Не гореть! (СИ) - Светлая et Jk. Страница 65

— Давно приехала? — услышала она среди криков. В голосе эмоций не было, а лица Дениса Оля не видела.

— Вторую неделю, — без запинки ответила она.

— Значит, успела нагуляться. Возвращайся в Киев.

Она вздрогнула, но не остановилась, продолжила идти рядом. Ответ ее был коротким:

— Нет.

— Ты зря приехала, — сказал Басаргин, сделал два быстрых шага, увеличив расстояние между ними, и снова звал детей вместе с другими.

Оля медленно занесла руку, чтобы снова убрать волосы, и сама остановилась. Зря. Зря — потому что он теперь не один? Она не знала ответа на этот вопрос. Знала только, что в самом конце тоннеля брезжит свет. И когда они дойдут до него, ей жизненно необходимо увидеть его лицо. Почувствовать. Почувствовать его, как раньше. Чтобы понять, зачем он это сказал. Ее он или больше уже не ее.

Теперь Олин голос присоединился к остальным, выкрикивавшим детские имена. И она упрямо шла вперед, на свет, вопреки слепящим фонарям, за Денисом.

А когда они оказались снова под открытым небом, и им предстал вид на Ясиня, Оля опять оказалась совсем близко от него — словно бы ее притягивало магнитом.

— Я не знала, что тебя вызовут с выходного, я собиралась сегодня прийти, — одними губами, едва слышно, произнесла она.

— А что ж сразу не пришла, две недели назад? — усмехнулся Денис. Теперь он смотрел ей прямо в лицо внимательным взглядом. Выжидающим: что она ответит, как себя поведет?

— Я звонила… хотела… сказать хотела. С твоего номера отвечала женщина.

— Оля, какая, нахрен, женщина? — сердито брякнул Дэн. — Воображение не отпускает?

— Как я понимаю, Марычка твоя! — вспыхнула Оля и получилось громче, чем весь их разговор до этого. — Тебе исходящий показать?

Прорвавшееся удивление заставило Басаргина вскинуть брови так, что они едва не достигли волос.

— Ты сама не устала верить в любую чепуху?

Она несколько мгновений внимательно смотрела на него, то сжимая, то разжимая пальцы в карманах, только бы не вцепиться в него, не приникнуть всем телом, удержать себя стоящей на месте — она и без того выглядела жалко.

— Устала, — тихо проговорила Оля.

И одновременно с этим ее «устала» впереди них, среди обогнавших раздались возгласы ликования. Народ столпился у дерева, с которого свисали детские ножки в ярких кроссовках. Внизу радостно лаяли собаки — это они учуяли.

— Простите! Мы не хотели никого пугать! — тонко-тонко донеслось до Оли и Дениса оттуда.

— Прости, — вторя им, снова выдохнула она.

Он не ответил. Рванул туда, где уже снимали с дерева детей, словно заканчивая этим своим движением нелепый день, закрутивший его.

А ей ничего не оставалось, кроме как смотреть на его удаляющуюся от нее спину. И медленно идти следом, делая вид, что все хорошо, когда ни черта не хорошо. Но при этом все-таки куда лучше, чем еще вчера. Вчера Дениса не было рядом. Вчера ей даже иногда казалось, что она все себе сочинила. Сегодня — вот он. И что будет, если она, когда дойдет до этой толпы мужиков, снимающих детей с веток, и просто его поцелует? Что он сделает? Не драться же ему с ней.

Оля негромко рассмеялась, но никто не услышал, конечно. Все были до черта заняты. И, разумеется, целоваться она тоже не полезла.

Дэн звонил начальству, сообщал местоположение. Она больше не липла, стояла возле пана Мыколы и разглядывала его — не могла наглядеться. Потом они отправились назад, в Вороненко, пешком. Туда пообещали немедленно прислать машины и медиков, чтобы осмотреть детей.

Дети… Максимум, что грозило детям — это ремень, когда их вернут родителям. Хотя Оля с большим удовольствием всыпала бы ремня взрослым. Сейчас же на мелких красовались только несколько заживающих царапин да ссадин — явно итогом предыдущих дней, но никак не нынешней авантюры.

В потерях значилась лишь кепка Олега, которую Оля торжественно ему вернула.

— Мы только глянуть хотели, теть Оль, — хлюпнул носом мелкий.

— Глянули? — рассмеялась она, взъерошив его волосы. И снова почувствовала на себе взгляд Дениса. Теперь, как когда-то, она чувствовала этот взгляд постоянно. Вряд ли одобряющий. Плевать. Лишь бы смотрел. И дальше считал ее заблуждения чепухой. Значит, и для него — чепуха. Значит, ничего у него ни с кем не было.

И значит, пусть злится. Так даже лучше.

Она готова была еще сотни раз пройти этот путь, лишь бы снова оказаться с ним в том тоннеле, где их никто не видел и где она дотронулась до него.

Потом мальчишек подхватили на руки и тащили у себя на плечах. А вот машины уже пришлось ждать на месте — дошли быстрее, чем те примчали. В селе их даже накормили, а детей осмотрели местный эскулап. Как и следовало ожидать, ничего страшного у них не нашли. И теперь эти оболтусы увлеченно уплетали столовский суп, гремя ложками, в то время как Оля едва-едва ковырялась в собственной тарелке, слушая ворчание пана Мыколы по этому поводу. Денис как-то разом оказался совсем на другом конце небольшого помещения, куда они натолкались. И тут она его уже почти не видела.

Они даже домой ехали в разных машинах. За теми, кто с турбазы, и сельскими волонтерами родные администраторы прислали отдельный автобус. Спасатели же и полицейские уехали на служебных.

Оля добралась раньше. Влетела в коттедж, взметнулась наверх, на свой этаж, в свою комнату, и, несколько мгновений глядя на возвышающуюся за окном каланчу, заставляла себя ровно дышать, когда сердце выпрыгивало. Стрелки часов близились к четырем пополудни. Один день с ним против ночи без него? Еще одной? Очередной? Навсегда?

Надёжкина хохотнула и дернулась к шкафу, выгребая из него вещи и торопливо сбрасывая их на кровать. К черту все. Либо с ним, либо… правда, к черту.

Спустя еще немного времени Оля вместе с чемоданом и рюкзаком, и почему-то напялив под нарядную блузку единственную юбку, которую взяла с собой, топала от турбазы по направлению к выходу. Там неизменно стояли несколько таксишек, и потому найти кого-то, с кем можно доехать, — проблемы не было.

А вот в юбке перелезать через забор, пусть и совсем низкий, было весело. Дэн все еще не пришел, открыть ворота некому — во всяком случае, так она расценила то, что на ее звонки никто не выходил. «Домушница», — нервно хихикала Оля, разбираясь, как отворить калитку, чтобы затащить увесистый чемодан, и думая о том, что нормальные домушники тянут из дома, а не наоборот. Впрочем, завидной невестой ее не назовешь. Всего приданого — печь для обжига, и та зависла в съемной квартире в Киеве.

За всей этой фантасмагорией из будки удивленно наблюдал худющий беспородный пес, периодически потявкивая, но с места не срываясь и на лай пока не переходя. Он был похож на собакена из известного мультфильма про волка. И, кажется, такой же флегматичный.

Во всяком случае, совсем не походило, будто бы он хочет броситься на нее, как то положено уважающему себя сторожу.

— Привет! — сказала ему Надёжкина, все-таки самую малость опасаясь. — Я тут посижу, ладно?

Зверь равнодушно рыкнул. Но не агрессивно — и на том спасибо. А Оля, позаглядывав в окошки и удостоверившись, что в доме и правда совсем никого нет, устроилась на скамье у входа.

— Тебя как зовут? — спросила она пса, но тот пока предпочитал слушать, а не отвечать. — Я — Оля. Дружить будем? Если тебе нравится Денис, то у нас уже есть общая симпатия, да? И общая тема… ну, чтоб ты не кусался, а я не боялась. Ты кусаешься вообще? А если покормить? У меня где-то бутерброд был, хочешь?

Оля открыла рюкзак и порылась в нем. Бутерброд и правда был. Еще с утра забросила с собой на дорогу, когда в поход собиралась, до того, как обнаружили пропажу детей. Должен был стать завтраком. Теперь это был полдник для безымянного четырехлапого Денисового соседа. Оля осторожно подошла к нему и, остерегаясь близко приближаться, присела на корточки, развернула еду, умотанную в бумагу, и подтолкнула к заинтересованной собачьей морде. Клыки лязгнули, пес жадно и смачно заработал челюстями, а Оля удовлетворенно улыбнулась.