Дорога за грань (СИ) - Талан Ольга. Страница 3

Я слегка подавился супом. Нет, обещания убить не пугали меня. Это, можно сказать, нормальное явление в моей жизни. Пугала меня в этом монологе мина, с которой он произносился. Выражение лица мягкой, безобидной бабёнки, которая как будто олицетворяет собой все рассказы о неолетанках, неспособных обидеть даже врага. Впрочем, я и раньше поражался этому несоответствию внешнего и внутреннего в мастере Ведение.

Она подождала, когда я прокашляюсь, и даже поправила подушку, чтобы я сидел повыше:

- Впрочем, я надеюсь, что ты не станешь устраивать мне таких сложностей и согласишься на всё добровольно. Для тебя это будет не особо хлопотный контракт на 32 года. Потом ты свободен.

Мне нужно было подумать, поэтому я съязвил:

- Какая-то паранойя подсказывает мне, что свободен я буду недолго. Какая-нибудь неправильность во мне, и вы, мастер Ведение, быстренько решите, что героическим трупом я буду смотреться лучше.

Она поморщилась:

- Давай сразу договоримся: ты зовёшь меня только "Палма" и только на "ты". В остальном... это ты зря. Единственное, что может быть неправильно в отце, это искусственность, неискренность. Всё остальное... они же и твоими дочерьми тоже будут. Часть из них унаследуют твои повадки, черты характера. Они будут считать их самыми правильными. Кроме того, в жизни любой неолетанки отец - это самая первая любовь, практически божественное создание, не подлежащее критике. Так что убивать тебя, да и вообще как-то вредить тебе через эти самые 30 лет, будет довольно накладно. Если твои дочери действительно смогут унаследовать мою силу без потерь, то полсотни молодых Суани - это, поверь мне, непростое препятствие для операции.

Она отставила пустую миску и аккуратно вытерла мне губы салфеткой:

- Я не требую от тебя давать согласия прямо сейчас. Подумай. Спроси, что неясно. Согласие в любой случае нужно произносить у алтаря Цуе, а для этого нужно хотя бы стоять на ногах.

Я опустился на подушках пониже. Сидеть быстро утомляло. Если мне так любезно дают время разработать план, то отказываться глупо. Суани, ещё раз улыбнувшись мне своей невозмутимо сахарной улыбкой, удалилась. Надо подумать. Так всё хорошо шло: я почти выигрывал ту войну, я убрал со сцены Суани, я вывел из военных действий девять армий... И тут такая глупая засада! Как меня угораздило в такое вляпаться?!

Полный желудок и отступившая опасность быть немедленно уничтоженным сильно расслабили меня. Тело вспомнило, что чувствует себя крайне побитым. Кстати, забыл спросить, кто и за что меня так. Глаза слипались. И, успокаивая себя, что пока я не смогу твёрдо стоять на ногах, казнь отменяется, я уснул.

Глава 2

Венки: 

Есть люди, чей мир состоит из белого и чёрного, а мой вылеплен из чёрного и красного. И в моём мире чёрный - это не плохо. Чёрный - это цвет Даккара: честность, храбрость, решительность. И красный тоже не плохо. Красный - это цвет неолетанской магии Ар: проницательность, терпение, гибкость. Да, Даккар это ещё и работорговля, военная агрессия, пренебрежение к дару жизни. А Ар это также обман, наркотики, изменение чужого сознания. Но это всё равно не плохо. Плохим в моём мире всегда был только серый цвет - цвет скуки.

Даккар зовёт меня Веникем Об Хайя, Арнелет - Венки Ар Лиания. И оба эти имени для меня равнозначны.

С точки зрения Даккара я ношу самое высокое военное звание - Генерал-командор. Только братство у меня очень маленькое пока. С точки зрения Арнелет я женат на ами одного из самых высоких статусов - Великом мастере Суани, Морок. Неплохие достижения для 26 лет от роду. Осталось обзавестись армией дочерей от этого брака, и моё положение в обществе Арнелет будет максимально высоким из возможных для мужчины. Дочерей рожали женщины, братство росло и богатело. И то, и другое процесс долгий и не требующий моего постоянного участия. Поэтому я просто скучал.

Морок на несколько дней ушла в горы заниматься с Реткой. Приближаться к их дислокации ближе, чем на километр, запрещено. Максимум, зарегистрированный для Реткиной магии - 530 метров. Является ли это её пределом, пока неизвестно.

Смотаться до какого-нибудь порта, заключить ещё какой-нибудь договор на мою наркотравку тоже возможности не было. Я сам ввёл правило, что минимальный экипаж любого корабля должен включать как минимум двоих здравомыслящих воинов, чтобы в случае неприятностей с одним, второй мог принять решение, что делать. Куклы в это понятие не входили. Но со всей медицинской техникой, которая была закуплена для лечения Морок, возник шанс восстановить Торесу покалеченную руку, и он лёг в клинику на обследование. В результате я остался без второго пилота.

Можно было, конечно, пока поискать кого-нибудь ещё себе в компанию. Мало кто из парней летал постоянными составами. Кроме нас с Торесом, только Анжей с Индманом. Паук, сразу сообразив, что ему нужен помощник, предложил мальчишке тренировать его к взрослому турниру. Индман турниром просто болел, поэтому согласился, не раздумывая. Хотя мне кажется, что мотаться с Анжеем за информацией и разбираться со всякими хитросплетениями интриг ему тоже нравилось. Анжей нашёл себе просто идеального стажёра.

Остальные парни летали переменным составом. Капитаны Паймед и Ктарго брали в напарники кого-нибудь из мальчишек Очарования. Те, все трое, под понятие "здравомыслящий" подходили очень условно: совсем ещё зелёные. Хозяйственники Зарнар и Лорнэй были хорошими друзьями, и в тех редких случаях, когда покидали хайм, летали в паре. Был ещё генерал-капитан Адениан. Такого добровольного телохранителя, как у меня Торес, у него не было. Друзей в хайме он тоже пока не завёл. Да и смотаться куда-нибудь был всегда рад, потому что просто с ума сходил от скуки в хайме. Но у Адениана была очень неудобная черта характера, он сильно всё усложнял. Ко всему относился очень серьезно, шуток не понимал, пил мало. Хитрость и предательство считал синонимами. Я очень уважал его как гениального стратега и полководца, но любая прогулка в соседний порт сразу от одного его присутствия теряла всю привлекательность. В итоге я ждал выздоровления Тореса.

Можно было ещё развлечься, пообщавшись с мамой или отцом по линейной связи. Но отец в последнее время всё больше общался со мной как с лидером другой армии, а не с сыном. А у мамы был очередной роман, и она созванивалась со мной редко, в оправдание периодически кидая мне короткие сообщения с зашифрованными в неолетанской манере новостями внутренней жизни Арнелет. Доступ к информации у мамы был потрясающий, так что с этими загадками я получал данных не меньше, чем от реальной разведслужбы. Проблема была только расшифровать, впрочем, чаще всего я легко щёлкал эти загадки:

"Бесы разделили любовь отца" - умерла великая ами Гардеона, жена Луиса, называемого иногда "отец всея Арнелет". Умереть ей помогли. Бесами мама могла назвать любой народ, чья культура ей непонятна.

"Чертёнок поклонился зелёным платьям, чтобы вспомнить" - Роджер заключил договор с орденом Хинти. Учитывая, что Хинти и так его поддерживают, это говорит о каком-то серьёзном договоре, затрагивающем всё братство отца в большой степени. "Что бы вспомнить..."? Возможно, речь идёт о сотрудничестве, включающем воздействие Ар. Подробнее смогу выяснить, только когда мама оторвётся от своего любовника и найдёт время мне позвонить.

Я сидел у себя в кабинете в штабе братства в крепости и от скуки разглядывал карту ближайшего космоса. За дверью послышалось шарканье, и на пороге появился угрюмый гигант, капитан Паймед.

- Командир, - он огляделся и, удостоверившись, что в кабинете больше никого нет, продолжил: - Можно?

Я махнул ему входить. Паймеда было трудно назвать приятным человеком. Он был неразговорчивым, прямолинейным и жестоким. Да и ордена бывалого карателя не добавляли ему привлекательности в моих глазах. Хотя, конечно, его приятно было иметь за спиной, шествуя среди врагов. Но то, что этот молчаливый монстр вдруг сам пришёл ко мне поговорить, само по себе было удивительно.