Очередной советник Сталина с ноутбуком и суперсилой (СИ) - Бандильерос Ганс "Bandileros". Страница 27

– Пожалуй, – согласился я, – начнём…

Какой самолёт для обучения лучше всего? Ну тут даже думать лишний раз не надо – конечно же это тот, который легче всего сажать. Тут уже предстаёт выбор из двух вариантов – либо классический «внедорожный» самолёт с укороченным пробегом, или самолёт с парашютной системой спасения – на тот случай, если всё станет совсем плохо.

Подумав хорошечно, я решил, что шанс убиться в процессе посадки гораздо больше, чем в процессе какого-нибудь ЧП высоко в небе, поэтому следует отдать предпочтение легкоуправляемым и легкосажаемым самолётам. Из вариантов были – цессна или пайпер-куб. Пайпер наиболее соответствовал реалиям времени, поскольку был самолётом, так сказать, нынешней эпохи. Поэтому далеко позади оставил конкурентов пайпер – к сожалению, в советском союзе не было ничего похожего на него. ПО-2 – деревяшка, АН-2 – громадина сельскохозяйственная, а пайпер – идеальная летающая табуретка с коротким взлётом и посадкой, да ещё и достаточно прочная.

Поэтому с утра в Тушино я вёз не что иное, как пайпер J-3, применяемый в американской армии. Думаю, после него – если не случится эксцессов, можно будет уже подняться в воздух на чём-то более серьёзном. Если, конечно, я вообще сумею подняться в воздух…

Привёз самолёт на прицепе, знатно его перевязав со всех сторон. Само Тушино… Что ж, понта было много. Бетонированная ВПП только одна – и две грунтовые. Это в столице великой и могучей, как любят говорить патриоты, державы с атомной бомбы. Одна бетонка, и то рулёжная дорожка к ней никакущая. Через КПП я проехал с большим трудом, и сгрузил самолёт с ещё большим трудом, в районе аэроклуба. Как я узнал, у аэроклуба вообще нет бетонированной полосы, молчу уж про асфальт. Нет, тут срочно нужно звонить куда надо и снабжать их аэродромными плитами и асфальтом, чтобы сделали нормальную посадочную полосу. Срочно. На стоянке стояло два повидавших виды ЛИ-2, рядом с ними ангары, в которых тоже что-то стояло – ангары приоткрыты, но путь-дорожка моя вела в другой конец лётного поля – здания аэроклуба располагались с другого конца, и имели собственную стоянку и свою небольшую полосу. Около аэроклуба стоял настоящий музей ретро-самолётов – четыре ПО-2, один УТ-1, и ещё один самолёт вообще непонятной конструкции. Какой-то монстрик тридцатых годов.

Выбравшись из тигра, я приступил к отвязыванию самолёта – он был стреножен по всем правилам транспортировки, максимально сильно – прицеп хорошо что нашёл подходящий. Стянул брезент, и начал отвязку. Вскоре около моего прицепа образовались люди – какие-то люди, которых я не знал. Просто следили за работой, не помогали даже. И уже скоро прибежал Серёга. Обитал он в одноэтажном здании аэроклуба, прибежал очень быстро.

– Товарищ Киврин, – он подбежал, – вы как? Доставили? О, это же американец…

– Пайпер-куб, – кивнул я, – пришлось выбрать его за самую простую посадку из всех.

– Ну… На таких мне летать не доводилось, – улыбнулся Серёга, – очень интересно. Помочь?

– Буду благодарен. А теперь давай его спустим.

Совместными усилиями мы по аппарели спустили пайпера с прицепа. И началось техобслуживание. В кузове было моторное масло. К сожалению, масел аутентичных времени у меня не было, поэтому пришлось на пробу заправить его маслом aeroshell. Бочку и канистры таких масел я видел много раз, поэтому проблем с созданием не возникло – в кузове было пять пятнадцатилитровых канистр, и ещё топливо. А именно – пять канистр бензина 100LL, авиационного. К сожалению, полностью аутентичного у меня не было.

– Серёг, помоги заправить эту херодрыгалу, – крикнул я, забирая из кузова канистру, – не так то просто.

– Ага, сейчас. А это что за масло? – он начал читать характеристики, – Ого. Откуда это?

– Оттуда, где уже нет. Поверь, это лучшее моторное масло в мире. Ну и бензин не худший.

– Ого. А не можешь отлить немного? На пайпере бак то явно не больше пятидесяти литров, а тут все двести.

– Могу, всё могу, – я пыхтя, дотащил канистру, – Серёг, всё, что мы не израсходуем – забирай себе.

– Вот это спасибо! – от лица Серёги, казалось, лучики солнечные отражаются, улыбка шо у Гагарина, только шире, – вот это по-нашенски.

– Давай заправлять это херодрыгало и проверим, работает ли.

– А что? Выглядит новым.

– Потому что новый, – наставительно поднял я палец, – но двигатель под топливо значительно хуже того, что есть.

– В смысле? Какие у твоего топлива характеристики то?

– Тебе зачитать? – я припомнил статы сотого авиационного, – октановое число сто, сортность сто тридцать, давление насыщенных паров до сорока девяти кПа, теплота сгорания сорок три и пять килоджоулей на грамм, ну и ещё много всего… В общем – у него сотый октан и сто тридцатая сортность.

По-моему, Серёгу удар хватил и он начал материться на непередаваемом авиационном фольклоре, закончив спич так:

– Ты что, …, химлабораторию ограбил?

– Почти. В любом случае, я не уверен, что оно запустится на таком топливе.

– Да х…ли ему сделается то, если топливопровод не разъест – будет работать как на любом другом. Но я всё же советовал бы разбавить топливо.

– Плотность может быть разная. В моём присадок нах…ярено по самое не балуй. Расслоится в баке и что тогда?

– А… – Серёга пожал плечами, – ладно, пох…й, попробуем завести. Где этот твой чудо-бензин?

– Лови.

Он принял у меня бак и открутив крышку бензобака, залил туда голубой бензин. Голубой – это потому что с красителем. Бензины авиационные маркируют по красителям, на всякий случай. Я же занялся заправкой бачка с маслом. Хорошо, что не забыл ночью зарядить аккумулятор. Забрался в самолёт и поставив его на ручник – стояночный тормоз, пошёл заводить. Процесс довольно простой – подойти к пропеллеру и дёрнуть изо всех сил. Чтобы самолёт не укатился, я ещё подставил башмаки под колёса, и начал крутить винт… Серёга же сел на место пилота и ждал. После шести раз, мотор завёлся – сначала относительно медленно, потом резко набрав обороты, заработал двигатель, чихнул, пыхнул, и зашумел… Я поскорее убрался – ветер поднимал пропеллер знатный.

Но факт есть факт – двигатель шестидесяти пяти сильный, рассчитанный на низкооктановое – с октановым числом до 60, топливо, завёлся. И не только завёлся, но и прилично работал. Потому что двигателю главное чтобы хватало этого самого октанового числа, иначе будет

Кабина у кубика очень простая – спереди место пилота, прямо за ним – инструктора. Приборов мало, слева-справа тесно, не развернуться, фюзеляж узкий настолько, насколько это возможно.

– Полетели? – спросил Серёга.

– Не, чё то я очкую. Давай постоим и посмотрим, как оно работать будет.

– Ну… Хорошо, осторожность никогда не вредит.

И я был прав. Топливо с намного большим октаном, чем нужно двигателю, привело к трагическим, для двигателя, последствиям. Он начал греться. Он начал охуенно быстро перегреваться, так что пришлось едва ли не тушить его – заглушили уже через десять минут работы на холостом ходу. Серёга просто закрыл бензокраник и двигатель заглох.

– Ну… что я могу сказать, бензин хороший, но не тот. Может всё же разбавим?

– А давай, – махнул я рукой, – попробуем. Я ещё попробую достать топливо более подходящее.

– Ну как знаешь. Хотя… а, ладно. У меня то бензин подотчётный, особенно сейчас – на подготовку почти не выделяют топлива. Так, три капельки, и крутись как хочешь – а у ребят потом нет налёта.

– Нда, плохая история. Ладно, я сейчас кое-куда съезжу, попробую достать подходящее топливо, а ты пока никуда не уходи.

– Погоди. Нам же нужно бензин тут, в этом самолёте слить?

– Знаешь что, разбавь его тем, что есть, и проверь, как оно будет греться. А я пока съезжу и разберусь с топливом, хорошо? Через часик вернусь.