Навь (СИ) - Юллем Евгений. Страница 13

Натянув на застывшее лицо подобие ухмылки, Мартын продолжил продавать душу. Если уж бежишь по тонкому льду, то останавливаться никак нельзя:

— Чтобы пошуметь, нужны музыкальные инструменты посерьезнее. У меня лишь так, уток пугать.

— Сколько человек готов выставить?

— Девять, вместе со мной. Каждому бойцу пятьдесят тысяч рублей минимум. Аванс им и мою сотню в безымянных сертификатах на предъявителя сразу. Зато можете быть уверены, что никто к околоточному не побежит.

Протянув Мартыну сложенную газету, Смит свернул разговор:

— Понял. Через два дня здесь же, на повторном прогоне. Аванс будет, насчет твоего запроса нужно уточнить у руководства. Ну и расписку с тебя придется получить, сам понимаешь. Как говорят у вас: доверяй, но бумажки в бухгалтерию предоставь… Заодно про инструменты обсудим. Потому что на охоте утки будут жирные, придется подготовиться… Уходишь первым, а я пока лямур-тужур покручу, чтобы вопросов не было у недорослей. А то начнут затылок еще чесать, с чего бы это журналист профурсеток за задницу не щупал…

* * *

Это лишь в дурных шпионских боевиках агенты ползком переползают через границу, путают следы по болотам и шагают затем сотни километров тайными тропами, выбирая места позаковыристее.

На самом деле Волколак поступил куда проще. Легкий грим, вставки за щеки и вот перед вами пожилой морщинистый пенсионер из какой-либо скандинавской страны. Вредный, не совсем опрятный старик, который мечтает на закате жизни посмотреть на Золотое Кольцо России. Такой же, как и тысячи других туристов, накопивших на относительно безбедную старость. Проедет через пропускной пункт с максимально большим трафиком гостей, доберется до гостиницы и вечером исчезнет. А через десять дней из другого города на пароме назад вернется двойник, который спит и видит, как бы убраться подальше от вечных холодов и возможного разоблачения. И никаких связей или намеков на мальчика, в чью шкуру вживался агент.

Пока же карающий меч ордена часами ходил по комнате, отрабатывая нужную походку, мимику и проговаривал фразы до автоматизма, чтобы потом от зубов отскакивали. Анджей Потоцкий медленно проступал в новом теле. Жестами. Словечками. Польским говорком. Прищуром глаз. Благо, видеоматериалов для подготовки предоставили более чем достаточно. Судя по всему, планы по внедрению агента в чужое окружение были написаны давным-давно, как и прикрытие было рассчитано с прицелом на длительную нелегальную работу. Поэтому оставалось лишь повторять прочитанное досье, уточнять нужные детали и шлифовать образ. Вживаться настолько, чтобы не пытаться играть пацана, а быть им. Не превращаться в двойника, а полностью заменить Анджея Потоцкого, всего, с потрохами.

— Как звали последнюю любовницу графа Потоцкого?

— Папа никогда не общался с ней по имени, только «моя Лилит». На афишах, которые я разок видел, было написано «Прима Ауэрелия». Со мной она не разговаривала, разве что кивала, проходя мимо.

— Цвет обивки салона машины?

— Год назад мы продали Руссо-Балт и купили новую от концерна Пузырева. Класс, конечно, не тот. Но денег лимузин жрал без меры, поэтому пришлось ужаться. В старой обивка салона была из темно-коричневой кожи, на левом заднем сиденье маленькая дырка по центру от сигареты. В новой плотный бежевый велюр и ярко-оранжевые строчки по краям.

— Как зовут старшего охраны?

И так — день за днем. Чтобы чужую жизнь принять как свою и полностью переродиться в другого человека. Который еще не знает, что за его спиной вырастает черная тень, готовая пожрать целиком и полностью.

* * *

Постукивая тростью по деревянному полу, высокий седой старик медленно шествовал в центральный зал поместья. Хотя, залом это называться вряд ли могло, всего лишь небольшая комната, где граф предпочитал обедать. Да и поместье не чета проданному раньше в Малороссии, всего лишь скромный двухэтажный дом. Но не признаваться же самому себе, что и титул всего лишь формальность, а ты дряхлая развалина, которая еле ковыляет по пустому коридору. Так пусть кто другой за спиной шипит, а ты — истинный шляхтич, ты должен держать удар и идти наперекор судьбе.

Но сегодня настроение у Юзефа Потоцкого было отличным. С утра в электронном еженедельнике мелькнула статья про то, как один из родственничков прогорел с проектом создания модульного робота для пожарников. Удумал тоже, тягаться с Юсуповыми, кто на профильной технике собаку съел и давно рынок под собой держит. Даже одергивать идиота не стали, наоборот. Рекламой обеспечили, журналистов подсылали, которые без конца спрашивали: «когда, когда будет готово?». Ну и как результат — полное фиаско. Испытания поделка не прошла, деньги потрачены, кредиторы мечтают получить свое назад. Раз-два и родственничек почти полный банкрот. Если бы граф желал позлословить, то мог бы и ляпнуть, что это фамильное проклятие. Как с железом свяжешься, так вечно одни убытки. Другое дело — овощи и фрукты. Экологически чистые, проверенные на любую заразу и продаваемые с изрядной наценкой в рестораны Москвы и Санкт-Петербурга.

Что поделать, старик терпеть не мог родню. Любую. Даже к дочери относился, под конец ее короткой жизни, с изрядной долей неудовольствия, которое и выказывал при любом удобном случае. Может, из-за этого и не выкарабкалась после осложнений от пневмонии. А может, просто граф пожалел денег, погнав беднягу в больницу для неимущих лишь тогда, когда женщина сама ходить толком не могла.

В любом случае, остатки былой роскоши были записаны на возможную благотворительность. И ни полушки двоюродные братья и сестра не получат. Ни заводики, ни крохотный агрохолдинг. Впрочем, как и внук. Растет под боком, объедает, лоботряс. И ведь не избавишься. Еще хотя бы год надо подождать, чтобы в двенадцать лет отправить в любое из технических училищ при какой-нибудь компании. В закрытый пансион или школу — платить надо, что как острым ножом по сердцу рачительного шляхтича. Так что, пусть пока в ближайшую ходит, вместе с разночинцами. Заодно характер закалит, получая синяки и шишки от недорослей, для которых «благородный панчик» как красная тряпка для быка.

Проковыляв к столу, старик устроился поудобнее и придирчиво проверил выложенные рядом с тарелкой столовые приборы. Единственные, кто получал неплохую зарплату в этом доме, были повар и охранники, остальных при любом случае граф менял как перчатки. Но так как любил хорошо поесть и беспокоился за собственную шкуру, то четырем слугам платил как положено и без задержек. Остальные — потерпят.

Второй хорошей новостью для Юзефа Потоцкого было сообщение, доставленное курьером. В ворохе рекламных буклетов и театральных афиш лежало письмо, написанное от руки. Адресат сообщал, что договоренности остаются в силе и через пару месяцев компаньон собирается начать проект, как и обещал. Серьезный человек, повстречался с ним на одном из официальных балов, куда граф заглядывал, чтобы размять кости и лишний раз намекнуть высшему свету: что мол рано меня еще списывать, я еще боец хоть куда. Вот там и подошел человек в сером костюме-тройке, спросил о какой-то мелочи. Слово за слово, оказалось, что у отставного полковника от инфантерии куча коммерческих интересов на юге, где осели многие из бывших сослуживцев. А где юг, там производство продуктов питания. А где продукты, там переработка и доставка, на которых семья Потоцких собаку съела.

Затем были еще несколько встреч. По итогам которых господин Федотов и предложил поучаствовать деньгами в интересном совместном проекте. Деньги его, управление и советы графа. Мало того, продемонстрировал несколько писем от влиятельных особ и прямым текстом намекнул, что за саму возможность использовать фамилию обедневшего шляхтича готов выплатить сразу и много. Потому как контрагенты по всем западным уездам до сих пор предпочитали покупать товары с заковыристыми аристократическими вензелями, считая это несомненным знаком качества. Слова с делом у отставного военного не расходились и за полученную консультацию он тут же выписал чек, чем бесповоротно завоевал черствое и скаредное сердце графа.