Мама, я демона люблю! (СИ) - Тараторина Даха. Страница 35

— Не глупи, демон! Твоей девке ничего бы не стало, а самого мы на части порвём! — бахвалились они.

Наверное, окажись на месте Рока кто-нибудь другой, кто-нибудь не такой ловкий и отчаянный, кто-нибудь, не прошедший Подземье, мордовороты выполнили бы обещание. Но демон лишь налетал снова и снова, легко задевая расслабленными ладонями чувствительные болезненные точки на телах неповоротливых мерзавцев.

— Порвёте? Меня? Зачем же меня рвать? Меня и так на всех хватит! Ну, что смотришь? Бери нож, кидай! Давай, попробуй! Попадёшь?

Я в ужасе закусила край тряпки, прикрывающей стол и свисающей перед моим лицом:

— Рок! У тебя вообще есть инстинкт самосохранения?

— Есть!

— И куда ты его засунул?

Наверняка он сказал бы, куда. Описал бы в подробностях и не стесняясь в выражениях. Но при дамах, как известно, подобные детали полагается опускать.

Наёмника не надо просить дважды. Желтозубый прорвался к столу, сцапал оружие и, не выпуская его из рук, с рёвом помчался на увёртливую мишень.

У наёмников нет чести: продали давным-давно, по скидке, самому первому заказчику. Поэтому туполицый, здраво оценив пару у входа, не желающую вмешиваться в действо, зашёл сзади. Обманное движение, грохот, крик и топот двух слишком крупных и слишком давно работающих вместе бойцов.

Я не сдержала визга:

— Осторожнее!

Умная девочка осталась бы на месте и не лезла не в своё дело. В конце концов, теперь мы в большинстве: бояться больше нечего, даже если Року что-нибудь сломают. Ну станет демон чуть сговорчивее…

Но это умная девочка. Я же выскочила из укрытия, зацепившись за пропитанную пылью тряпку, споткнулась, падая на и без того расшибленные колени, неуклюже проползла вперёд, чтобы хоть замедлить, хоть обнаружить нападающего сзади…

Туполицый действительно зацепился за скатерть и сбился с шага. Но вспомнил ли об этом хоть кто-то, когда закадычные друзья с грохотом и звоном столкнулись лбами в том самом месте, где только что стоял ухмыляющийся демон?

— Ух, хорошо пошли! — прокомментировал Томас, почесав ухо.

— У мальчиков плохо с координацией, — сочувственно поцокала Сели.

— С головой у них плохо, — поправил Рок, добавляя по смачному пинку каждому из пострадавших. — Сначала в переносном смысле было, а теперь уже в прямом.

Поганый хитрый демон! С этой его улыбочкой, с фиолетовыми глазами и самодовольным видом! Жрица, как же я рада его видеть!

Трудно сказать, я ли первой бросилась ему на шею или демон подхватил меня и закружил, прижимая к себе, обхватывая кожистыми крыльями, отгораживая от остального мира. Придушит сейчас, наверное. Заслужила ведь, точно заслужила. Но он обнимал, снова и снова утыкаясь носом в шею, вдыхая мой запах, словно надеялся отпечатать его в памяти.

— Триста? Триста, ты в порядке?

Не хочу, не буду говорить. Заговорю — и он услышит, как предательски дрожит голос у спасённой девицы в беде, поймёт, как я напугана, как он был нужен мне… Я молча уткнулась лицом в его жёсткую кожаную куртку.

— Где он?

Какой-такой «он»? Зачем нам какой-то «он»? Мы сейчас только вдвоём в целом мире! Нет ни злобно зыркающей на нас демоницы, ни Томаса, с трудом сдерживающегося, чтобы не проверить, насколько живы наёмники и можно ли поиграть с ними ещё немного. И Антуана, виноватого в только что пережитом ужасе, нет тоже. Но это для меня. А Рок оставлять всё так просто не собирался.

— Где он?

— Кто?

Демон поморщился, словно всё-таки пропустил пару ударов и сейчас у него смертно болела челюсть.

— Где этот маленький трусливый хорёк?

Я бы увела его из этого мерзкого дома. Зачем нам задерживаться дольше нужного? Но сверху, с самого начала лестницы, кто-то возмущённо чихнул. То есть, он всё это время был здесь? Наблюдал, высматривал, ждал… очереди?

Демон разжал руки, выпустил меня из сладкой дрёмы, а я нашла маленькие напуганные белёсые глазки на прижатом к перилам лице.

— Давайте оторвём ему руки, — предложил Рок.

— Я за, — первой нашлась Сели.

— Я в шоке, — честно пролепетала я.

— Я ничего не решаю, — надулся Том.

Отсутствие однозначных возражений демон резонно принял за согласие. И не замедлил реализовать предложение.

Он всё это время был здесь. Наблюдал, смотрел, как… как… как меня мучают, как рвут мою жизнь на до и после. Мужчина, которого я когда-то так сильно любила.

Ногти впились в ладони. Человек, который клялся мне в верности.

Зубы заскрипели. Мужчина, на которого должны были быть похожи мои дети.

Лара вспыхнула, отговаривая от чего-то нехорошего. Как маленькая, робкая свечка посреди чёрной холодной ночи. Она дрожала, искрила, из последних сил дарила свет, но не могла противостоять заливающей её злости.

— Антуан, — голос звучал ровно. Не дрожал, выдавая обиду предательскими пискиливыми нотками. Голос будто был чужим, будто принадлежал вязкой тьме, льющейся по жилам вместе с кровью, доползающей до кончиков пальцев. — Иди сюда, Антуан.

Бывший замотал головой и отполз от перил подальше:

— Нет!

И что так напугало его?

— Ты не понял, Антуан. Это была не просьба.

Я вытянула руку или рука сама протянулась по велению чёрного, проголодавшегося, соскучившегося по воле монстра, что поселился внутри?

— Нет! Нет! Я не хочу!

Но его ноги оторвались от пола, поднялись в воздух и, неуклюже задевая ступеньки, отправились вниз вместе с туловищем.

Марионетка. Глупая пустая кукла. Как Томас в руках демоницы.

Всего лишь человек. Такой смешной и такой слабый.

— И что же мне с тобой сделать?

Сели однозначным жестом намекнула. На лице бывшего мелькнула надежда.

— Нет, это мы с тобой делать не будем, — покачала головой я.

Демоница подошла неслышно и нежно, легко положила руки мне на плечи, слегка массируя.

— Я знаю, чего тебе хочется, ведьмочка. Не произноси вслух. Я знаю.

О, она и правда знала! Вместе со мной чувствовала, как покалывает пальцы, ожидающие чудесного мягкого хруста позвонков; слышала, как учащается возбуждённое дыхание, как наливаются кровью губы, никогда прежде не пившие чужую жизнь. Демоница хотела этого так же сильно, как я. Она понимала.

— Сделай это, ведьмочка. Это куда проще, чем кажется. Это намного, намного приятнее, чем говорят.

— Кири? — Рок разорвал на части чудесную картинку: распятого в воздухе Антуана, дрожащего от страха, лишённого голоса, с расплывающимся на штанах мокрым пятном.

— Чего ты хочешь? — я не смотрела на фамильяра. Смотрела сквозь.

Кажется, ему совершенно не хотелось произносить эти слова. Демон зажмурился, будто решаясь, свёл брови к переносице. — Сели, отвали сейчас же! Кири, ты ведь не хочешь убить эту мразь?

— Хочет, ещё как хочет, правда, ведьмочка? — пальцы демоницы ловко забегали по моим плечам, усыпляя, завораживая, гипнотизируя и даря уверенность. Тьма внутри вторила её движениям: гладила, обвивала мягкими объятиями уставшее измученное сердце. Я больше не хочу быть слабой. Не хочу быть девицей в беде!

— Рыжуля… Кири… Триста, ты не хочешь этого! Не слушай стерву! Это не твоё желание, ты не умеешь, не создана для того, чтобы убивать!

На мгновение ногти демоницы больно впились в кожу, но тут же продолжили успокаивающий танец:

— Ведьмочка, ты создана именно для этого! Убивать приятно. Тьма — это власть. И ты хочешь её. А она хочет тебя.

— Она лжёт, Триста. Хочешь стать слюнявой идиоткой, как Томас? Он же тупеет на глазах! Хочешь так же? Хочешь заменить свою волю волей Подземья? Очнись, рыжуля! Тебе это не нужно!

— Что ты творишь, Рок? — показалось, что раздвоенный язык мелькнул за плечом. Голос Сели превратился в змеиное шипение. — Я помогаю тебе, слабак! Если ты сам не в силах сделать ведьму ведьмой, то это сделаю я! Научись благодарности, в конце-то концов!

— Так поэтому ты увязалась со мной? Это твоя помощь?

— Да, Рок, да! Это моя помощь, — визг нестерпимо резал уши. — Я рискую сейчас, мы оба рискуем! Но во имя всего, что мы пережили вместе, прошу, одумайся! Не зли его, пожалуйста, не зли, Рок! Вспомни, кто ты такой!