева, на пару с Курбским вставшего на сторону Думы. В итоге решение было принято, но крайне резкое поведение Ивана Васильевича привело бояр в полное изумление.

На мой взгляд, неспроста это всё: лукавят бояре, не в деньгах дело. Понятно, что пехоту они старой по привычке за самостоятельную военную силу не считают, а численность полка, после придания ему артиллерии и ертаульной конной сотни вырастает почти вдвое. И это без ездовых, которых потребуется немало, так как Иван Васильевич по моей подсказке решил обеспечить подводами не только артиллерию, но и самих стрельцов. На каждые полдюжины по лошадке, да по паре голов на орудие и каждый зарядный ящик, а их минимум четыре. В итоге даже без коша почти пять сотен выходит. И это с учетом, что для передвижения орудий на нормальной скорости нужно не по паре, а по четверику лошадей, а для двенадцатигривенковых полковых единорогов и вовсе по шесть.

…

Ливонское посольство отправилось домой только во вторник, многие не совсем в себе: пили не только вечером в воскресенье, но и весь понедельник – оно и понятно нервы не железные! Но мне от этого разве легче: с Иваном Васильевичем я встретился лишь на следующий день. Спозаранку, после заутрени. Причём организовал мне эту аудиенцию Кожемякин, на что была причина: ещё в понедельник он прислал человека с письмом, в котором просил, не мешкая заглянуть по поводу дела имеющего касательство к англичанам.

А дело оказалось непростое, недаром Иван не решился докладывать о нём царю, тем более, что это была моя прерогатива, как его непосредственного начальника по части присмотра за английской торговлей. Не далее как в прошлом году, ближе к концу сентября, в Холмогорах встал на зимовку на своем корабле некто Стивен Барроу. Моему человеку, присматривавшему там за англичанами, показалось странным столь позднее прибытие "англицкого купца", который к тому же не особо усердствовал по части торговли.

Осторожно понаблюдав за англичанами, мой резидент в Холмогорах зафиксировал их контакты с поморами, и уже от них сумел выяснить, что экспедиция Барроу имела своею целью достижение устья Оби, через которую англичане намеревались попасть в Китай. Загвоздка была в том, что прямого запрета со стороны официальных властей на подобное плавание англичане не получали, да и не могли, так как имели полное право плавать по Ледовитому океану и заходить в реки, не контролируемые Русским государством. С другой стороны, учитывая, что ещё Иван III присовокупил к своим княжеским титулам и титул князя Обдорского, такие действия можно рассматривать как недружелюбный жест со стороны английских торговцев.

Все осложнялось ещё и тем фактом что "за руку" англичан, по сути, никто не поймал, так что они могут легко отпереться от любых обвинений. Да и в самом деле, откуда им вообще знать, что Москва полвека назад заставила признать тех же обдорских князей свой протекторат. Полный титул Ивана Васильевича на это, конечно, весьма прозрачно намекает, однако раз уж "просвещённые мореплаватели" до устья Оби не добрались, то о существовании там Обдорского княжества вроде как не подозревают. Разведут руками: мол, не знали. А потом припомнят, да "отблагодарят" исподтишка. С них станется!

В итоге мы с Кожемякиным сошлись во мнении, что сообщить о сём происшествии государю всё-таки надобно, однако, не особо акцентируя внимание на деталях. Дескать, стало ведомо, что ищут англичане дорогу в Китай, да чают пройти туда по реке Оби, того не ведая, что в её русле расположено княжество Обдорское, которое стало данником ещё Ивана Васильевича, деда нынешнего государя. А посему надобно воспретить им сие предприятие: в Китай им тем путем всё одно не добраться, а ну как они заведут торговлю с вогулами, да мягкую рухлядь учнут скупать мимо казны?

…

К встрече с Иваном Василевичем мы с Кожемякиным и Висковатым подготовились самым тщательным образом. Иван Михайлович выполнил мою просьбу, подкрепленную к тому же весьма нескромным подарком. Так что задержки с выдачей мне грамотки на строительство завода на реке Тулеме не возникло. Вышло, однако, не дёшево, так как места хоть и в самом деле глухие, но местные карелы с них кормились, и государь, не мудрствуя лукаво, просто возложил на меня обязанность компенсировать им все потери. В течение всех двадцати лет, на которые выдана обельная грамотка на завод. Ладно, хоть не разом и не деньгами, а ежегодно и по договоренности, в основном хлебом, иначе бы привлекательность завода для пайщиков стала откровенно отрицательной. В сумме набегало тысяч шесть серебром, то есть по триста рублей в год. Мелочь, хотя четыре года назад я сам начинал своё дело с чуть большей суммы.

Со второй грамоткой вышло ещё веселее. Для постройки канатной мастерской и ткацкой фабрики я присмотрел неплохое место на реке Печегде, притоке Волги. Располагалось оно чуть ниже городка Романова, который в моем времени носил название Тутаев. Место весьма примечательное: речка текла среди обрывистых берегов, причём перепад высот на протяжении какой-то дюжины верст составлял более дюжины саженей. Казалось бы, мелочь: полоска длиной в дюжину верст и шириной в сорок-пятьдесят саженей, всего-то сто с четвертью десятин. На деле же они входят в состав поместных наделов служилых, и выкупать мне придётся их целиком. А это ни много ни мало – более двух тысяч двухсот десятин, что мне обойдётся более пять тысяч четырёхсот рублей единовременно. Хорошо хоть не придётся уговаривать помещиков, царь просто испоместит их на новом месте, что впрочем, обойдётся мне в лишнюю тысячу, которую придётся уплатить уже в казну.

Если учесть что в этом году мне предстоит ещё и выплачивать откуп за государевы вотчины, затраты предстоят нешуточные. Кроме того, потребуются деньги на закупку новых партий пеньки и льна. В прошлом году на это ушло пятьдесят тысяч, и даже если нынче урожай будет хуже, всё одно тысяч двадцать-тридцать потребуется. По большому же счёту выращивание льна и конопли рано или поздно придётся брать в свои руки. Иначе нормальное качество обеспечить сложно. Крестьяне хитрят, как могут, покрасневший от поздней уборки лен вымачивают, чтобы он побелел, и пытаются подсунуть его под видом убранного вовремя. Иные, напротив, собирают рано, когда он даёт тонкое, мягкое и легко отбеливающееся волокно, но при этом довольно непрочное, и соответственно пригодное только на одежду, но не на парусину.

Со временем дело мы наладим, но пока придётся довольствоваться тем, что есть. В крайнем случае, лишний товар продам англичанам. Им всё одно скупка в розницу воспрещёна. Я специально, на такой случай, выхлопотал у государя дозволение продавать излишки пеньки иноземным купцам, впрочем, не более оговоренной квоты в десять тысяч пудов. Кстати, об англичанах: сказать, что их шевеление в сторону обдорских земель "порадовало" Ивана Васильевича, значит, откровенно слукавить. Государь взъярился так, что я уж было, решил, что нам с Ванькой не сносить головы, но пронесло, хотя и не сказать, чтобы обошлись малой кровью. Если и были у меня какие иные планы, то после разговора с Иваном Васильевичем они поменялись круто и однозначно. И теперь мне предстояло, набрав по особой государевой грамоте "людей сведущих в корабельном строении" ехать на Белое Море и закладывать там верфь. Строить на ней корабли, а на них набирать поморский люд, привычный "ходить по студеному морю".

Ни о каком серьезном флоте конечно и речи не шло, государь велел выстроить легкие быстроходные суда, для "сбережения англицких купцов, дабы не сбились с пути и не сгинули безвестно". Государева грамота, писанная в два столбца, на русском и английском, прямо так и сочилась заботой о многострадальных негоциантах. Вот только распоряжение царя, данные в другом документе, писаном строго для внутреннего употребления, однозначно указывало "пушки медныя с зельем, картечами и ядры на тех кораблях держать, и пищали скорострельные держать такоже", и с этой благостью никак не вязалось. Судя по всему, покушение на свои весьма призрачные права вассалитета над Обдорским княжеством Иван Васильевич воспринял слишком уж серьезно.