Истории, рассказанные в темноте (ЛП) - Пейн Барри. Страница 8

   Наконец, она остановилась, остановилась тогда, когда Луна совершенно скрылась в тени, и вокруг стало совершенно темно. Но остановилась всего лишь на мгновение, а потом началось все сначала. На этот раз зазвучала медленная, напоенная страстью мелодия вальса. Она не могла сопротивляться, и вновь принялась танцевать. Но стоило ей сделать движение, как крик ужаса вырвался из уст ее, потому что в беспросветной мгле, окутавшей принцессу, ее подхватили и закружили горячие руки невидимого партнера...

* * *

   Поиски пропавшей принцессы продолжались весь следующий день. Лишь вечером принц Хьюго, с лица которого не сходила мрачная тень беспокойства, в своих поисках достиг железных ворот лабиринта и приметил на камне рядом с ними капли крови. На воротах также было кровавое пятно. Так, следуя этим указаниям, оставленным пораненной ногой Виолы, он оказался в центре лабиринта на площадке, служившей ей ареной. Здесь было пусто. Однако песок по краям площадки был взрыхлен, словно кто-то перемещался по нему длительное время. Но ему долго не удавалось найти отдельного следа. Наконец, ему это удалось - два четко отпечатавшихся следа - крошечной атласной туфельки и большого раздвоенного копыта.

ЗЕЛЕНЫЙ СВЕТ

   Мужчина взглянул на женскую фигуру, лежащую на диване. Маленькие серебряные часы на камине принялись отбивать время; он терпеть не мог этого звука. Он подскочил, как сумасшедший, схватил часы, бросил их на пол и растоптал. Затем опустил шторы, открыл дверь и прислушался; на лестнице никого не было. Тишина казалась ему невыносимой, столь же невыносимой как и звук мгновениями раньше. Он попробовал свистнуть, но во рту пересохло, и все, что ему удалось - издать смешной шипящий звук. Закрыв за собой дверь, он сбежал по лестнице и вышел на улицу. Женщина на диване не двигалась и не издавала ни звука. День клонился к вечеру; лучи заходящего солнца проникли сквозь зеленые шторы и окрасились ужасным цветом, который, казалось, имело лицо женщины на диване. Из темных уголков помещения выбрались мухи и принялись суетиться, ползать и жужжать. Одна, очень маленькая, подлетела к обнаженной полоске женской руки; теперь казалось, что по руке ее движется маленькое черное пятнышко.

   На улице, мужчина шагнул с тротуара на проезжую часть; послышался крик и проклятия кебмена, кто-то подхватил мужчину под руки и втащил обратно на тротуар, не очень любезно посоветовав быть внимательнее. Мужчина постоял с минуту, отер рукой лоб. Нет, этого он делать не будет. Настал критический момент, момент, когда, в первую очередь, ему необходимо абсолютное спокойствие и ясность мысли; но сейчас, едва он пытался прийти в себя, перед его мысленным взором вставала картина - белое лицо и отблески зеленого света на нем. Его сердце рвалось из груди, ему казалось, что биение его разносится далеко по улице. Он чувствовал биение пульса, он считал вслух его удары, стоя на тротуаре, и лишь спустя время осознал, что несколько зевак, среди них двое-трое мальчишек, смотрят на него с ухмылкой. Кто-то подал ему шляпу, она свалилась в тот момент, когда его втащили обратно на тротуар; он этого не заметил. Он взял шляпу и нащупал несколько монет, чтобы дать их своему благодетелю. Он нашел полкроны и полпенни, он держал их в руке и смотрел на них, не понимая, зачем их достал. Потом вдруг вспомнил, и протянул мальчишке. Тот расхохотался, затем бросился бежать; его товарищи помчались за ним, и он слышал, как они кричали на бегу:

   "Как бы этот тип не разорался из-за пары монет!" - кричал один, - "Еще бы! Он пьян - а это все, что у него осталось!" - отозвался другой.

   И опять он говорил себе, что не будет этого делать. Он не будет думать о прошлом, ужасном прошлом. Он не должен думать о будущем - о плане спасения. Он должен сосредоточиться на настоящем, пока не найдет такого места, где сможет побыть один. Да, Риджент-Парк вполне подходящее место, тем более, что он рядом. Он стряхнул со шляпы грязь, надел ее и пошел. Он думал о том, как движутся его ноги, и выбирал лучший способ, как пересечь дорогу, и как ему не столкнуться с другими людьми, и как вести себя так, чтобы от них не отличаться. Все эти обычные вещи, обычно бессознательные и автоматические, сейчас требовали от него значительных умственных усилий.

   Пока он шел, мысли его, казалось, обрели некоторую ясность. Он нашел место в Риджент-Парке, где мог бы лечь на траву, и никого не было рядом, и никто не мог видеть его. "Теперь, сказал он сам себе, мне нужно немного сосредоточиться - и я могу это сделать". Мысли его потекли в прошлое, все быстрее и быстрее, к ревности, что сжигала его сердце, к тому способу, который он избрал для ее успокоения, и его реализации; и здесь течение их замедлилось. Он снова вернулся в тот вечер, когда потерял контроль над собой и...